Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович
И к военным тоже хозяин Белого дома претензий не имел. Обвинять их в излишней кровожадности? Как будто оснований нет…
Трумэну вспомнилось, как в конце войны, когда решался вопрос с бомбардировкой Японии, оставалось лишь выбрать цели. И вот с этим вопросом ему пришлось помучиться. Изначально он хотел атаковать только военные объекты. И даже поставил соответствующую задачу перед Объединённым командованием Начальников штабов: «Нашей целью должны быть солдаты и моряки, а не женщины и дети». Но генералы достаточно быстро переубедили главу государства. Командующий стратегической авиацией Карл Стаатс отметил, что военные базы слишком малы, а это многократно увеличивало риск промаха. А бомб на тот момент было всего две, и просто так терять их было нельзя. И в тот момент стало ясно, что целью атак будут именно города с большим количеством мирных жителей…
Так что у Трумэна не было оснований упрекать в чём-то своих генералов. Единственное, что он раскритиковал, это предложение усилить оборону некоторых военных баз и городков:
— Простой избиратель-налогоплательщик никогда не позволит генералам и чинушам высокого ранга защищать свои драгоценные задницы, оставляя калифорнийские города без защиты…
Прежде чем принять окончательное решение Трумэн ещё раз пробежал глазами несколько машинописных листов из подготовленного для него Комитетом начальников штабов доклада.
Отложив листок, Президент развернул кресло к окну и, задумчиво сложив перед собой пальцы, устремил взгляд через большое стекло. За спиной его разгорался спор между скептиками, которые сомневались что Сталин, который не мог не знать об ужасающих итогах бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, и, не имея ещё собственного ядерного оружия, посмеет осуществить операцию в духе ковбойского боевика. Холодные головы (главным образом это были дипломаты и гражданские министры, хотя к ним примкнуло и несколько военных) предостерегали «ястребов» от поспешных шагов: разумеется, никто не собирался недооценивать потенциального противника. Но равным образом неумно было и переоценивать его. По мнению, «миротворцев», консерватизм, а не авантюризм характеризует внешнюю политику Сталина.
— Война с нами стала бы для них самоубийством! — таков был вывод противников немедленной бомбардировки России.
Но большинство придерживалось мнения, что сам факт того, как русские ухватились за возможность всерьёз «пнуть Америку сапогом», яснее ясного говорит о чудовищной жестокости большевиков.
— Они не задумываясь, пожертвуют ещё десятком миллионов своих «винтиков», — как у них принято называть собственных граждан, — во имя торжества мировой революции, — веско заявил шеф ЦРГ.
Постепенно голоса скептиков смолкли.
Последний предохранительный клапан попытался открыть Джордж Элси, доверенный советник президента и главный автор его речей.
— Мистер президент, если Вы примите такое решение, — уверен: все мы поддержим вас, и, полагаю, так же поступит большинство членов конгресса. Но страна ещё не залечила раны, нанесённые войной…
Элси продолжал:
— Я знаю, что адмирал Нимиц, который сейчас летит с Гавайев, обладает редким сочетанием жизненной мудрости и военного опыта. Предлагаю дождаться его и тогда уже голосовать.
Трумэн кивнул и поискал на столе доклад разведки, с которым его ознакомили по пути на это совещание:
— А кстати, я ничего не знаю о человеке, который заварил всю эту кашу. Вы сказали, это человек — «Скиф» — был офицером нашего флота. Его даже наградили во время войны. Значит, он смело сражался.
Президент по слогам прочёл с листа фамилию:
— Ис-ма-и-лов. Что же, он тоже русский? Я хотел бы поговорить с этим парнем.
Глава ЦРГ адмирал Роскоу Генри Хилленкоттер лишь развёл руками.
— К сожалению, это не возможно. «Скиф» ликвидирован — своими же русскими друзьями.
Все восприняли сообщение Хилленкоттер как лишнее подтверждение произнесённых им недавно слов о варварской жестокости большевиков. Если уж они не щадят своих, то что же тогда ожидать Америке, находящейся в зените своего превосходства над остальным миром, и тем вызывающей острую зависть к себе?! Нет, недаром в последнее время отношение американцев к России круто поменялось. Ещё два года назад русских считали союзниками. Но с 1945 года по нынешний 1947-й численность тех, кто начал воспринимать Россию как «агрессора», увеличилась с 38 до 66 процентов. В стране растет истерия. И как показывают последние события, на это имеются веские причины.
Не имя возможности доставить к президенту заинтересовавшего его человека, Хилленкоттер извлёк из папки снимки его трупа с места убийства и из анатомички.
— В этом нет нужды, — брезгливо скривил бледные стариковские губы хозяин белого дома. При этом Президент снова удовлетворённо отметил предусмотрительность, а, значит, высокий профессионализм шефа создаваемого им ЦРУ: «Ведь догадался же адмирал прихватить с собой эти фотографии».
Глава 117
Курьеров было двое — муж и жена, оба нелегалы. Русский резидент использовал их лишь в особых случаях. В ЦРГ о них узнали от ФБР. Именно после того, как секретный канал связи противника был установлен и взят под контроль, и возникла идея всей операции…
Пара отправилась на своём автомобиле в сторону мексиканской границы. По легенде они ехали в туберкулёзный санаторий, у женщины и в самом деле имелись большие проблемы с лёгкими. Агенты вели их очень осторожно. Машины наблюдения постоянно менялись, чтобы курьеры не заподозрили за собой «хвост»…
Среди высшего американского генералитета и политического истеблишмента ещё в 1945-м сформировалась группа людей, которые были убеждены, что необходимо использовать ядерное преимущество против русских, пока у Сталина ещё нет своей бомбы. Они исходили из того простого довода: что если можно безнаказанно покончить с потенциальным врагом, пока он не набрал полную мощь, то это надо сделать и немедленно. Зная о своей безнаказанности — временной! — следует нанести сокрушительный удар, избавляя себя от смертельной угрозы в будущем. Русским нельзя доверять — ни сейчас, ни в будущем — таков был главный довод ястребов.
Ещё при Рузвельте с одобрения президента был разработан секретный план превентивного удара — массированной атаки по СССР. С тех пор план регулярно обновлялся и расширялся. Ведь в 1945 году у США было всего две бомбы, а теперь страна обладала довольно внушительным атомным арсеналом. И по мнению сторонников решительных действий, пора было разыграть эту козырную карту.
Требовался лишь повод. Правда достаточно веский. Военные помнили, как трудно было убедить Трумэна применить бомбу против японцев. Чтобы снова заставить главу государства отдать такой приказ, его нужно было поставить в ситуацию жёсткого выбора. И тут члены «ядерной партии» в штабах и в Конгрессе обрели бесценного союзника в лице вновь образованной «Центральной разведки».
Её шеф адмирал Роскоу Генри Хилленкоттер после совещания со своими специалистами принял беспрецедентное решение допустить утечку самой секретной информации. Цель — заинтересовать русского резидента, чтобы он, словно крючок с наживкой, заглотил подставленную ему информацию и по цепочке отправил её в Москву.
Первая попытка «поделиться» с русскими ценной информацией была предпринята через агента по кличке «Фигляр». Под этим псевдонимом у американцев числился Джордж Габор. Венгр был двойным агентом. Вначале проживающего в Штатах писателя-эмигранта завербовало НКВД. Это было неизбежно, ведь Габор был известен своими прокоммунистическими взглядами.
Другое дело, что проводившие вербовку сотрудники советской разведки по какой-то причине сработали крайне топорно (сказывались предвоенные кадровые чистки в советской разведке, когда многие настоящие профессионалы были отозваны в Москву и расстреляны). Явившиеся к Габору чекисты дали ему понять, что не собираются платить идейному товарищу за ту работу, которую ему будут поручать. Зато вербовщики намекнули, что если он откажется от сотрудничества или будет недостаточно стараться, то пострадают его родственники на родине (после освобождения власть в Венгрии захватили коммунисты, взявшиеся строить социализм по советскому образцу).
