Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
— Мы хотим быть настоящими.
— Вверг в течь, — пробормотала приземистая женщина на заднем сиденье, посасывая кончик карандаша и глядя в кроссворд.
— Что вы сказали? — спросила я.
— «Вверг в течь», — повторила она, не замечая ничего вокруг. — Девятое по вертикали, четырнадцать букв. По-моему, это ребус с анаграммой.
— Понятия не имею, — ответила я, прежде чем вернуться к разговору с Киэлью. — Как это — настоящими?
— Мы — не животное, — заявил некогда вымерший кузен человека. — Мы хотим быть охраняемыми — как дронт, как мамонт, как вы. Мы хотим говорить с главным человеком из «Голиафа» и с кем-нибудь из «ЖАБ-ньюс».
— Посмотрим, что можно сделать.
Я прошла в конец вагона и сняла трубку аварийного телефона.
— Алло, — сказала я оператору, — говорит Четверг Нонетот, ТИПА-27. У нас тут ЧП в вагоне номер… ага, шесть-один-семь-четыре.
Выслушав описание ситуации, оператор судорожно вздохнула и спросила, сколько пассажиров в вагончике и не пострадал ли кто.
— Семь женщин, я и водитель. Все целы.
— Не забудьте о Фее Динь-Динь! — воскликнула наштукатуренная толстуха.
— И один пекинес.
Оператор заверила меня, что все пути впереди свободны, попросила нас успокоиться и обещала перезвонить. Я хотела объяснить ей, что положение не критическое, но тут связь прервалась.
Я снова села поближе к неандертальцу. Стиснув зубы, он напряженно смотрел вперед. Костяшки на сжимающих рычаг пальцах побелели. Мы подъехали к узловой станции Уэнборо, пересекли шоссе М4 и теперь поворачивали на запад. Рядом вцепилась в подлокотники кресла еще одна пассажирка, застенчивая девочка лет пятнадцати в футболке с надписью «Де ла Map». Она была явно напугана.
Я улыбнулась, пытаясь ее как-то успокоить.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Ирма, — тихо ответила она. — Ирма Коэн.{2}
— Чушь! — рявкнула дама с зонтиком. — Это я Ирма Коэн!
— И я тоже, — вмешалась дама с пекинесом.
— И я! — воскликнула худенькая женщина на заднем сиденье.
Некоторое время по вагону разносились звонкие «невероятно!» и «быть не может!». Оказалось, все в вагончике, кроме меня, Киэлью и Феи Динь-Динь, звались Ирма Коэн. Некоторые, как выяснилось, даже состояли в отдаленном родстве. Это было сногсшибательное совпадение, но на сегодня самое приятное.
— Четверг, — возвестила приземистая дама.
— Да?
Но она обращалась не ко мне, она записывала ответ.
— «Вверг в течь» — «Четверг». Здесь частичная анаграмма, — объяснила она всем.
Зазвенел аппарат аварийной связи.
— Говорит Диана Тантрисс, переговорщик ТИПА-9, — раздался деловой голос. — Кто на проводе?
— Ди, это я, Четверг.
Короткая пауза.
— Привет, Четверг. Вчера вечером видела тебя по телевизору. Похоже, тебя просто преследуют неприятности. Сейчас-то что?
Я посмотрела на стайку беспечных пассажирок, которые показывали друг другу фотографии своих детей. Фея Динь-Динь заснула, а Ирма Коэн с кроссвордом провозгласила:
— Шестое по горизонтали: наказ при расставании!
— Все в порядке. Немного устала, но все целы.
— Водитель выдвинул требования?
— Хочет поговорить с какой-нибудь шишкой из «Голиафа» о правах личности.
— Погоди, он же неандерталец!
— Да.
— Немыслимо! Он совершал насильственные действия?
— Никакого насилия, Ди. Только отчаяние.
— Чтоб его, — в сердцах сказала Тантрисс. — Откуда мне знать, как разговаривать с недром? Надо бы завести одного в ТИПА-Сети.
— Еще он хочет встречи с репортером из «ЖАБ-ньюс».
На том конце провода воцарилось молчание.
— Ди!
— Да?
— Что мне сказать Киэлью?
— Скажи ему… ну… скажи, что «ЖАБ-ньюс» высылают машину, чтобы доставить его в генетическую лабораторию «Голиафа» в Рекламми-маунтинз. Там его будут ждать управляющий корпорации, ведущий генетик и команда адвокатов, чтобы договориться о терминах.
Как всегда, бесстыдное вранье.
— А честно ли это, Ди?
— Четверг, какое «честно», — рявкнула Диана, — когда он захватил воздушный трамвай? Тут восемь жизней под угрозой! Не надо быть победителем в «Назови этот фрукт!», чтобы понять, как поступить. Пацифист этот неандерталец или нет, есть риск, что он может причинить вред пассажирам!
— Не дури! Ни один неандерталец никогда никому не причинял вреда! — сорвалась я, разъяренная тупостью коллег. — У вас там что, учебные сборы головорезов из ТИПА-14? Не на ком спецназ потренировать?
— Заложники часто начинают сочувствовать своим похитителям, Четверг. Не вмешивайся, мы сами это уладим.
— Ди, слушай внимательно, — произнесла я едва ли не по слогам. — Он — никому — не угрожал!
— Пока не угрожал, Четверг. Пока. Пойми, мы не можем так рисковать. Вот что мы сделаем: направим вас назад на Сиренчестерскую линию. В Криклейде устроят засаду агенты ТИПА-14. Как только неандерталец остановит вагон, боюсь, придется его убрать. Отведи всех пассажиров в конец салона.
— Диана, это безумие! Вы убьете его только за то, что он устроил кучке дур веселую поездку по Суиндонскому кольцу?
— Неандертальцев не убивают. Их убирают. Это большая разница, и, кроме всего прочего, закон очень суров к угонщикам.
— Он не угонщик. Он просто растерянный выморочник!
— Извини, Четверг, ничем помочь не могу.
Я зло бросила трубку. Вагончик уже повернул назад к Сиренчестеру. Мы пролетели станцию имени Бернарда Шоу — к великому удивлению ожидавших на перроне — и вскоре двинулись на север. Я вернулась к водителю.
— Киэлью, ты должен остановиться в Партоне.
Он в ответ только хмыкнул. Я не могла понять, обрадовало его мое заявление или огорчило, поскольку оттенки неандертальской мимики по большей части недоступны для людей. Несколько мгновений вагоновожатый смотрел на меня, затем спросил:
— У вас есть ребенки?
Следовало немедленно сменить тему. Обреченность на бесплодие — вот что горше всего оплакивали неандертальцы и чего они никак не могли простить своим хозяевам Homo sapiens. He пройдет и тридцати с лишним лет, как последние неандертальцы, появившиеся в результате генетического эксперимента, состарятся и умрут. Если, конечно, «Голиаф» не наделает еще. Они снова вымрут, и вряд ли даже его демарш способен этому помешать.
— Нет, у меня нет детей, — торопливо ответила я.
— У нас тоже, — сказал Киэлью, — но у вас есть выбирание. У нас нет. Нас не надо было возрождать. Это жестоко. Нас возродили, чтобы мы таскали чемоданы для сапиенсов, жили без ребенков и получали тык-тык зонтиком.
