Дэн Симмонс - Флэшбэк
— Война с кем? — спросил Ник. Он должен был выслушать все это, прежде чем сказать то, что от него потребуют.
Накамура печально покачал головой.
— С воинствующим исламом, мистер Боттом, — тихо пояснил миллиардер. — С гидрой по имени Всемирный Халифат. Ислам был всегда, пусть Америка совершенно не желала признавать это, изуверской и варварской религией, мистер Боттом. А его пророк — не менее жестоким воителем, чем наш фельдмаршал Хадзимэ Сугияма[131] или ваш генерал авиации Кёртис Лемей.[132] Фундаменталистский, экспансионистский, основанный на терроре ислам прошлого и нынешнего веков отвратителен и мерзок. Граждане Великой Японии, подданные Сына Неба, потомка богини Солнца в Стране восходящего солнца, где все восемь углов вселенной сходятся под одной божественной крышей, не позволят, чтобы их отбросила назад в седьмой век варварская религия жителей пустынь, которые вознамерились править миром и обращаться с покоренными народами, как с рабами-недочеловеками! Но этого не будет! Мы этого не допустим!
Теперь кричал Хироси Накамура. Голос его не достиг рок-концертной силы, как у Сато, но был настолько громок, настолько полон искренности и фанатизма, что Ник отступил на полшага.
— Поэтому мы, капитаны японского бизнеса, снова превратили наши кэйрэцу в дзайбацу военного времени. Интересы нашего семейного бизнеса уже не служат курсу Японии на мировое лидерство, а определяют его. Итак, мы вернулись к самурайской чести и подлинному бусидо. Вот почему нам вскоре понадобится один всевластный сёгун, который давал бы советы императору во время тотальной войны.
Ник откашлялся.
— Тотальной ядерной войны, — хриплым голосом проговорил он.
— Конечно, — снисходительно, почти презрительно подтвердил Накамура. — Все даймё, даже ваш немощный друг Омура, сходятся на том, что решительная схватка за будущее мира станет ядерной и термоядерной. Враг продемонстрировал бескомпромиссность и безжалостность, уничтожив Израиль. Мы не менее решительно примемся уничтожать заразную умственную болезнь, поразившую два миллиарда жителей планеты.
— Омура-сама считает, что Техас будет союзником, — вставил Ник.
Накамура покачал головой.
— Советник Омура становится нерешительным и сентиментальным, мистер Боттом, когда речь заходит об остатке вашей некогда сильной страны. Его не будет среди кандидатов, когда для нас, даймё, придет время выбирать первого за сто шестьдесят лет сёгуна. Малозначащие обломки Америки сегодня играют свою роль в подготовке к грядущему сражению.
Ник кивнул.
— Да, двести тысяч наших мальчишек сражаются за ваши интересы в Китае, — сказал он.
Накамура долго молчал.
Ник услышал, как над домом низко пролетел обычный вертолет — не «шепчущая стрекоза». Где-то неподалеку, в неоккупированной части Денвера, завыла сирена «скорой помощи» или полицейской машины. Нику показалось, что он слышит отдаленные звуки стрельбы.
Неужели город сегодня разошелся по швам, как того боялись К. Т. и денверская полиция? А если и так, то разве Нику не наплевать?
— Значит, вы понимаете, каковы ставки в этой игре, Ник Боттом, — сказал Накамура. — А теперь вы должны отчитаться о вашем расследовании.
Ник вытянул вперед связанные руки.
— Развяжите меня.
Накамура и Сато не стали ничего делать.
Ник знал, что может прыгнуть на Накамуру и попытаться обхватить тонкую шею миллиардера связанными руками. Но он также знал, что Сато и четыре охранника у стола убьют его в ту самую секунду, когда он попытается это сделать.
Он вздохнул, посмотрел через плечо на Вэла и Леонарда, так и не пришедшего в сознание, — и начал говорить.
— Теперь я знаю, почему вы наняли меня. Все это срослось только сегодня и во многом случайно. Вы наняли меня расследовать это дело, так как не знали наверняка, что мне известно. Вы не знали, что мне сказала моя жена Дара и какие записи она могла оставить для меня. Вы искали, но так и не нашли ее телефона, поэтому уверенности у вас не было. И потом, вам нужен было кто-то, чтобы донести кое-что до общественности…
Ник помолчал и пошарил взглядом по углам потолка, где виднелись красные огоньки видеокамер.
— Вам нужен был кто-то, чтобы донести кое-что до общественности, ведь сами вы не могли этого сделать… Запись нашего разговора выполнит эту задачу, когда мой тесть, мой сын и я будем мертвы. Для этого вы и наняли меня. Я был для вас идеальным дураком. Мне так нужны были деньги на флэшбэк, что я готов был ехать куда угодно, предать кого угодно, лишь бы получить информацию, которую вы собирались вбросить в мир. И я нашел то, что искал.
Ник сделал несколько шагов. Сато и другие охранники напряглись — и совершенно зря. Ник собирался с мыслями, а не готовился к бесполезному прыжку на магната.
— Флэшбэк создали в Японии, — сказал он наконец. — Никакой лаборатории биологического оружия на экспериментальной ферме Хават-Машаш в израильской пустыне не было. Еще один кровавый навет на евреев, уже после их массового уничтожения — очередного массового уничтожения. Вы, японцы, разработали флэшбэк, — если мои источники верны, это произошло в лаборатории Нары. И именно вы распространяли наркотик в Соединенных Штатах и по всему свету, продавали его гораздо ниже себестоимости и развивали дилерскую сеть: от Кож-Ахмед Нухаева, стоящего на вершине пирамиды, и до мелкой сошки вроде бедняги Делроя Ниггера Брауна и Дерека Дина. Именно вы поставляли флэшбэк все новым и новым наркоманам.
— И зачем это могло понадобиться Японии? — оборвал его Накамура. Голос его звучал так мягко, словно источал масло.
Ник рассмеялся.
— Вы получили то, что хотели, от того, что осталось от нас, после Дня, когда настал трындец, — сказал он. — После того как мы просрали нашу страну из-за своей трусости и непомерных долгов. Вы хотели наших солдат — вы их получили. Вы хотели, чтобы остальные американцы сидели тише воды, ниже травы, — и мы, чтобы сделать вам приятно, стали платить по одному новому доллару за минуту флэшбэка. Наши лидеры уже много десятилетий назад отвергли будущее, отказались от веры в свободный рынок и от обязанностей сверхдержавы, даже программу пилотируемых космических полетов свернули, черт побери. А остальные вслед за лидерами поступили так же, решив вернуться в прошлое с помощью флэшбэка. Триста сорок миллионов наркоманов-американцев, и я сам до прошлой недели, — все воплощали в жизнь, нет, переживали заново свои жалкие онанистские фантазии, потому что боялись смотреть правде в лицо.
В этот момент заговорил Сато:
