Стивен Браст - Тиасса
— И не забудь одну для Лойоша.
Он покачал головой и удалился.
— Босс, ты самый лучший.
— И не смей об этом забывать.
Мы прокрутили все эпизоды, потом повторили. Потом вернулся Крейгар и доставил завтрак. Ели все с аппетитом, особенно Голубенький. Мне это понравилось: всегда приятно познакомить кого-то с новым, ранее ему неведомым вкусным блюдом.
Позавтракали, прокрутили все еще по разу, и наконец я сказал:
— Ладно. Если вопросов нет, Беглец и Барбос могут начинать.
— Да какие тут вопросы, — отозвалась Ибронка.
Я окинул ее взглядом.
— Простите.
— За что?
— За то, что ваша роль получилась столь малоподвижная.
— Я-то решила, что вы нарочно дали мне такую, чтобы меня разозлить.
— Я бы, возможно, так и сделал, если бы сообразил.
Дзурледи издала звук — полувыдох, полуфырканье.
Я повернулся к Омло:
— Тебе тоже пора выдвигаться. Удачи.
— Да, милорд, спасибо, милорд.
Они удалились. Крейгар доел булочку, вытер пальцы и сказал:
— Знаешь, Влад, самая крупная брешь в этом плане то, что это не один план, а шесть разных.
— Четыре. Зависит, впрочем, от хода событий.
— Ну, тогда все нормально.
— У тебя еще полчаса, чтобы собрать всех и расставить по местам.
— Замечательно, а то я боялся, что ты начнешь меня подгонять.
Я тем временем направился в «Чашу», — три четверти мили или около того на юго-восток от моей конторы. Заведение ничуть не изменилось с моего последнего визита: тесное внутри и просторное снаружи. Вход в «Чашу» располагался со стороны улицы, узкой и кривой, прямо за поворотом на севере — или справа, если сидеть лицом к улице — была большая площадь с торговыми рядами. Прямо напротив возвышалась каменная трехэтажка — в домах такого сорта обитают семьи текл, которые по каким-то соображениям работают в центре Города. На стене прямо передо мной некто изобразил псевдоабстрактное панно; в линиях при некоторой доле воображения можно было опознать мужские половые органы, либо лицо императрицы, либо что-нибудь еще.
День был в разгаре, внутри «Чаши» как всегда теснилась толпа текл и пара-тройка торговцев, а на веранде снаружи расположились лиорны и ястреблорды, и половина столиков пустовала. Я устроился за одним из них, вооружился терпением и в итоге убедил официанта принести мне кувшинчик охлажденного вина.
Далее я могу поведать лишь то, что знаю по слухам, сообщениям и позднейшим умозаключениям. Я тихо прихлебывал холодное вино, веселье происходило в другом месте, ну а раз я его не видел, вы тоже не сможете, уж извините.
Так вот, пока я сидел в «Чаше», хозяин «Флагштока» проверил одну из полученных монет — и звонок ли, колебание, перемена цвета или что-то иное указали ему, что монета меченая.
Возможно, он послал поваренка со срочным сообщением. Или у него был колокольчик, снабженный симпатической связью с управлением Гвардии Феникса. Или там имелось иное средство связи, не знаю, да это и неважно — а важно то, что власти получили сигнал о вводе в оборот помеченной монеты. Что, на торговом жаргоне, опрокинуло первую костяшку. Колеса завертелись, дать задний ход уже нельзя, верно мы выбрали или нет.
Само собой, я в точности не знал ни что случилось, ни когда.
Появились гвардейцы Феникса — двое, как я впоследствие узнал. Ибронка легко их засекла, предупредила Голубого, он выпрыгнул в окно и дал деру.
Жаль, я не видел эту погоню. Рассказывали, что Песец получил на старте приличную фору, ему несколько раз пришлось умерять бег, чтобы не потерять преследователей окончательно.
Еще оказалось, что ни одному из парней, которых я расставил, чтобы помешать преследователям, и пальцем пошевелить не пришлось. Выброшенные на ветер деньги. Впрочем, можно и иначе сказать — не будь их там, наверняка что-то случилось бы. Я предпочитаю именно такое толкование.
Тиасса добрался до «Чаши», увидел меня и сел за мой столик.
— Трудности были? — спросил я.
— Пока нет. — Он поставил кошель на стол.
— Хорошо, — кивнул я.
В этот самый момент из-за моей спины появился Омло, смахнул кошель и удалился, ничем более не обозначая свое присутствие, словно нас тут и не было. В точности как Виррой проклятый ястреблорд. Голубенький удалился в другом направлении. Собственно из посетителей никто вроде ничего и не заметил.
Я остался за столом и отхлебнул еще вина.
Через несколько минут появилась Ибронка. Опустилась на стул, где еще недавно сидел Песец, и проговорила:
— Ну?
— Я знаю не больше вашего. Полагаю, господин Песец вскоре будет осведомлен лучше. Покуда остается только ждать. О чем желаете побеседовать?
— Скажем, о том, какой вид будет иметь ваш труп, оставленный гнить на берегу, через месяц-другой.
— В таком случае предположу, что вы не настроены скрасить ожидание светской беседой.
Как раз пока мы мило болтали, Голубенький позволил себя догнать. Будь он джарегом — то, что при нем не оказалось меченых монет, ничего не значило, их бы ему подбросили, или просто измордовали бы парня до полусмерти. Но он был тиассой, так что его в итоге отпустили.
Нечестно, как по мне.
Еще раз напоминаю, я в тот момент ничего этого не знал. Я знал, что так должно быть, и позднее узнал, что собственно произошло, и поскольку сейчас это одно и то же, именно так я и рассказываю, понятно? Выключите эту штуку, я на минутку отойду, глотну водички.
Так, о чем бишь я? Ну да. Стражники взяли Песца, подержали с часок, задали ряд вопросов и отпустили. А Омло тем временем уже направлялся на оговоренную встречу, имея при себе меченого золота на несколько империалов. Встреча была назначена в кабинете Феораэ, во Дворце, в крыле Дракона; этот момент меня очень порадовал. Переиграть драконлорда на его территории — очень, очень приятно, даже если об этом никто не узнает.
Омло явился к лорду Феораэ почти вовремя, во всяком случае, по меркам ястреблорда. Он достал шкатулку, открыл ее и осторожно вынул прекрасную серебряную тиассу с сапфирными глазами. Феораэ осмотрел статуэтку и постарался не выказать явного удовольствия. Омло взял шестьсот сорок империалов в золоте и двинул шкатулку к Феораэ, оставив внутри маленький подарок. Потом он встал, поклонился и ушел.
Наш добрый лорд Феораэ полюбовался новым прибавлением к своей коллекции, но поскольку он был добросовестным руководителем, то через несколько минут убрал тиассу обратно в шкатулку, спрятал шкатулку на полку, где держал особо ценные предметы, и занялся работой, за которую Империя платила ему весьма солидное жалование. За каковым занятием его и застали гвардейцы Феникса.
