Джим Батчер - Отступник
— Тебе не понять этого, Гарри.
— Ну так поговори со мной, — сказал я настойчиво. — Томас, Господи Боже. Это не ты.
— Нет, я, — резко прошипел он, — я — это то, чему существо меня научило, Гарри. В конце концов, я просто пустое место, которое нужно заполнить. — Он покачал головой. Я не хотел убивать тех девушек. Но убил. Я убивал их, снова и снова, и мне это понравилось. Когда я мысленно возвращаюсь к этим воспоминаниям, это не ужасает меня. — Он презрительно ухмыльнулся. — Просто делает крепче.
— Томас, — прошептал я. — Брось, мужик. Это не то, кем ты хотел быть. Я знаю тебя, мужик. Я видел тебя.
— Ты видел того, кем я хотел быть, — сказал он. — Того, кем я думал, я был. — Он встряхнул головой и оглянулся на людей вокруг нас. — Сыграй со мной в игру.
— Какую игру?
Он кивнул на двух девушек, проходящих мимо нас с рожками мороженного в руках.
— Что ты видишь, когда смотришь на них? Твоя первая мысль.
Я моргнул. Посмотрел.
— Хм. Блондинка и брюнетка, слишком молоды для меня, неплохо выглядят. Готов поспорить, блондинка отдала за свои туфли приличную сумму.
Он кивнул и указал на пожилую пару на скамейке.
— На них?
— Они ссорятся друг с другом по каждому поводу и наслаждаются этим. Они вместе уже столько времени, что им от этого комфортно. Позже они берутся за руки и посмеиваются над ссорой.
Он поджал губы и указал на мать, подгоняющую троих маленьких детей различных возрастов по зоопарку.
— О них?
— Она носит дорогое кольцо, но здесь, в зоопарке она одна. У всех ее детей хорошие вещи. Ее муж много работает, и она не выглядит так хорошо, как выглядела раньше, такое чувство, будто ее обувь вгрызается ей в ноги. Она беспокоиться, что она статусная жена, или действующая бывшая жена. Она того и глади заплачет.
— Ага, — сказал он. — Могу я поделиться своими первыми мыслями?
Я кивнул, нахмурившись.
Томас указал пальцем на девушек.
— Еда.
Он указал на пожилую пару.
— Еда.
Указал на мать и ее детей.
— Еда.
Я просто уставился на него.
Он откинул назад голову, глубоко вдохнул, а затем выдохнул.
— Может это все от того, что они так убивают друг друга. Может он свел меня с ума муками. — Он пожал плечами. — Честно, не знаю. Я просто знаю, что все стало намного проще.
— Что ты пытаешься мне сказать? — спросил я. — Что ты теперь счастлив?
— Счастлив, — сказал он с прозвеневшим в его голосе легким презрением. — Я… больше не блуждаю вслепую. Не пытаюсь отчаянно быть тем, кем не являюсь. — Он взглянул вниз на тигров. — Тем, кем я никогда не был.
Я стоял, покачивая головой.
— Ох, голод мне в глотку, Гарри, — сказал он, закатывая глаза. — Я не какой-то там уничтожающий все монстр. Я не какой-то там буйствующий психопат, бегающий по городу, поглощая невинных. — Он небрежно взмахнул рукой. — Убивать, питаясь чувствами, — фантастика, но это глупо. Гораздо больше преимуществ, если давать телке выжить. Не только выжить, но и вырастить ее, и посодействовать ее процветанию. — Он слегка улыбнулся. — Знаешь, я на самом деле думаю, что могу предложить кое-что миру. Я никогда не мог влиять на своих родственников, пока был в глупом изгнании, пытаясь быть человеком. Возможно так я смог достичь чего-то. Выдвинул более ответственный эталон отношений между человеческим и моим видом. Кто знает?
Я посмотрел на него и сказал:
— Господи, какое благородство.
Он смотрел на меня.
Я нанес ему свой тяжелейший удар.
— Что об этом думает Жюстина?
Она распрямился, повернулся ко мне и в его теле появилась агрессивная жестокость.
— Что? — спросил он. — Что ты сказал?
— Ты меня слышал, — сказал я не меняя позы и не угрожая.
Его руки сжались в кулаки до хруста в суставах.
— Все еще жалит, не так ли? — тихо спросил я. — Все еще обжигает, когда ты пытаешься ее коснуться?
Он ничего не сказал.
— И ты все еще помнишь, что это удерживает ее. Подобно той ночи, когда ты сокрушил Мадлен в Зеро.
— Господи Боже, Гарри, — сказал он. Он отвернул лицо, прочь от тигров, и его голос наполнился усталостью. — Не знаю. Я просто знаю, что это больше не ранит так, как прежде. — Он долгое время молчал. Затем очень тихим голосом сказал: — У меня плохие сны.
Я хотел положить руку ему на плечо, поддержать его. Но инстинкты предупредили меня, что это не будет принято.
— Тебя избили, — сказал я тихо. — Что это тварь делала с тобой?.. Томас, я знаю точно, что тебе досталось. Какие муки ты пережил. Но это не конец. Ты выжил. Ты справишься с этим.
— Чтобы вернуться к мучительной полужизни, что у меня была? — прошептал он.
— Может быть, — сказал я тихо. — Не знаю.
Он посмотрел на меня.
— Ты мой брат, — сказал я. — Ничто не изменит этого. Я здесь ради тебя.
— Ты чертов глупец, — сказал он.
— Да.
— Было бы легко воспользоваться этим. Часть меня думает, что это фантастическая идея.
— Я не сказал, что ты не был козлом. Я сказал, что ты был моим братом.
Телохранители зашевелились. Ничего особенного. Просто оживились и двинулись к выходу.
Томас скривился.
— Лара думает, что я далеко шагнул. Она… — Он пожал плечами. — Гордится мной.
— Тебе по душе другой путь, — сказал я. — Как и Жюстине. Может тебе это что-то скажет.
— Мне нужно идти. Она боится, что ты подумаешь, будто бы мне промыли мозги. Не хотела рисковать, чтобы ты пытался освободить мой разум, несмотря на то, что он не был пленен.
— Признаю. Идея приходила мне на ум.
— Если кто-нибудь вломится в мою голову, не думаю, что тогда останутся сомнения, — сказал он. — Это не то, с чем ты можешь помочь мне, Гарри.
— Может быть, — сказал я. — А может и нет. В любом случае, ты все еще мой брат.
— Чертов рекорд глупости побит, — сказал он.
Я протянул кулак.
На пару безмолвных мгновений он уставился на него, а потом приложил свой кулак и крутанул его о костяшки моих пальцев.
— Не звони мне, — сказал он.
— Буду терпеливым, — сказал я. — Но не вечно.
Он заколебался, а потом еще раз кивнул. Затем запихнул руки в карманы брюк и быстро пошел прочь. Телохранители последовали за ним. Один из них сказал что-то, прижимая руку к уху.
Чисто из мелкой злобы, я взмахнул рукой и наслал чары на его радиопередатчик или телефон. Из его уха посыпались искры, и он едва не подпрыгнул, пытаясь выдернуть наушник из уха.
Томас оглянулся.
Он ухмыльнулся. Ненадолго, но по-настоящему.
После того как он ушел, я повернулся к тиграм. Я подумал, знал ли я, кто они на самом деле, или все, что я мог видеть — были полоски.
