Роман Суржиков. Сборник (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Ночью мы еще пили что-то, о чем-то спорили… Потом, кажется, спали… Поднимаясь на «Забаву», я чувствовал себя пожеванным бифштексом. Ни мыслей, ни сил, только желание смочить горло лимонадом и уснуть снова. Еще доля стыда от того, что Лера увидит меня вот таким. А не все ли равно, на самом деле…

Ни Леры, ни Ника дома не было — ну и слава вселенной. А вот Галс был, бросился под ноги и давай тереться. «Накормить тебя, что ли», — подумал я и полез в душ.

Я плескался, медленно возрождая в себе жизнь, каждой клеткой тела ощущая сам процесс творения живого из неживой материи… а снаружи звенел сигнал. Я продолжал плескаться ему назло, а он звенел. Надо полагать, назло мне. Постоял под душем еще, потом, наконец, выбрался из кабинки, неторопливо оделся, не спеша расчесал волосы и лишь тогда пошел открывать.

Командир заставы лейтенант Комаровский был, видимо, человеком очень упрямым — он все еще стоял у трапа.

— Проходите, Игорь Данилович, — сказал я. — Сюда, в кают-компанию. Может, кофейку приготовить?

Он покачал головой, пристально глядя на меня. Было в его взгляде что-то от интровизора вчерашних бандитов.

— Виктор Андреевич, есть разговор.

— Я сделал, как вы советовали: стрелял по конечностям, после вызвал скорую. Они похитили моего Никиту.

— Знаю, — сказал лейтенант. — Тут никаких вопросов. Разговор о другом.

Вот теперь я удивился.

— Откуда знаете?

— Не будьте наивны, скорая же… Мы допросили однорукого, просмотрели их комп с отправленным сообщением для вас.

— Тогда о чем разговор?

— У вас живет Валерия Вдовиченко?

— Скорей, гостит. Последние три дня.

— Где она сейчас?

— Ушла куда-то. А что?

Комаровский нахмурился:

— Не стройте дурачка.

— С радостью поумничал бы, если б знал, о чем речь.

— Виктор Андреевич, кончайте. Я ведь могу обыскать яхту.

— Валяйте, ищите. Сварю пока кофе. Если намекнете, что вы ищете, я подскажу, где лежит.

Тут лицо дружинника слегка просветлело — то ли часть морщин разгладилась, то ли глаза стали не такими лазерными.

— Вы не дома ночевали?

— У друга.

— И утром не смотрели новостей?

Теперь, вероятно, лейтенантские морщины перекочевали ко мне.

— Нет. Что там было?

— Так идемте, вместе посмотрим.

Половина меня уже мчалась на мостик, включала комп, замирая от предчувствия. А вторая стояла здесь, сыпала моею рукой зерна в кофемолку, и приговаривала тихо: «Стой, дурак! Стой. Успеешь посмотреть. Только не при нем…»

— Идем, — повторил лейтенант и тронул за плечо. Мы пошли.

Я сидел и читал, он стоял за спиной и смотрел в экран. В пол-экрана новостей был портрет Леры Вдовиченко — миловидной девочки с волосами цвета палесто. Диктор медленно и внятно перечисляла ее приметы. Внизу экрана широкой строкой ползли слова: «Разыскивается за совершение кражи и убийства. Опасна. Увидев ее, немедленно сообщите в ближайшую заставу дружины. Валерия Вдовиченко, 19 лет, рост около 170 см. Разыскивается за совершение кражи и убий…»

— А что она украла?

— Вы не спросили, кого убила, — отметил Комаровский.

— А кого она убила?

— Убила мужчину тридцати пяти лет, труп пока не опознан. Плеснула в лицо жидким железом. Вот так.

— Зачем?

— Найдем ее — спросим. Так что, Виктор Андреевич, вы еще не вспомнили, где она?

Я взбеленился.

— Черт вас Игорь побери Данилович! Не знаю я ни черта! Вернулся полчаса назад с жуткого бодуна, Леры нет, брата нет. Что вы от меня хотите?

— А можно вашу почту просмотреть? — Вкрадчиво так, бархатно. — Хотя бы последнюю.

Ну что, Витюша, что теперь будешь делать? Эх, дурачок ты…

Принцип тройного «да»: я впустил, я включил комп… я обречен открыть почту.

«Брат, посмотри новости, — сказал Никита с экрана, — тогда ты все поймешь. Мы с Лерой должны уйти. Пока не разберемся, что происходит, лучше нам здесь не появляться. Куда пойдем, не говорю — на всякий случай. Не волнуйся за нас, я справлюсь. Присмотри за Галсом, пожалуйста. Удачи тебе!»

А Ник молодец, предусмотрел «всякий случай». Впрочем, ситуации это почти не меняет.

— Все ясно, вопросов больше не имею, — несколько мягче сказал Комаровский.

— Игорь Данилович, позвольте, я спрошу.

— Спросите.

— Что она все-таки украла?

— Не знаю.

— Как — не знаете? Кто-то же заявил!..

— Заявили, видите ли, не мне, — лейтенант многозначительно повел зрачками вверх. — А нам велено — разыскать. Вот так.

— А кто тот бандит, что сейчас в госпитале? На кого работает?

— Виктор Андреевич, вы же вчера у него самого пытались это узнать. И как, добились успеха?

Я покраснел.

— Ну, то всего лишь я… А у вас методы есть. База данных, наверное, отпечатки там, ДНК…

— Мы не применяли методов, — сухо отчеканил Комаровский. — А сегодня пострадавший был увезен из госпиталя в неизвестном направлении. Розыски не ведутся.

— Не велено? — Предположил я, указывая взглядом в потолок.

— Виктор Андреич, я сказал, что мог. Как и вы. Всего доброго.

Когда он ушел, я побродил по комнатам, собираясь с мыслями, сварил себе кофе — много, добрых пол-литра — и принялся думать. Галс сидел рядом и помогал, как мог. Смотрел грустными глазами, положив башку мне на колени, по временам вздыхал и плямкал слюнявой пастью. Всех тонкостей ситуации он, пожалуй, не осознавал, но тот факт, что хозяйка в беде, понимал ясно. Я рассеяно совал ему печеньки…

Итак. Имеется непутевый младший брат, которому снова нужна помощь. Почему нужна? Потому что если все пойдет своим чередом, то рано или поздно Комаровский с дружиной перероет все обогреваемые здания и найдет нашу парочку. Тогда за содействие преступнице Нику выпишут по первое число. К примеру, пара лет полевых работ.

Стало быть, нужно вмешаться и нарушить ход событий. Как?

Вариант первый: снять обвинения. Раздобыть труп бандита (который, вполне возможно, уже выгорел к чертям), взять образец ДНК (литр коньяка знакомому эксперту), сравнить с базой дружины (к которой у меня и близко нет доступа), установить личность (если сия личность есть в базе). Найти того, кто его послал (м-да…), допросить (ну-ну), выяснить мотивы (хе-хе!). Это все — при условии, что историю со вторжением в дом девчонка не выдумала, как и сказку про ревнивца-насильника. Допустим, можно еще предъявить ожог от разрядника на девичьем боку… ну и потом как-нибудь доказать (мамой клянусь?), что первым в нее пальнул бандит, а не она его стукнула светильником.

Вариант второй. Куда проще первого. Найти ребят раньше Комаровского… и сдать девчонку. Позаботившись, конечно, чтобы Ника не было рядом. Вряд ли его простят, но кроме сомнительных свидетельств лейтенанта о письме (которое я сотру к тому моменту) других улик против брата не будет. Его оправдают. Ее казнят.

А кто она мне? Дочь, кума, двоюродная тетя? Три дня ее знаю, и за три дня она дважды солгала. Воровка, убийца. Очаровашка, одним словом.

— Так будет лучше, — сказал я Галсу. Погладил по голове, добавил:

— Так правильно. Любой нормальный человек поступил бы так.

Я встал, прошелся по комнате. Пес шел следом, пытливо глядя снизу вверх.

— Она врала мне. Про убийство тоже соврала. Убийство-то было, но совсем не так. Она украла что-то, хозяин послал человека вернуть вещицу. Она и убила. Из-за какой-то вещи угробила человека, понимаешь?

Галс молча глядел. Похоже, я не убедил его.

— Подумай: тот, кого она обворовала, не хотел дружины, не хотел ее позорить, просто хотел вернуть украденное. Если бы она не проснулась, то даже не увидела бы ничего — тот забрал бы вещицу и ушел. А она влезла. И Ника теперь впутала.

Глаза Галса были влажно-грустными.

И вдруг всплыло в памяти: машина, 8-33, нет времени на верю — не верю. Она смотрит в глаза и говорит: «Мы вместе». Не открывает дверь, не прыгает на раздолбанный асфальт и бегом в ближайший переулок, нет! «Мы вместе» — говорит Лера.