Сергей ГОРОДНИКОВ - ПРИШЕСТВИЕ
– … Атмосфера пока им враждебна. Им понадобится сеть бункеров с особой средой для надсмотрщиков...
– А как же Грин? – прервал его напряжённо слушающий начальник.
– Ему и шести добровольцам сделали трансплантацию человеческих органов. Но периодически требуется регенерация на базе. Где-то в горах. Ещё не во всём разобрались.
– Похоже, Бульдог сжал челюсти, – не то вопросительно, не то утвердительно заметил начальник. Он на пару секунд глянул в сторону. – Не припомню такого тумана… Обеспечь ему зелёный свет. Но мы должны знать всё, что узнает он.
И генерал отключился.
Нн. тоже выключил переговорник. Перекрёсток наконец освободили, автомобиль перед его машиной тронулся, и он поехал следом. Не отставая от задних огней катящего впереди автомобиля, Нн. вынул из папки на соседнем сидении старую фотографию. На цветном снимке семеро парней, крепких и загорелых, в одеждах десантников. Они друзьями стоят на склоне холма, в окружении выжженных солнцем гор.
Такая же фотография выделялась на навесной полке небольшой комнаты двухкомнатной квартиры, сбоку от всевозможных технических и электронных справочников. В комнате не было ничего, что мешало бы её главному назначению, являться технической мастерской на дому, – мастерской с первоклассным оборудованием. За большим столом, у окна, в кресле на колёсах сидел сам хозяин квартиры, светловолосый, когда-то очень привлекательный, что подтверждалось и цветным снимком на полке. За десятки лет он привык к неподвижности ног, но плечи, руки у него были развиты, а гантели, штанга, разного вида экспандеры, потёртые от частого пользования ими, удобно лежали возле стены и на нижних полках стеллажа, – под полками с коробками, на каждой из которых была своя надпись.
Ему шло имя Евгений, и он не отрывался от монитора компьютера, от плавно вращающегося в пространстве участка сложной схемы. Стол казался захламленным деталями, приборами и инструментами, однако при внимательном рассмотрении в беспорядке угадывался свой порядок. Приглушённый прихожей и жилой комнатой звонок отвлёк его. Сбоку стола вспыхнул экран настенного устройства, и изображение лица стоящего на лестничной площадке Вадима обрадовало Евгения, обрадовало искренне.
После щелчка электромагнитного замка Вадим открыл входную дверь, шагнул в узкую прихожую. Как свой человек, надел тапочки и отнёс нагруженную продуктами сумку на кухню, сразу переложил часть продуктов в холодильник. Затем уже направился с другой, спортивной сумкой в комнату-мастерскую.
– Видяшки-кассетяшки привёз? – оторвался от монитора, радостно улыбнулся Евгений. – По глазам вижу, привёз. – Он потирал ладони от предстоящих удовольствий. – Выкладывай. Что за срочка?
Вадим выложил из сумки на стол плоскую шкатулку с золотистыми знаками.
– Сможешь разобраться?
Его товарищ сам откинул крышку, потянулся пальцами к сенсорам клавиатуры.
– Нет, сначала чай, – отстранился он от стола. Включил управление креслом и резво покатил в жилую комнату, через неё на кухню. – Я смогу разобраться с чем угодно, – выражением голоса он подчеркнул сказанное. – Вопрос лишь во времени.
– Заеду завтра. В три, как?
На кухне Евгений долил в электрический чайник воды, включил его.
– Ты заедешь сегодня вечером, как обычно в этот день недели. И завтра в три. На этих колёсах привычки больше значат, чем для вас. – Он пожалел, что вырвалось замечание, которое было похожим на упрёк. Тут же весело спросил: – Что б вы без меня делали?
– Пошли по миру, – твёрдо признался Вадим. – Ты наш самый ценный партнёр и друг.
– Вот. За это признание стоит выпить крепкого-крепкого цейлонского.
Он сам достал с полок чашки, банку с чаем.
– Я признаю это всегда.
– Но сегодня получилось как-то по особенному... Не возражай.
«Восьмидесятые годы 19-го века, выжженные солнцем просторы Нью-Мексико. Индейцы скачут, гонятся за дилижансом. Стрельба с обеих сторон. Ринго Кид решился, прыгнул с отчаянно несущегося дилижанса, едва не ломая себе шею…»
Не отрываясь от происходящего на телеэкране, растягивая удовольствие, Евгений медленно вдохнул из рюмки запах конька, затем оценил запах сигары, при глубоком входе провёл ею под носом. В последнее время он увлёкся старыми фильмами и даже пришёл к выводу, они ему интереснее современных.
– Бор прав, – сказал он громко, чтобы слышали на кухне. – Хороший вестерн – лучшее развлечение для интеллектуала.
Вадим на кухне опорожнял большую сумку, доставал из неё банки и пакеты, закладывал в стол рядом с холодильником. За приоткрытым окном вечерний сумрак вытесняла темнота, и после дружеского ужина трудно было перебороть соблазн остаться для продолжения вечеринки. Покачивая бёдрами, танцуя на месте под тихую музыку радиоприёмника, крупная блондинка с накрашенными ногтями на длинных пальцах размещала в тарелке маленькие бутерброды, так, чтобы они вместе смотрелись красиво. Она кончиком ножа выбирала красную икру из стеклянной баночки, накладывала на ломтики белого хлеба с маслом и надкусила.
– У-у-ма! – проворковала она. – Какая свежая?! Где достаёшь?!
– Утром встал и сразу на дерево. – Шутка получилась плоской, и он разъяснил. – Клиенты особого рода... Соображают. Частный сыск – не нефтяная скважина. Такая плата не облагается налогом. Так-то крутимся, детка. – Он сунул в задний карман её джинсов несколько банкнот. – Будь с ним умницей. Завтра позвоню.
После чего забрал опустошённую хозяйственную сумку и направился в прихожую.
– Уходишь? – в своём кресле подкатил Евгений. Из стенного шкафа в прихожей он с лёгкостью вынул тяжёло нагруженную брезентовую сумку. – Что тогда просил. – Он не скрывал радости, что выполнил работу, как подарок, раньше обещанного. – А с последней штукой? Утром разберусь. Зреет идея. К трём точно закончу.
Вадим заглянул в брезентовую сумку, застегнул молнию и поцеловал товарища в щёку, тихо сказал на ухо:
– Будь осторожней. Я ввязался в дело… Хуже паршивого.
Евгений пьяно хихикнул.
– Давно жду, кто ж сунется. Его ждут сюрпризы. – Он представил воображаемую картину и потёр ладони от предвкушения удовольствия.
Кивнув стоящей на кухне блондинке, Вадим с сумками в обеих руках вышел за порог. Входная дверь закрылась за ним автоматически.
«Хорошо, не пьёт один», – подумалось ему, когда он спускался по лестнице.
К ночи моросящий дождик прибил туман к земле, и то, что от тумана осталось, таяло у земли рассеянными пятнами. Было странно видеть очертания зданий, облики людей и машин даже вдалеке и так отчётливо. Ехать пришлось по шоссе, в плотном потоке машин, будто спешащих воспользоваться капризом погоды. Но он не торопился, терпеливо пережидал заторы на перекрёстках, в пробках, зная, что на место всё равно прибудет раньше, чем вовремя.
