Максим Михайлов - Плач серого неба
— К сожалению, Ромли заказывают так редко, что он начал сворачиваться, — виновато улыбаясь, поведала девушка, — но срок хранения истекает лишь через месяц. Я бы посоветовала…
— Солнышко, говори со мной день и ночь, но молю, оставь поучения в стороне. Я прекрасно знаю, как обращаться с соком Ромли, так что соверши маленькое чудо — исчезни бесследно.
Ни капли не обидевшись, служанка блеснула зубками в ответ на добрую и открытую улыбку Хидейка, повторила давешний реверанс и упорхнула в сторону кухни. Хидейк же вооружился чайной ложечкой и принялся за странные манипуляции с ингредиентами. Сначала он ухватил графин двумя руками и принялся безжалостно трясти, пока темные комки не исчезли. Затем альв зачерпнул ложку соли, ножом подравнял горку вровень с краями и высыпал соль в графин. Жидкость стала ядовито-голубой и пошла пузырьками. Хидейк сжимал крышку обеими руками.
— Что вы делаете? — я с неподдельным интересом следил за его манипуляциями. Единственным коктейлем, который изредка себе позволял, был кофе с ромом, и его приготовление не было даже пародией на творившееся передо мной таинство.
— «Царскую улыбку». Между прочим, ее изобрели еще до Раскола, вскоре после того, как глубоко в пещерах Боргнафельда королей сменили цари. Но по-настоящему этот коктейль оценили только у нас, на Миррионе, а создатели обозвали напиток «Королевским запором» и не потребляют вовсе. Почему — я вам позже расскажу.
— Сдается мне, им просто надоедало ждать, пока закончатся странные движения и начнется непосредственно процесс пития, — я с некоторой опаской следил за руками Хидейка. Тот отставил в сторону графин, за толстыми стенками которого воцарились тишь да гладь, и теперь старательно, чайными же ложками, переливал вино из бутылки в бокал.
— Как я уже говорил, не могу знать. Меня тогда и в проекте не было. Но самый опасный момент позади, можно возвращаться к делу. Итак, я все-таки хочу вас нанять. Согласны?
— Хидейк, вы, простите, всегда… такой?
— Какой? — он на мгновение оторвался от наполовину пустого бокала.
— Переменчивый. — Я посмотрел альву прямо в глаза. — Вчера вы уговаривали меня принять заказ, сегодня успели передумать, причем дважды. Как прикажете работать с клиентом, который того и гляди решит, что ему все наскучило?
— Гм. — Он неторопливо отвел взгляд, приоткрыл крышку графина и принялся тонкой струйкой переливать плескавшуюся там голубизну в бокал с вином. Из бокала сперва робко, но с каждым мгновением все смелее и смелее пошел пар. — Я рассказал о своих метаниях, мастер, с одной лишь целью: хотел быть откровенным с самого начала. Понимаете? Ведь если вы согласитесь, откровенность станет для нас одним из главных условий, не так ли? — альв поровну разделил внимание между мной и бокалом, от чего его речь стала сухой и приглушенной. — Все, что я наговорил, суть попытка в красках показать поток мыслей, что бурлил вчера у меня в голове, и выразить неимоверную серьезность, с которой я подхожу к делу, несмотря на то, что оно, по сути своей, — обычная блажь богатого студента. Не удивляйтесь, дражайший мастер Брокк, я и впрямь понимаю кажущуюся нелепость своей затеи. Однако, зовите это интуицией или безумием, мне кажется, что в поисках бедолаги Тродда каждая скрипка сыграет свою партию. А теперь прошу меня простить…
Он вплотную занялся коктейлем. Поверх видоизменившегося сока Ромли, который густо покрыл дно бокала, с помощью все той же чайной ложки было налито еще немного вина, и, наконец, тонким слоем рассыпана соль.
— Готово, — Хидейк, наконец, встретился со мной взглядом в полной мере. — Теперь ему необходимо стоять ровно два сегмента. — Из кармана он достал изящный серебряный хронометр, отстегнул цепочку и положил прибор перед собой. — Так что скажете, мастер?
— Что ж, — протянул я. — Раз все обстоит именно так, позволю себе ответную откровенность, Хидейк. Что-то, вполне возможно та же самая интуиция, советует мне отказаться от вашего предложения прямо сейчас. Пойти, снять номер в дешевой гостинице…
— Предложение насчет усадьбы в силе, — отстраненно вставил альв.
— …Дождаться, когда какая-нибудь полиция отыщет этого карлика, и уехать из этого Хаосом меченого города. Но что-то другое, — уж не безумие ли? — дает прямо противоположный совет. Вы готовы подписать контракт?
— Естественно. — Альв пошарил в пиджаке и извлек из его недр одну из тех новомодных ручек, что по сей день доступны только аристократам. Не знаю, кто придумал крепить перо к деревянной рукояти и соединять с хитро устроенным баллоном чернил, но штука была, по слухам, жутко удобной. — Бумаги у вас с собой?
— Да, — я достал из-под стола чемоданчик, внутри которого лежала одна лишь тонкая папка. Отпечатанный на машинке, договор занимал всего три листа бумаги. Хидейк бегло проглядел текст, проставил сумму гонорара, вписал в графу «Примечания» право на временное проживание в усадьбе Тимиэль на бульваре Поющих Игл, поставил широкую подпись под обеими копиями и медленно, почти ласково, подул на чернила. Я глянул на цифры. Сумма впечатляла. А сколько, пусть даже в теории, могло стоить проживание в Поющих Иглах — даже думать было неуютно. Позаимствовав ручку, я дважды поставил свою подпись. Писать было и впрямь удобно. Последний росчерк лег на бумагу одновременно со щелчком крышки хронометра.
— «Царская улыбка» готова, мастер Брокк. Не желаете попробовать первым? — альв осклабился.
— Нет, спасибо, — я покачал головой, — не люблю… экзотику.
— Зря, зря. Вещь редкая. — С этими словами Хидейк черенком ложки резко завинтил содержимое бокала в тягучую спираль, быстрым залпом высосал ее до дна, выпучил глаза, захрипел и упал на лицом прямо на новомодную ручку. Чернила густо брызнули на пробегавшую официантку, и та, обернувшись, истошно завизжала.
Глава 4, в которой все запутывается, но меня это уже не волнует
В первое мгновение я растерялся. Что происходит? Может, это просто эффект «Царской улыбки»? Ну, знаете ли, нормальный такой эффект. В конце концов, я впервые вижу сок Ромли, и как знать, может, он всегда так действует на неокрепший организм молодых альвов, что те мгновенно засыпают… густо краснеют лицом… и хрипят, как тысяча проклятых. Хидейк лежал на столе и обильно звучал, словно внутри него работал очень старый и очень засоренный насос для откачки воды. Словно смерч пронесся у столика — подле бившегося в конвульсиях альва возникла стройная черная тень с чем-то длинным и острым в руках. Словно во сне я увидел, как из широкого рукава ползет костлявая кисть с кривыми когтями, покрытая мелкой темно-зеленой чешуей. Клинок угрожающе блестит в лучах солнца. Я вскакиваю, не наблюдая, как переворачивается чашка с неостывшим кофе, и черная жидкость тягуче переваливается через край. Рука тянется под плащ, где в ножнах висит особый кинжал, но медленно, слишком медленно — почти неразличимый взмах, короткий звон стали о сталь — и я, едва не лишившись руки, теряю оружие. Капюшон падает с головы нападающего, и я смотрю прямо в круглые, немигающие глаза рептилии. А потом длинный чешуйчатый хвост дергается и начинает приближаться к моей голове. Кажется, на его конце что-то есть. Что-то тяжелое. Но этого я не вижу. Чувствую. И теряю сознание.
