Максим Алексеев - Марионетка
— Отпусти, — еле слышно прошептала она ему на ухо, — ты не справишься…
На плечо Лоренца легла тяжелая когтистая лапа.
— Вот кто мне мешает! — тень Бетрезена прошептала ему на ухо. — Девчонка моя. Мне ее душа нужна не меньше чем тело. Своих-то нет…
Когти впились в плоть. Демон хохоча вырвал кусок мяса из руки Лоренца и урча его сожрал.
— Где ты спрятался, а? Давай я тебя съем не во сне, но наяву.
Боль выдернула Лоренца из транса. Остатки его магической защиты трещали по швам. Темное щупальце обхватило его поперек тела и потащило в темноту кокона. Удерживая на краю сознания картинку с тонущей Асанте, Лоренц начал обновлять защитные заклятья. Выбравшийся наконец из под обломков Вильгельм на глазах баронета перерубил еще несколько отростков тянувшихся к нему. Лоренц сам выхвалил кинжал Гильгамеша и начал со всех сил полосовать раскаленным до красна бронзовым лезвием тянущиеся к нему нити.
В принципе Лоренц мог бы победить. Будь у него под рукой полковой аккумулятор магии и квалифицированный маг, способный поддержать на нем защиту. Но ничего этого не было, мана уходила как песок сквозь пальцы на защиту и попытки вытащить Асанте, и Лоренц понимал, он не успеет.
Энлиль стоял рядом. Он грустно смотрел себе под ноги, стыдясь уйти и не собираясь помогать. Баронету нужна была помощь. Молиться было бесполезно. Единственный бог Геона, который доказано существовал, отказался от него. Демоны предали его и бежали. Его собственной магии не хватало. Последняя мана утекла из амулета, и в распоряжении Лоренца было всего несколько секунд жизни, пока держится защита, оставшаяся без подпитки.
— Позови ее… — на грани сознания раздался шепот Асанте, — Она поможет…
Объяснять не надо было. Орели, та, которой она молилась так неистово. Покровительница одержимых.
— Нин-ани Орели-куг…[38] — прошептал Лоренц.
«Доспех мага» рассыпался серебристыми искрами. Тьма, из которой состояли щупальца Бетрезена, тут же прожгла форменный камзол. Кожа пошла волдырями. Звонкий девичий голос раздался в его голове, он менялся, то становясь рычанием демона, то низким величественным контральто, то все три сплетались в дикий, но гармоничный хор.
/ Наконец-то! Я боялась, что вы не додумаетесь! Но есть закон, его не изменить, если просишь кого-то о помощи, то надо назвать все его имена…/
— …Нин-ни Инанна Энлиль-гим нам тар-тар-ре…[39] — во весь голос сказал Лоренц. Он с трудом сопротивлялся, цеплялся за обломки. Вильгельм тащил его на себя, и они вдвоем скользили по полу под пристальными взглядами судьи, успевавшего записывать происходящее пером на бумаге, удовлетворенной физиономией инквизитора и откровенно испуганным усатым генералом Ранненкампфом.
/ Ты же понимаешь, это не все. Кинжал показывал тебе все мои обличья. Глупая маленькая Асанте, она никогда не произносила последнего, боялась, что это уловки Бетрезена…/
— …ама — гиг Тиамат гу му-ра-н-де![40]- уже во все горло прокричал Лоренц, теряя сознание от боли.
Лоренц потерял сознание от боли. Вильгельм оторопело отошел в сторону, когда пространство перед ним раскололось и из разлома вышла Она. Облик ее менялся, как и голос. Маленькая хрупкая девочка бистаа, с треугольными звериными ушами на макушке и пушистым хвостом в простом сарафане из серой ткани, высокая чопорная женщина в черной тунике с каре коротких волос и чудовищная демонесса, серокожая, с когтями — лезвиями на концах пальцев. В грудь ее была проломлена, на месте сердца горело зеленое пламя. Они перетекали друг в друга с каждым шагом. Орели нежно провела рукой по щеке застывшего Вильгельма, и один из когтей Тиамат оставил на лице тонкий порез.
Кокон ожил, он пытался сопротивляться. Тьма и черно-багровое пламя окутало на мгновение пришедшую и бессильно опало. Краткая вспышка зеленого пламени разогнала темноту в центре зала и стала видна бессильно лежавшая на полу Асанте и темный рогатый силуэт, стоявший над ней.
— Возьми ее, — приказала Инанна Вильгельму, и тот бестрепетно прошел между всполохами огня и нитями тьмы.
Пространство вновь раскололось, унося с собой тень Бетрезена и Орели-Инанну-Тиамат. Де Фризз громко сглотнул. Бегло осмотрел Астане, и не найдя никаких серьезных повреждений занялся Лоренцем. Телесно девушка была здорова, а ее душей и разумом пусть лучше занимается Лоренц, решил лейтенант.
Он творил медицинские чары и изредка бросал злобные взгляды на Инге Стенкильссона. Если бы не барьер Бабла, то он бы не удержался и убил проклятого святошу.
* * *Камера была небольшой. Два на два на два метра. Стены из сплавленных магией в монолит гранитных блоков, покрытых клинописными знаками. Койка из двух досок. Дырка в полу, что бы справить нужду. Ледяной воздух. Одиночка.
Пребывать долго здесь было невозможно, впрочем, в застенках инквизиции никто не задерживался. Дознание здесь проводили быстро. Пытки, калечащие ментальные заклинания… Если ты был виновен, то кара была быстрой. Если нет — то так же быстро тебя освобождали. После этого ты был волен идти на все четыре стороны. Или ползти. Или сидеть на ступенях рядом с входом и пускать слюни, глядя на прохожих безумным взглядом. В общем, делать все на, что способен.
Лоренцу в этом отношении повезло. Пытать его не собирались. В самом деле, зачем? Достаточно было того, что и начальник гарнизона и епископ Ханау и сам господин имперский судья видели своими глазами, как юный оберлейтенант на их глазах призвал в зале суда Мать тьмы, Тиамат. Ну а тот факт, что господин Тишуб-Тарк, безуспешно пытавшийся поглотить силу Бетрезена, находился среди зрителей по ходатайству Лоренца вину последнего отнюдь не облегчал. В дело пошел и спущенный на тормозах Тербатцем ван Эльстом случай с применением некромантии. Что уж говорить про кинжал Гильгамеша, который Лоренц таскал с собой постоянно.
Инге спешил рассчитаться с Лоренцем за свое унижение в Цвикау и загубленную карьеру. Откладывать возмездие епископ Ханау не собирался. После пламенной речи произнесенной инквизитором в разрушенном зале суда Лоренц неожиданно для себя оказался матерым чернокнижником и демонологом. Для полноты картины не хватало только обвинения в применении малифики или магии Тени. Возможно, если бы Инге был лучше осведомлен про приключения баронета в Остгарде, он бы инкриминировал Лоренцу и сотрудничество с безымянной сестрой, кто знает? Но и того, что было известно, хватало для аутодафе. К остальным членам команды у Инге претензий не было. Пока не было, можно было не сомневаться, что копать под подчиненных Лоренца бригаденквизитор продолжит, когда ему что-нибудь понадобится от Йозефа Фогта. Наличие заложников и объекта для шантажа при решении межведомственных споров, не таких уж и редких между Тайной полицией и Инквизицией было для епископа Ханау очень удобно.
