Сергей Гомонов - Пари с будущим
— Степан? Охо-хо… Ему бы сегодня же и тридцать было… Вот судьба: в один и тот же день… Передай Лене привет.
— Угу, передам. А потом, вечером, Аникин звал на мальчишник…
— Руська?! — не меньше моего удивился папа. — На мальчишник? Этот шалопай? Ну, дает!
Я кивнул. По квартире разливался дурманящий мозги аромат чеснока: кажется, баба Тоня не просто его развешивала, но и предварительно расковыривала, чтобы воняло посильнее. На голодный желудок от таких запахов рехнешься. Но обсуждать это с родителями мы не стали: ну ничего же уже не поделаешь, умственного здоровья несчастной бабушке не вернешь. Надо просто запастись терпением и поменьше обращать внимание, как все время советует мама.
Едва я коснулся кнопки звонка квартиры Еремеевых, Лена, Степухина вдова, распахнула передо мной дверь, будто дожидалась, стоя у глазка. Из комнаты донесся радостный писк четырехлетней Светки:
— Дени-и-и-исик!!!
Им обеим оставалось лишь накинуть верхнюю одежду — и они будут готовы ехать. Мелкая обезьянка выпрыгнула в коридор, хитро сощурилась и, сложив пальцы в какой-то загадочной комбинации, выкрикнула:
— Тыдысь!
— Что это с ней? — обратился я к печальной Ленке.
— Да мультиков пересмотрела.
Светик мотнула белокурыми кудряшками и, явно копируя какого-то персонажа, подбоченилась:
— Мы — фиксики!
— Ты суп доела, фиксик?
— Я Симка!
— Суп доеден?
— Не-а!
— Сейчас уже дяди подъедут, они тебя ждать не будут. Останешься дома одна.
— Ула-а-а-а!
— Без телевизора, — добавила Ленка. — Отключу свет на щитке!
Светика тут же как ветром сдуло, а из комнаты донесся торопливый лязг ложки о тарелку.
— Жестко ты с ней.
— А иначе не понимает.
— Они сейчас все такие. Индиго, говорят.
— Избалованные они, — огрызнулась Степкина вдова. — Ни в чем отказа не знают, любые капризы на щелчок пальцев. А вместо того чтобы по жопе им ремнем — психологические изыскания, видишь ли, тонкая психика, ищи подход к этим индигам! На шею сели и ноги свесили…
Я засмеялся:
— Ты как бабушка на лавочке: «Поганая молодежь слушает всякую фигню — от то ли дело мы!»
Ленка мрачно посмотрела на меня:
— Свои появятся — посмотрим, что запоешь. И не смотри на меня так. Когда я не на работе, мне не для кого выряжаться, — правильно истолковала она мой взгляд.
Ну что поделать, если в этот мой приезд Ленка выглядела еще хуже, чем в прошлые. Казалось, что она морит себя голодовкой и под бесформенными ужасными свитерами носит вериги, а по ночам истязает себя кнутом. Абсолютное равнодушие к собственному виду. Ну ладно у мужиков такое бывает, мы и в самом деле не сильно дружим с модой и зеркалами, но у красавицы-Еремеевой?..
Еще в школе — мы учились с нею в параллельных классах — за Ленкой табунились толпы ухажеров. Причем не столько из-за достатка ее родни, сколько из-за очаровательной внешности и обаяния. Я, к примеру, о том, что ее семейка богата, узнал только после их со Степкой свадьбы. Но там, с ее родителями и их амбициями, своя история. Хреновая.
— Ладно, забей, — прервал я Ленкины оправдания. — Я тут Светику книжку принес. Только не знаю, понравится ей такое? Она у тебя вообще книжки слушает?
— Она у меня — слушает! — чуть обиженно, с напором, ответила Ленка. — И алфавит, между прочим, учит.
— Да я не хотел обидеть. Просто у нас парни жалуются, что их мелочь к книгам — никак.
— Это потому что телевизор много смотрят.
— Зомбоящик.
— Ага, зомбоящик. А что за книга?
Я протянул ей пакет с книжкой-панорамкой о приключениях Чиполлино. Просто никаких больше идей насчет подарка их со Степкой дочке мне в голову не пришло. В прошлый раз это был полуметровый мягкий заяц, от которого она, бедная, шарахнулась, как от привидения…
Но увидев название, Ленка просияла, улыбнулась мне, слегка приобняла в знак благодарности и потянула за собой в зал.
Центральное место в этой комнате занимала громадная фотография в полстены. И если бы не черная рамочка, никто не мог бы и заподозрить, что с этим жизнерадостным парнем стряслась какая-то беда.
Степуха был рослым — за метр девяносто — атлетически сложенным мужиком с дурашливыми зелеными глазами и русой шевелюрой. Знакомые нам представительницы прекрасной половины человечества в один голос называли его красавчиком, и Ленке, кажется, это льстило. Был бы он актером — играл бы русских витязей: я легко мог представить его в богатырском шишаке, кольчуге, с булавой в одной руке и щитом — в другой. Да, и обязательно верхом на мохноногом тяжеловозе. Но он был Степухой Еремеевым и в чем-то таким же прибабахнутым на голову, как я. Может, это и сблизило нас с ним? Мы подружились уже после моего возвращения из армии, в дежурке, а прежде друг друга не знали: он хоть и учился у нас, но окончил школу раньше на пять лет. Тогда подобная разница в возрасте была решающим фактором в компанейских отношениях. Когда мы, младшеклассники, еще в куколки-машинки игрались, он девчонкам свидания назначал. И сдружило нас с ним то, что мы оба как-то неравнодушно относились к нашей профессии, а приятным бонусом стала его любовь к Ленке, с которой я без всяких амурных поползновений общался еще со школы. Не скажу, что она мне не нравилась как девушка, просто у меня была внутренняя уверенность, что у Ленки другая стезя. А я часто руководствовался интуицией.
Иногда у меня возникает подозрение, что шныряют среди нас невидимые глазу контролеры. Ходят по пятам за каждым из нас, фиксируют количество счастья на душу населения. И как только кто-то из простых смертных покажется им непозволительно счастливым, сразу же подают сигнал «куда положено». Так и вижу эту анонимку: «Сим уведомляю, что Еремеевы Елена Сергеевна и Степан Александрович присвоили себе со вселенских весов слишком много дефицитной продукции, именуемой счастьем. Вполне возможно, со спекулятивными целями! Просьба разобраться и принять меры. С уважением, Анонимус». Посмотрели эти «где положено» на весы: ага! Чаша с тремя граммами оставшегося на всех счастья болтается где-то под небесами, а вторая, та, на которую щедро навалили горя, аж землю продавила. И тут же высылают директиву, прилагаемую к бандероли с популярным продуктом, который лопатами нагребли со вторых весов: «Урезать норму!» И контролеры-анонимусы уж постарались, никаких пакостей из бандерольки не пожалели!
Мне трудно вообразить более дружную пару, чем были Еремеевы. Я еще не встречал двух людей, настолько подходящих друг другу. И еще никогда я не бесился так от горя и бессильной ярости, как узнав о гибели Степки и поняв, что будет с Ленкой, когда до нее дойдет эта весть. На нашей планете триллионы самых омерзительных насекомых, которые не знают горестей и без зазрения совести лишают покоя, а то и здоровья других живых существ, им никакого зла не причинивших. Так почему бы «кому положено» не удовлетворить свою кровожадность, отсыпав для пары-тройки миллиардов какого-нибудь таежного гнуса продукции с нижних весов? Понемножку, много не нужно. Но каждому лично в лапы. Глядишь — и уравновесились бы чаши, если это для кого-то так важно! Я не сторонник веры в очищение испытаниями и в благо покорности. Уж слишком это нелогичная теория для мира, от и до выстроенного на математической логике. Пусть логике, не всегда понятной разуму на каком-то этапе развития, но, как показывает история, вполне постижимой на этапе следующем.
