Юрий Кемист - Три выбора
Давид Ильич прервал его:
– Ну, не будем так уж прибедняться – где и кто нас знает… Я думаю, что волк и должен сидеть там, где никто его не видит, а прыгнуть – и одним махом прямо за горло!.. Я ведь тоже порой такие двери открываю…
Ясно, что это лирическое отступление исполнено ради новеньких барышень – они должны были осознать, в какое место попали. И потому «принижение» известности нашей фирмы Владимиром Ивановичем было сразу же пресечено, а заодно и продемонстрировано, кто в «лавке хозяин» и какого полета эта птица.
Давид Ильич замолчал, давая возможность Владимиру Ивановичу продолжить. Однако Владимир Иванович молчал – он обиделся, что его так перебили и демонстративно надел маску дурачка-солдафона, ждущего приказания «начальства». Давиду Ильичу не оставалось ничего делать, как только принять эту игру, он это понимал, но понимал и то, что роль «начальника дурачков» совсем не та, к которой он стремился, а потому с раздражением сказал:
– Ну, продолжайте же, Владимир Иванович!
Владимир Иванович по-военному дернул головой и продолжил:
– Докладываю! Мы имели разговор с ведущим специалистом ФГУП «Кремлин» Иваном Семеновичем Нюником, который фактически является первым замом Генерального Директора «Кремлина». Обсуждался вопрос о поставках абсорбента «Б-3 тяжелый» с Берлингуерского завода синтетического каучука на Ильмазы. Нам обещают десять цистерн в месяц. Но…
Здесь Владимир Иванович замялся и взглядом попросил моей поддержки. Я прекрасно понимал это его «но…». И, конечно, «вступил в бой»:
– Владимир Иванович хочет сказать, что прежде, чем подписывать соответствующий договор с Берлингуером, необходимо провести заводские испытания качества абсорбента как сырья для производства сажи марок К-354 и П-803. Для этого требуется съездить в Берлингуер, взять представительную пробу в количестве 40 литров и переправить ее в Ильмазы. В настоящее время мы обсуждаем с ним, как технически осуществить такую операцию. И нужно бы подумать о патентной проработке, чтобы иметь козыри «в Кремле».
Я видел, как по лицу Давида Ильича проходили волны чувств. Сначала – чуть подозрительное внимание, потом, когда он услышал о 10 цистернах, тоже недоверчивая, но надежда, явное раздражение при слове «но…», и, наконец, злая решимость после моего завершения отчета.
Все остальные слушали отчет равнодушно. Только на лицах барышень мелькали испуганные тени, когда они слышали незнакомые им слова «абсорбент», «Ильмазы», «П-803». Да Елена Никоновна чуть заметно усмехнулась, когда я заговорил о необходимости командировки.
Давид Ильич немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом решительно сказал:
– Насколько я вас обоих понял, состояние дела таково, что вы не знаете, получится ли вообще что-то приличное из этого дерьма и сколько сажи – любой марки! – выйдет из тех десяти цистерн, за которые с вас в Кремле просят деньги, которые я должен ещё где-то занять, или все эти цистерны улетят в трубу! И вы хотите за мой счет прокатиться на такси с прицепом из Берлингуера в Ильмазы с двумя канистрами этой каки – а по другому вы никак не привезете эти образцы! – для того, чтобы сказать, сколько копеек с цистерны мы заработаем?
Владимир Иванович упрямо набычился и хотел что-то возразить, но Давид Ильич столь же энергично продолжил:
– И все это будет тянуться еще месяца два-три – пока вы съездите в командировку, пока образцы испытают, пока обсчитают, пока в Кремле «добро» дадут, пока мы заплатим, пока абсорбент отгрузят, пока сожгут, пока сажу продадут… А, кстати, Лидия Феофилактовна, есть реальные покупатели на сажу? Или и вы мне скажете, что нужно чего-то ждать?
Лидия Феофилактовна обиженно посмотрела на Давида Ильича, потом укоризненно – на меня и сказала:
– Ну что вы такое говорите, Давид Ильич? Вообще покупатели, конечно есть… Но как можно искать реального покупателя, не зная, ни какой маркой мы будем торговать, ни в каком количестве, ни по какой цене? А это все можно будет сказать только после производственных испытаний!
Лица соискательниц давно потеряли всякую подвижность. На их мордочках было написано одно желание – поскорее оказаться в коридоре, а на застывших губках, накрашенных помадой цвета робкого фавна, читались страх, обида и надежда на то, что дверь в эту комнату скоро навсегда захлопнется за их спиной.
Давид Ильич пристально посмотрел на Владимира Ивановича, и отчеканил:
– И после этого вы хотите, чтобы я ещё три месяца платил вам зарплату и катал вместе с уважаемым Юрием Александровичем на такси «по просторам Родины широкой»? А Юрий Александрович ещё и эту «дурочку-пышечку» Аллу Сергеевну мне на шею посадить захочет?ие к вашим химерам мне на шеюТут взорвался Владимир Иванович:
– А вы хотите, чтобы вместо «вонючих образцов» на автоприцепах, вместо долгосрочных договоров, налаженных связей, дорогих и капризных, но нужных людей, мы привозили бы сюда только рубли, лолларды и азиаты теми же автоприцепами и сдавали их Елене Никоновне, причем за неделю до того, как ехать в Ильмазы в командировку, чтобы потом вы «милостиво повелеть соизволили» заплатить нам из них?
Давид Ильич выслушал все это, а потом почти спокойно сказал:
– Ну, что ж! Поговорили… Все свободны – можно по домам. Елена Никоновна пока остается, а вас, Владимир Иванович и Юрий Александрович, прошу ко мне в кабинет…
Глава 11
...О моем возвращении с работы, поездке в Царицыно, эпизоде на станции метро «Каширская», моем воспоминании об обстоятельствах дезертирства сержанта Лукашина, а также о значении медицинского термина «онейроид».
«Ты вправду спишь? Да, судя по всему,
ты вправду спишь… Как спутались все пряди…
Как все случилось, сам я не пойму.
Прости меня, прости мне Бога ради».
…Даже если бы на выходе из НИИМотопрома под его тяжелым, нависающим козырьком, предназначенном для защиты от «атмосферных осадков», но, по чести говоря, плохо справляющимся с этой функцией, меня ждал следователь Генеральной Прокуратуры, я бы не смог толком объяснить ему, что же произошло четверть часа назад в одном из кабинетов этого здания на пятом этаже.
«Как все случилось, сам я не пойму…». Ночной кошмар-морок смешался в моем представлении с той реальностью, которая – несомненно! – была таковой полчаса назад в какое-то липкое месиво из фактов, образов и воспоминаний, склеенных яркими злыми эмоциями.
Медики, кстати, считают это «расстройством сознания» и называют такое состояние «онейроид». Но название ничего не объясняет, а только свидетельствует о том, что это явление существует и у «официальной науки» есть даже «папочка» с таким названием. Но в папочке – только куча «официально зарегистрированных» фактов без каких-то внятных их объяснений – что же стоит за этими фактами?..
