Елена Руденко - Дорогой темной, нелюдимой
Франческо, услышав эти речи, расхохотался во все горло.
– Простите, мне не понятна причина вашего веселья? – вкрадчиво поинтересовался отец Гийом. – Я не слышал вашей предыдущей беседы…
– Меня насмешили ваши слова о пороге грехопадения, – пояснил Франческо.
– Наш отец не одобряет…
– Вашему отцу в Ватикане наплевать, хоть на алтаре, – отмахнулся Кавелли. – Я Рим повидал, там всякое творят.
– Сын мой, как вы можете говорить о столь запретных темах в присутствии вашей юной непорочной племянницы? – священник осуждающе покачал головой.
– Я не собираюсь заточить Паолину в монастыре, – ответил Франческо, – она со временем выйдет замуж…
– Надеюсь, скоро вы убедитесь в моей правоте, – смирно произнес отец Гийом, – Я буду молиться за вас… Мне вас жаль, сын мой…
– Весьма польщен, – хмыкнул Фанческо, подавая кубок для вина слуге.
– Простите любопытство, – вдруг резко переменил тему отец Гийом, – я не видел у вас этого медальона… На нем какие-то подозрительные письмена. Вдруг это дьявольские знаки? Лучше вам избавиться…
– Это фамильная реликвия, память о моем покойном брате, – перебил Франческо.
– Простите, не хотел вас обидеть, – тон отца Гийома снова стал смиренным. – Я буду молиться за вас, сын мой.
Бенедикт заметил, что священник с интересом рассматривает амулет Франческо, будто пытается понять его предназначение.
– Отец Гийом, надеюсь, вам понравился Париж и Нотр-Дам? – спросила Изабелла.
– В этом храме я чувствую присутствие злых сил, от которых надо избавиться, – ответил отец Гийом печально, – мой покойный брат Клод Фролло, оказался под властью злых чар… Увы, из-за его нерадивости демоны проникли в святое место. Говорили, что Фролло писал какие-то книги, которые пропали после его смерти. Жаль, что я опоздал, эти книги надо было сжечь!
– Вы бы весь Париж спалили, – произнес Франческо, демонстративно зевая.
– Мне жаль, что любители новомодных наук не понимают и не чувствуют демонической опасности, – покачал головой священник, – сегодня ночью черный демон опять пробрался в тюрьму и спас колдуна-еретика! Этот демон знает все ходы и выходы, умеет незаметным проскочить мимо стражи и ловко открывает замки. Потом его друзья-демоны помогли колдуну-еретику бежать из города, теперь нам его не сыскать. Мне особенно грустно, что заблудшая душа еретика оказалась потеряна навсегда. Завтра он бы принял очищение огнем святого костра, и его душа была бы в раю. Мы делаем благое дело, спасая души. Несколько мгновений мучений в огне, а потом райское блаженство.
Закатив глаза, он поднял руки к небу.
– Восхищаюсь этим смельчаком! – зааплодировал Франческо. – Как он умудрился разузнать о всех ходах-выходах в тюрьмах?
– Как вы наивны, сын мой… Колдуны и ведьмы – не выдумки! – тон священника звучал как обычно смиренно и вкрадчиво.
Кавелли отмахнулся.
– Это демон! – продолжал отец Гийом. – Демон с головой черного пса!
Услышав эти слова, Паолина вздрогнула и опрокинула стоявший рядом кубок Франческо. Она испуганно смотрела на отца Гийома.
– Не бойся, дочь моя, – произнес он, – демон не проберется в вашу обитель… Я прочту молитвы…
– Буду вам очень благодарна, отец Гийом, – произнесла Изабелла, – сегодня Нотр-Дам получит от меня пожертвования.
– Спасибо, дочь моя. Жаль, что ваш кузен не понимает опасности.
Франческо знал, что Изабелла просто не хочет ссориться с этими безумцами, и решил промолчать.
* * *После завтрака Бенедикт отправился побеседовать с Фебом де Шатопером, дабы расспросить его об амулете Эсмеральды. Офицер городской стражи не скрыл своего недовольства визитом Вербинио.
– Ваш друг оскорбил меня! – произнес он возмущенно. – Как вы посмели явиться ко мне?
– Мой визит связан с убийством синьоров Кавелли, – произнес Бенедикт.
Лицо Феба скривилось.
– Не могу понять, какое отношения я имею к этим синьорам? Я даже узнал об их существовании недавно…
– Очень часто несвязанные детали, создают одну картину. Они подобны фрагментам мозаики, – ответил Бенедикт.
Феб де Шатопер, впечатленный таким пояснением, понимающе кивнул.
– Ладно, я с вами не в ссоре, и мне жаль погибших Кавелли – они невиновны в бесстыдном поведении своего родственника. Готов ответить на ваши вопросы.
Рука Бенедикта сжала рукоять кинжала. Тон Феба звучал настолько высокомерно, будто он делал одолжение.
– Вы помните Эсмеральду? – спросил Вербинио.
От столь неожиданного вопроса собеседник вздрогнул.
– Да, это было мимолетное увлечение, – вздохнул он.
– Которое закончилось трагедией…
– Вы пришли читать мне проповеди? – тон офицера прозвучал капризно.
Бенедикт удивленно отпрянул.
– Эсмеральда подарила вам медальон, не так ли? – спросил он.
– Медальон? Да, она отдала мне какую-то цыганскую побрякушку, – кивнул Феб, – теперь уже не припомню, куда я ее подевал… Может, обронил. Неужели это один из фрагментов вашей картины? – он хмыкнул.
Ответ усилил отвращение Бенедикта к собеседнику.
– Возможно, – ответил Вербинио, с трудом сохраняя хладнокровие.
Медальон Эсмеральды может оказаться амулетом, равным по силе амулету Кавелли, и по вине слащавого глупца он может попасть в руки злодеев – понимал Бенедикт.
– Передайте вашему другу мое возмущение! Я не получил от Флер де Лис ни одного письма, – обиженно произнес Феб де Шатопер. – Он околдовал мою невесту!
– Вы желаете дуэли с моим другом? – иронично поинтересовался Вербинио.
– Нет-нет, – замотал головой офицер. – Не забывайте о моей должности в городской страже!
Покинув неприятного человека, Бенедикт с жалостью подумал о несчастной Эсмеральде.
– Если бы я мог предотвратить, – сокрушался он. – И пропавший амулет… Франческо в опасности, но он не захочет меня слушать.
* * *Вербинио после беседы беседы с Фебом де Шатопером отправился с визитом к юному Доминику де Гарде, смерть отца которого тоже вызвала немало пересудов.
Молодой человек лет семнадцати охотно согласился побеседовать с гостем.
– Знаю, вы думаете, что моего отца убили. Я тоже так думаю, он был другом Кавелли. Сначала убили моего отца, а потом убили Кавелли. Я боюсь, что и меня убьют…
Доминик выглядел испуганным и глуповатым.
– Еще отец Гийом говорил, что в городе колдуны и ведьмы, и они могут меня заколдовать, – добавил он шепотом.
Бенедикт с трудом сдержал вздох.
– Раньше вы были учеником Клода Фролло, не так ли? – спросил он.
– Да, и мне очень жаль моего учителя, – вздохнул Доминик. – Но отец Гийом говорит, что мне нужно забыть его греховные уроки…
