Антон Лаптев - Гримуар
Как выяснил Йошка, первая комната была пуста. Здесь вообще негде было спрятаться. Проверив на всякий случай ларь, не прячется ли там кто, и дивясь собственной храбрости, юноша прошел в спальню алхимика. В этот же самый момент луна ушла за тучу, и в домике стало темно, хоть глаз выколи. Остановившись посреди спальни и не зная, куда ему идти, Йошка несколько раз закрыл и открыл глаза. Эффект был одинаковый, словно бы и не было разницы, смотрит ли он на мир божий или же стоит с закрытыми глазами. И вдруг короткие желтые лучи пронизали во множестве доски, лежащие на полу, пробиваясь сквозь маленькие щели между ними. Йошка часто задышал, в животе его что-то сильно сжалось, а воздух внезапно сделался плотным и стал застревать в его горле, не давая дышать. Лучи несомненно шли из-под пола.
— Демоны, — пронеслось в голове у юноши. В домике алхимика живут демоны. А может, это ад, вырывающийся из-под земли прямо подо мной.
Читатель, я горжусь своим героем. Довольно быстро Йошка успокоился, так как, кроме неожиданного появления удивительных лучей, ничего страшного более не происходило в домике Карла Новотного. Юноша осторожно припал к доскам, стараясь разглядеть: неужто правда там, в подполье, находится ад. Однако щели были столь маленькими, что ничего нельзя было рассмотреть.
— Да хоть сам сатана сидит сейчас по ту сторону досок и светит мне своим фонарем, но я все-таки найду вход в подвал и разведаю все там, — бесстрашно решил наш юный следователь, в душе которого жила неистребимая, алчная тяга к знаниям. Нисколько не боясь испачкаться о чрезвычайно пыльный пол, Йошка стал ползать на животе по спальне в поисках лаза. Вскоре удача улыбнулась ему и юноша обнаружил под кроватью хорошо замаскированный, накрытый сверху ковриком вход в подполье домика алхимика. Потянув на себя за массивное кольцо, Йошка приоткрыл лаз и просунул туда голову, ожидая увидеть скопище чертей, варивших в котлах свои жертвы. Однако то, что он увидел, повергло его в неописуемое изумление. Захлопнув лаз и старательно накрыв его половицей, юноша со всех ног бросился вон из домика. Уже через каких-то пятнадцать минут он преодолел расстояние от садов, скрывавших кров алхимика, до постоялого двора, где, по его мнению, тихо, мирно почивал Платон Пражский. Но едва юноша взбежал по лестнице на второй этаж постоялого двора, как столкнулся со спускающимся в полном одеянии мастером, державшим перекинутую наперевес через руку мантию ученика.
— Учитель, скорее пойдемте за мной. Вы должны это видеть! — воскликнул Йошка, чуть не силком увлекая за собой Платона.
— Оденься, сын мой, — благодушно заметил пан королевский библиотекарь, протягивая юноше мантию. — На улице ночами все еще прохладно.
Как ни торопил учителя ученик, они добрались до домика гораздо медленнее, чем Йошка добежал до постоялого двора, подгоняемый радостной мыслью о ни с чем несравнимом везении. Платон первым вошел в спальню и точно так же, как юноша, замер, удивленный открывшимся ему светом, пробивавшимся из-под щелей в полу. Йошка же по-хозяйски отодвинул кровать и сдвинул ногой половик, открывая взору учителя лаз в подполье.
— Там, учитель, — кивнул он в сторону уходящих под землю ступенек.
Пан библиотекарь, подобрав полы мантии, осторожно спустился вниз. Ступенек было, как он насчитал, ровно двенадцать, по числу Апостолов, сопровождавших Христа. Спустившийся следом за мастером Йошка уже более основательно оглядел открывшуюся ему комнату, настоящий кабинет алхимика, еще раз поразился источнику света, озарявшему сам кабинет, а также спальню Карла Новотного, пробиваясь сквозь плотно подогнанные половые доски.
Однако, мой Читатель, обо всем по порядку. Итак, наши следователи спустились в подвал, который, как оказалось, был значительно расширен и увеличен старательным паном алхимиком. Теперь это уже было не подполье, в котором обычно хозяйки хранят заботливо собранные осенью овощи и фрукты. Нет, подвал был самым настоящим кабинетом ученого и исследователя, старательно проводившего опыты не только по Великому Деланию, но также и по многим другим столь же славным наукам, как, например, по выращиванию гомункула. На это указывал свет, струившийся из очага, стоявшего в углу и самовоспламеняющегося каждую ночь. Как сие происходило, для наших следователей так и осталось загадкой, не иначе как в этом был замешан дьявол, однако очаг возгорался регулярно каждую ночь, дабы поддержать в колбе без участия алхимика нужную температуру, столь необходимую для выращивания искусственного человека. Сама колба стояла в большом железном ящике, наполненном навозом.
— Странно, — задумчиво сказал пан Платон, первым делом оглядевший очаг и колбу, стараясь сквозь закопченное и запачканное стекло разглядеть, есть ли что-нибудь внутри нее живое. — Карл мог просто закопать колбу с гомункулом в свежем навозе, который, как известно, удерживает тепло достаточно долго. Да, ничего здесь не трогай, — напомнил он Йошке, который как раз в этот самый момент взял со стола старинную Библию, рукописную, сделанную не из бумаги, а из пергамента.
Оставив очаг с выращиваемым искусственным человеком, следователи приступили к детальному осмотру кабинета ученого, столь загадочным образом неожиданно пропавшего некоторое время назад. Читателю конечно же не терпится также видеть, как выглядит рабочий кабинет настоящего алхимика. Что ж, это любопытство можно только приветствовать, ведь именно жажда знаний двигает нашим миром.
В углу, противоположном тому, где стоял очаг с колбой в ящике, располагался обычный тигель. Прямо же по центру кабинета располагался большой красивый письменный стол, на котором в странном порядке, словно бы небрежно разбросаны, были расставлены самые разнообразные предметы. Слева от письменного стола возвышался огромный стеллаж, сплошь заставленный книгами. Йошка бегло оглядел пыльные корешки, надеясь увидеть среди них книгу алого или красного цвета, но ее там не было. Справа же стоял верстак, заставленный всевозможными сосудами, глиняными горшками, стеклянными колбами и каменными ступками — всем, что необходимо во время Великого Делания. Для этого же под верстаком, заканчивающимся большими тисками, стояли ящики с разнообразными реактивами, преимущественно ртутью и серой. За спинкой кресла, приставленного к столу, на стене висела картина, изображавшая старинный чертеж тигля. Увидев картину, Йошка невольно вскрикнул от изумления. Уж очень она походила на тот оригинальный план Городка, который пан Платон изволил расставить на обеденном столе в трактире. Проследив за взглядом ученика, учитель усмехнулся.
