Джозеф Финдер - Дьявольская сила
— Но кем же вы точно хотите стать? — наконец требовательно спросил Айво.
Мой ответ, хотя, как я полагал, был исчерпывающе ясен и обоснован, его никак не удовлетворил.
— А чем, по-вашему, зарабатывает себе на жизнь тот человек, на которого вы хотите походить? — продолжал расспрашивать он. — Где он проживает? Богат ли он или беден? Курит ли? Женат ли?
Минут пять-десять мы обсуждали всякие детали моей новой биографии для прикрытия. Несколько раз он отвергал мои предложения, повторяя снова и снова, словно некое заклинание, слова с сильным акцентом:
— Нет. Сутью любой достойной композиции должна быть простота.
Первым делом Балог обесцветил мои темно-каштановые волосы и брови, а затем придал им сероватый оттенок.
— Я могу прибавить вам лет этак десять — пятнадцать, но больше никак нельзя, будет подозрительно, — предостерег он.
Для чего мне все это понадобилось, он и понятия не имел, но совершенно очевидно, что в нем ощущалась известная напряженность, да и он чувствовал то же самое во мне.
Мне явно нравились его скрупулезность и предусмотрительность. На лицо он сначала наложил химический лосьон, чтобы придать ему загорелый и обветренный вид, а затем еще раз тщательно прошелся по деталям, чтобы отдельные складки особенно не выделялись.
— На все это уйдет по меньшей мере часа два, — пояснил он. — полагаю, у нас это время найдется.
— Да, — заверил я.
— Хорошо. Теперь позвольте мне взглянуть на одежду, которую вам придется надеть.
Внимательно осмотрев костюм и начищенные до блеска черные ботинки, он одобрительно кивнул головой. Немного подумав, он спросил:
— А где же бронежилет…
— А вот он, — ответил я, поднимая охотничью рубашку «Кул Макс» с глухим воротником, сшитую из сверхлегкого специального материала, который, как уверял Сиджер, в десять раз прочнее железа.
— Великолепно! — в восхищении воскликнул Балог. — Немного узковата, ну да ничего.
Когда оттеночный крем немного просох, Балог покрыл эмалью мои зубы, чтобы они потемнели, приделал мне небольшую аккуратную бородку с проседью, надел очки в роговой оправе и придал тем самым совершенно естественный вид, так что нельзя и догадаться, что я загримирован.
Молли, вернувшись в гостиницу, сразу меня и не узнала и, приложив от удивления ладонь ко рту, воскликнула:
— Боже мой, вылитый старик. Ты уже обманываешь меня во второй раз.
— Будет и третий, двух раз маловато, — ответил я, впервые повернулся к зеркалу и был тоже поражен. Перевоплощение оказалось просто сверхъестественным.
— Кресло в багажнике, — сказала она. — Ты же собирался хорошенько осмотреть его. Послушай…
Она с подозрением посмотрела на гримера, и я попросил его выйти на минутку в коридор, пока мы беседуем.
— Ну в чем там дело? — встревожился я.
— Да вот возникла одна проблема с этими слушаниями в сенате. Обычно они открываются и ведутся публично, за исключением особо предусмотренных случаев, и тогда проводятся при закрытых дверях. Но вот на этот раз по какой-то причине — может, потому что будут напрямую транслироваться по телевидению, — на заседания допускаются лишь представители прессы и «приглашенные гости».
Ответил я спокойно, стараясь не поддаваться панике:
— Ты же сказала «возникла». «Возникла одна проблема».
Она как-то жалко улыбнулась, видимо, обеспокоенная чем-то.
— Я позвонила в офис нашего нового сенатора от штата Массачусетс, — сказала она, — и представилась административным помощником доктора Чарльза Ллойда из Уэстона, который якобы сейчас в Вашингтоне и хотел бы лично поприсутствовать на слушаниях. Помощники сенатора, как всегда, готовы оказать услугу своим избирателям. Так что пропуск в сенат уже ожидает тебя у зала, где будут проводиться слушания.
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб.
— Ну, спасибочки, — ответил я. — Но у меня ведь нет никакого документа на это имя, а время на его…
— А при проверке удостоверения никто и не спрашивает. Я попросила… сказала им, что у тебя стащили бумажник с деньгами и всеми документами, ну, они посоветовали, чтобы ты позвонил в вашингтонскую полицию насчет пропажи. Так или иначе для прохода на открытые слушания удостоверений личности никогда не требовали, да и пропуска, между прочим, редко когда спрашивают.
— А что, если проверят и найдут, что такого человека не существует?
— Да не будут они проверять, а даже если и будут, то такой человек существует. Этот Чарли Ллойд — он заведующий хирургическим отделением в нашей Массачусетской больнице широкого профиля. А отпуск он всегда проводит на юге Франции. Я все проверила и перепроверила. Как раз сейчас доктор Ллойд вместе с женой находится в отпуске и сидит на песочке на Йерских островах близ Тулона. Разумеется, в случае звонка его персонал в больнице ответит, что доктора в городе нет. Ведь никому не интересно, что их шеф пьянствует в Провансе или в каком-нибудь другом месте.
— Ну, ты просто гений!
— И на том спасибо. — Она шутливо поклонилась. — Ну а теперь насчет вылета…
И по ее тону я сразу же понял, что тут не все гладко, и поэтому сказал:
— Нет-нет, Молли. Только не говори, что вылет срывается.
Она ответила, чуть ли не впав в истерику:
— Я обзвонила все частные чартерные компании в радиусе ста миль и нашла всего одну-единственную, у которой есть самолет, готовый к вылету по такой поздней заявке. Все остальные уже заказаны с неделю назад.
— Ну и ты, я полагаю, зарезервировала этот самолет…
Поколебавшись немного, она ответила:
— Да. Зарезервировала. Но компания находится не так-то близко. Она в Логанском аэропорту.
— Да туда же ехать целый час! — вскричал я и глянул на часы — было уже начало четвертого, а в сенат нужно поспеть до семи. Таким образом, у нас оставалось всего четыре часа. — Позвони им и попроси прислать самолет в Бедфордовский аэропорт. Заплати, сколько запросят. Давай звони сейчас же!
— Да я уже говорила! — тоже взорвалась Молли. — Говорила я, черт бы их побрал! Предложила двойную, даже тройную цену! Но единственный свободный у них самолет — двухмоторная «Сессна-303» — занят до двенадцати или до часу, а потом его еще надо заправлять горючим и делать всякие там предполетные работы…
— Хреново дело, Молли! Нам нужно быть в Вашингтоне к шести самое позднее! Твой отец, черт бы его побрал…
— Знаю! — пронзительно завопив, она оборвала меня, слезы так и катились по ее щекам. — Думаешь, я не знаю, что счет идет на секунды? Самолет будет там через полчаса.
