Шабаш Найтингейл - Стим Виолетта "ViolettSteam"
– Я уже известил Вильгельмину, – отвечал пожилому мужчине Тэд Кларенс. – Решать, делать что-то или нет, – ее задача.
– Но ведь поэтому я и пришел к тебе, – с суровым видом возразил Альберт. – Твои люди тоже занимаются нашей общей проблемой. Если на Нью-Авалоне вскоре произойдет новое землетрясение, то…
– То мои люди точно не смогут помочь, – перебил его Тэд. – Наша задача – выяснить причины…
Мужчина осекся и поднял глаза, всматриваясь в сторону дверного проема, скрывающегося во тьме. Дрейк, на которого, собственно, и был направлен взгляд, быстро понял свою ошибку – услышав разговор, наверняка важный, он ненароком замер, стараясь узнать как можно больше, прежде чем ему самому пришлось бы заговорить. Однако задержался слишком уж надолго, и его заметили.
Сразу стало ясно – ни о каком послаблении в рабочем графике просить уже больше нельзя. Виконт Тэд Кларенс выглядел раздраженным. Потому Дрейк торопливо выпалил первые пришедшие на ум извинения и быстро вернулся на свое рабочее место, пока не получил выговор или штраф. Он надеялся, что начальник не успел разглядеть его лицо.
Когда Леон одарил его вопросительным взглядом, Дрейк только неопределенно пожал плечами и взялся за работу. Но вновь думал не о ней, а о возможности нового землетрясения, о котором говорил Альберт Бланшар.
Перелистывая страницы и мельком вчитываясь в текст, он гадал о том, что может сделать в такой ситуации Вильгельмина и расскажет ли Ковен людям правду хотя бы в этот раз?
Не прошло и пяти минут, как случилось нечто, заставившее его пересмотреть важность исследуемого дневника. Выхватив из общей массы текста заинтересовавший отрывок, Дрейк несколько раз перечитал его и даже заглянул в самое начало, удостоверившись в точной дате написания.
– Ты говорил, что найденные тобой дневники были странными, – сказал он Леону, чувствуя неясную дрожь внутри. – Почему?
Но прежде чем друг ответил, Дрейк осознал, что ответ ему вовсе не нужен.
Он догадался, отчего в этом хранилище обнаружилось такое количество личных дневников, принадлежавших самым разным жителям архипелага. Все они содержали одну общую информацию, которую кто-то очень хотел скрыть.
Информацию о том дне, когда небо над Нью-Авалоном стало красным, как кровь. И произошло это за восемьдесят лет до начала проклятия.
Глава 4. Finis omnibus
Среди раскидистых деревьев возвышалась статуя великого короля, навсегда застывшая на своем троне, вросшем в ствол исполинского дуба. Ползучие растения так плотно опутывали его причудливой зеленой мантией, что складывалось впечатление, будто они намеревались наделить покрытое трещинами изваяние своей животворной силой и освободить от оков смерти.
Время давно остановилось перед этим творением, почти забывшем о своем прошлом. Вокруг царили спокойствие и тишина, лишь изредка прерываемые печальной песнью и шелестом маленьких крыльев. Сквозь листья и ветки до короля доносились чудесные звуки, которые он едва ли мог оценить сполна.
Соловей, такой же одинокий и всеми покинутый, пел о любви, о тоске, и о радости… И его пение передавало все то, что способно было заставить сердце биться чаще. Любое, даже окаменевшее.
Вспорхнув в последний раз, он приземлился на колени короля, по которым ниспадала вниз отросшая за столетия борода, и заглянул снизу вверх в устремленные в пустоту глаза. Песнь стала громче и громче, окутывая все вокруг чистой магией, словно аурой. Казалось, даже ветер проникся мелодией, листья затрепетали ей в такт, и сама статуя шевельнулась, пробуждаясь ото сна.
На мгновение камень перестал быть просто камнем. Он вновь стал живым свидетелем истории, молчаливо рассказывая соловью о давно минувших временах и легендарных событиях…
И вдруг, по мановению его руки, открылись сияющие двери в иной мир, где любая несчастная душа смогла бы найти покой и истинное счастье.
Король был готов сотворить чудо. Время для этого настало.
Деметра, завороженная увиденным, уже сделала шаг вперед к порталу, желая стать частью прекрасного мира, как оступилась и полетела вниз, в непроглядную тьму. Пустота засасывала, словно водоворот, где не было места ни свету, ни счастью.
Она проснулась в холодном поту, отчетливо помня увиденное и все ощущения, которые пережила. В спальне Кроу-хауса на Нью-Авалоне ее встречало очередное утро.
Долгое время Деми лежала, глядя в потолок, пытаясь осознать сам факт нахождения в собственной постели и восстановить в памяти хоть что-то, кроме сна, настолько удивительного, насколько и внушающего ужас, но потерпела в этом деле неудачу. Вчерашний день словно растворился в небытие, заканчиваясь моментом пробуждения Шерла Прамниона.
Деметра не понимала, как именно добралась домой и что делала вечером. Легла ли она спать с Дорианом? И если так, то почему проснулась в полном одиночестве? Рассудок в очередной раз подводил, и в голове царила такая же пустота, как и в водовороте, в который она угодила в своем кошмаре.
В том, что это был именно кошмар, не сулящий ничего хорошего, Деми не сомневалась.
Одевшись во вчерашнее платье и спустившись в столовую, она обнаружила там Моргана и Пампкина, на пару уплетающих завтрак. Кот разлегся прямо на белоснежной скатерти, всем видом показывая, что не совершает ничего дурного, пока поблизости не имеется взрослых, способных помешать ему нарушать глупые человеческие правила.
– Дядя Ричард и Дориан поехали на внеочередное собрание Ковена, – сообщил мальчик, невозмутимо забирая у кота блюдо с ветчиной и подвигая его ближе к Деметре.
От ветчины, уже ополовиненной котом, Деми предусмотрительно отказалась и положила себе маффин и пару ломтиков сыра.
– А Дрейк? – спросила она, наливая в стакан сок из хрустального графина.
– Да он тоже куда-то уехал, даже завтракать не стал, – махнул рукой Морган. – Ты что, не будешь ветчину?
– Можете доедать, – стараясь не улыбаться, ответила Деметра. Она подумала о том, насколько гармонично сосуществовала эта парочка, и ей не хотелось разрушать такую милую идиллию. Однако затем вспомнила о своем сне и явно нездоровом рассудке и помрачнела. – Но Дрейк… он ведь должен был присутствовать на вчерашнем ужине?
Морган, уже наколовший на вилку кусок ветчины и собиравшийся отдать ее Пампкину, замер и медленно поднял взгляд на Деми. Кот тоже удивленно уставился, но не на нее, а на так и не полученное мясо, словно не понимая, что помешало привычному ходу трапезы.
– Дрейк вернулся с работы поздно ночью и ужин пропустил, – нахмурившись, проговорил Морган. – Ты что, не помнишь этого?
– Конечно, помню, – поспешно соврала Деметра, хватаясь за нож и разрезая маффин на половинки. – Я просто хотела сказать… жаль, что мы так и не встретились.
От дальнейших оправданий ее спас дворецкий Гиллан, появившийся в дверях столовой с подносом в руках, на начищенной серебряной поверхности которого лежала белоснежная прямоугольная карточка.
– Мисс Лоренс, – учтиво проговорил он, подходя ближе и опуская поднос к скатерти. – Пришло сообщение от виконтессы Рубины Вэлфорд. Она приглашает вас сегодня на чай.
С сестрой Деметра не виделась с того самого Дня Песни, когда они вместе участвовали в ритуале по запуску Ворона. Однако даже прошедшие полтора года и любые помрачения рассудка не способны были выкинуть из памяти последние слова, сказанные Рубиной.
«Хочу, чтобы ты знала правду – я тебя ненавижу. И… найду способ, как отплатить тебе».
Первое время Деми беспокоилась по этому поводу, ожидая каких-нибудь неприятностей. Угрозы пополнили ряд причин переезда на Вайлдхант, которых к тому моменту накопилось уже непомерно много.
Тем более странным вскоре показалось то, что после сказанного Рубина вовсе не пыталась поддерживать хоть какой-то контакт. Она просто пропала из жизни Деметры и никоим образом не пыталась ее испортить. Такое несоответствие слов и действий не успокаивало, а наоборот – тревожило еще больше.
