Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 4. Гром победы
Был вторник, где-то между двумя и тремя часами пополудни. Мы с сеньором Алехандро с запозданием закончили встречу с клиентами в конторе «Ситроена» и шли по пустынной улочке в одно тихое «бистро», где готовили вполне приличные обеденные блюда и варили приятный кофе.
Ехавший навстречу нам маленький «Рено» совершенно не привлёк нашего внимания. Мы взглянули на него, когда он остановился напротив нас на противоположной стороне улицы. Хлопнула невидимая нам дверца, кто-то вышел из автомобиля и вдруг этот кто-то появился из-за машины с автоматом «MP-40» в руках. Выстрелов я не слышал, но увидел огонёк на дульном срезе оружия. Как сигнал фонарика и толкнул деда Сашку вниз. Ничего не подозревавший старик стал падать на тротуар. Я бросился вперёд, чтобы стрелку нужно было перенести огонь на меня. К слову скажу, немецкая «эмпэшка» ничем не лучше английского «стерлинга». Та же пулялка. Массивный затвор раскачивает все тело оружия и разбрасывает пули в разные стороны. В упор при сноровке ещё можно попасть, а на расстоянии – создание плотности десять пуль на один погонный метр фронта для отражения атаки. То есть пуля через десять сантиметров, в кого-нибудь да попадёт. Я все удивлялся, почему все боятся автоматного огня. Да потому что не знаешь, какая шальная пуля попадёт в тебя. Русский ППШ в этом отношении был точнее, а вся война велась при помощи винтовок и пулемётов.
Оружия ни у меня, ни у деда Сашки не было, но я, падая на тротуар, вытянул руку в направлении стрелявшего. Когда человек стреляет в безоружных, это одно. А когда он видит, что у жертвы нападения в руках вроде бы есть оружие, то и он превращается в потенциальную жертву. И этот тоже подхватился и побежал к своему автомобилю. «Рено» сильно газанул, сорвался с места и исчез переулке.
Я подошёл к неподвижно лежавшему сеньору Алехандро. Ошиблась гадалка, не блондинка тебе смерть принесла, а брюнетистый мужчина с автоматом в руках. Я перевернул его, увидел окровавленное лицо, изорванную пулями одежду и даже готов был заплакать от жалости к этому старику, погибшему на чужбине. Внезапно дед Сашка открыл глаза и сказал:
– Все уже? Где мы?
Раненные или убитые так не говорят.
– Живой? – спросил я.
– Живой, – отозвался старик.
– Быстро вставай и пошли отсюда, – сказал я и помог ему подняться.
Глава 14
Дед Сашка встал. Я осмотрел его. Живой. То, что повреждено, сейчас в горячке боя не увидишь. Все будет вылезать позднее.
– Пошли, – и я, схватив его за руку, повёл в сторону дома.
Нужно как можно быстрее уйти с места стрельбы, чтобы не попасть в число людей, с которыми снова приключились какие-то приключения. Тавтология какая-то – приключились приключения. Никуда не денешься, то, что приключается и называется приключениями.
По дороге я зашёл в магазин и купил русской водки. За границей наша водка относится к числу элитных спиртных напитков и стоит как хороший коньяк. Но сейчас можно позволить роскошь. Мой спутник прикрывал разбитое лицо. Мы шли малолюдными переулками, срезая оживлённые улицы и подбираясь к дому.
Хозяйка, приютившая деда Сашка, ставшая его любовницей и соратником в бизнесе, была дома.
– Что случилась, – по-бабьи завопила она и начала суетиться, не зная, то ли ей нужно готовить постель, то ли ванну, то ли ещё что.
– Мадам, приготовьте ванную, – спокойно сказал я, – затем постель, сытный обед и гранёные стаканы.
Одежда сеньора Алехандро Гриваса напоминала лохмотья, но у него не было ни одной царапины, кроме трёх больших синяков и порезов на лице от раскрошившегося от пули камня. Стреляли в основном в него и, как мне показалось, стрелял тот, с крысиной мордочкой.
По нас было выпущено десятка два пуль. У меня две пробоины в плаще. У деда Сашки пуля в бумажнике пробила пачку денег и остановилась в серебряном русском рубле, который дед Сашка таскал с собой как магнит для других денег. Вот он первый синяк.
Золотой портсигар с монограммой, купленный в качестве презента одному влиятельному лицу. Пробита одна створка, на второй створке пуля остановилась, сделав порядочную вмятину. Вот и второй синяк.
А откуда третий синяк на локте? Неудачно упал. Показывал я деду Сашке приёмы страховки при падении, когда нужно руку вытягивать параллельно земле, а не перпендикулярно, иллюзорно думая, что так смягчишь удар о землю. Ничего подобного. Так только руку сломаешь, а падать нужно плашмя, подпружинивая вытянутой рукой.
Что-то мне кажется, что деньги спасли Алехандро и деньги же стреляли в него – он снимал деньги с тех счетов, которые мы открывали. Он снимал деньги, дополнял счета и эти счета уже были не просто на какого-то предъявителя, а на конкретного человека.
Похоже, что мы переступили черту, наблюдать за которой поставили резких парней, которым совершенно наплевать, кто там стоит ближе к Борману или Мюллеру. Сказано – не тронь, так и не тронь.
Похоже, что нам придётся подыскивать новое место для жилья, а деда Сашку срочно «хоронить». Ну, положим, хоронить мы его не будем, но придётся раскидать все деньги по разным банкам и путём проведения перечислений со счета на счёт постараться запутать церберов у ящиков с золотом Рейха. Все-таки ещё живы те, кто должен быть на скамье подсудимых, но куда-то скрылся.
Если бы был найден Борман или Мюллер, то тогда можно было поверить в то, что настоящий Гитлер мёртв. Но эта сладкая парочка испарилась и, кажется, прихватила с собой ещё кое-кого. И эти кое-кто уже начинают устранять тех, кто не оправдал их доверия. А, может, это было просто предупреждение мне?
Так это или не так, перетакивать не будем. Нужно воздать должное нашему чудесному спасению. Спасибо теории вероятностей и теории невероятностей, а также создателям пистолета-пулемёта «MP-40» за наше спасение. Был бы у них американский «томпсон» или русский ППШ, то не мы бы сидели за накрытым столом, а кто-то сидел за этим столом, поминая нас добрым словом. А как же иначе? Только добрым словом. Ещё древние римляне говорили: о покойниках либо хорошее, либо ничего.
Дед Сашка вышел из ванной в махровом халате и с физиономией, залепленной крестиками лейкопластыря. Ни дать, ни взять как после разговора с дражайшей половиной по случаю загула с девочками и цыганами.
Стол готовил я. Крупно нарезанная селёдка с кольцами лука, свинина тушёная из банки, колбаса брауншвейгская в качестве репараций из Германии, хлеб чёрный, водка русская, стаканы гранёные. Не хватало только отварной картошечки и солёных огурчиков или грибков для полноты картины, чтобы прочувствовать, что здесь собрались русские люди и здесь русским духом пахнет.
