Анастасия Федорова - Дело о полянах Калевалы
— Ага, — кивнула Марина, — дорожный знак — впереди неровности! — и она даже театрально взмахнула рукой. «Что это с ней? — изумленно подумал Краснов. — Никак теперь она мне понравиться вздумала?»
Наконец, впереди сквозь ряды стволов показался просвет, и вскоре они очутились на краю леса. Только что они шли по относительно ровной местности, и вдруг земля под ногами вздыбилась и распалась, рассеченная, будто по ней прошелся гигантский плуг. Перед ними лежал глубокий овраг с крутыми каменистыми склонами. Кое-где на нем зеленели хвощи и папоротники, поросль мелкого шиповника. Внизу по камням бежал быстрый неглубокий поток. На другой стороне оврага, которая соединялась с первой небольшим каменным, на вид довольно крепким мостом, виднелась широкая прогалина, обрамленная ельником. На ней, хорошо видимый, стоял дом. Это была обычная русская изба, низкая, покосившаяся, вросшая по самые оконца в землю. На ее полуразвалившейся крыше росли несколько деревьев, с одного краю на крышу упорно лезли вьющиеся растения, высокая и густая, как конская грива, трава скрывала ее понизу. Даже отсюда было заметно, что некогда изба была богато украшена — на продавленных пустых окнах висели шелковисто-серебряные резные наличники, вдоль карнизов и выступов вился вычурный узор, перемежающийся вырезанными конскими или змеиными головами. Приглядевшись, можно было увидеть даже затертые и поблекшие краски. Позади избы виднелись останки бывшего сарая или скотного двора — скелет опорных балок с оползающей дранкой.
Осторожно перебравшись на другую сторону, следователи принялись осматриваться. Кое-где на поляне были видны колья, некогда служившие опорой ограде, иногда под ногой хрумкала сгнившая доска. Пройдя ближе, Краснов легонько толкнул Лещинскую под локоть, и кивком головы указал на пространство позади избушки. Там, до самой кромки леса, будто кольчужный пояс, змеились ведьмины кольца, образованные плотными пучками белых цветов. Это было неожиданное и несколько пугающее зрелище. Со стороны могло показаться, что здесь разгулялся ленивый садовник, позволивший поляне полностью зарасти, но, тем не менее, выкосивший все вокруг ровных плотных колец и до травянистого подшерстка выдравший всю растительность в их центрах. Посреди непролазного леса такое, кажущееся делом рук разумного существа, творение поражало. Ярослав никогда не считал себя трусливым, да и опасных ситуаций он пережил немало, но сейчас он кожей чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Впрочем, внутренний голос подсказывал — это не угроза, это оценка и проверка. Если выдержишь испытание — награда будет щедрой…
Он посмотрел на Марину, пытаясь понять, что же чувствует она. Женщина явно ощущала себя не в своей тарелке. Она была бледна, глаза возбужденно блестели, а дыхание было тяжелым, будто ей не хватало воздуха. Она растерянно озиралась, словно чего-то ожидая. Столкнувшись глазами с Ярославом, она поспешно отвела взгляд и принялась что-то осматривать у себя под ногами.
— Все в порядке? — негромко спросил он, чуть коснувшись ее рукава, но она вдруг отшатнулась, как если бы он дотронулся до нее раскаленным железом.
— Я хочу уйти отсюда, — она с мольбой взглянула на него. — Это место… В моей голове голоса, их много… Они шепчут мне вещи, о которых я не хочу слушать!
В ее васильковых глазах было страдание. Ярослав постарался как можно нежнее взять ее за плечи, на этот раз она не сопротивлялась.
— Что бы это ни было, оно испытывает нас, — попытался объяснить он. — Не бойся, я смогу защитить тебя! Если ты их слышишь, может, и они услышат тебя. Попытайся спросить что-нибудь…
— Я бы с радостью, — подумала, перебарывая волнение, Марина. — Но мысли у меня сейчас совсем не об учительнице.
Поскольку она замешкалась с ответом, Краснов отступил в сторону и теперь шел во двор, где среди обширного малинника проглядывали очертания какой-то постройки, а поверх возвышался не то столб, не то стела, увенчанная резной фигурой и знаками. Но стоило им одновременно подумать о том, что может быть вырезано на этом столбе (про него упоминалось в докладе, — подумала Марина), как раздался протяжный не то вздох, не то всхлип, и Котя рванулась в сторону моста. Оба экстрасенса невольно последовали за ней и, поравнявшись, обомлели.
Внизу, на камнях, упершись в спущенные до воды ветви кустарника, лежало, ярко белея на солнце, едва ли не детское тело. Вода, журча и пенясь, стянула с него одежду и куколем намотала на верхнюю часть туловища, обнажив девичий впалый живот и бесстыдно раскинутые тонкие ноги. Одно колено было неестественно вывернуто. Краснов проследил взглядом примерный путь до верха обрыва — практически никаких следов, лишь слегка примята скудная зелень. На камнях поблизости не видно следов крови — если она и была, ее смыло потоком.
— Идемте, — чуть охрипшим голосом позвала сержант. — Поможете мне вытащить ее, а затем вернемся в город за группой. Мне не хочется вас здесь оставлять, — чуть помолчав, добавила она. — Не из-за недоверия, конечно. Вдруг что, вы отсюда сами не выберетесь, пожалуй…
Краснов почувствовал, как Лещинская повисла у него на локте мертвым грузом — ее ногти больно впились ему в руку даже сквозь одежду. Взгляд у нее был стеклянный. Ярослав знал с чужих слов, что она боится всего, что непосредственно связано с мертвецами, но и представить не мог, что она будет так шокирована.
— Тебе не обязательно подходить близко. Останься наверху, она одна не справится, — попросил Марину Ярослав, осторожно разжимая ее железную схватку. К его удивлению, она покорно опустила руки и только затравленно глядела, как сержант, закатав штанины и сняв чулки, осторожно спускается по валунам вниз.
— Это ты меня звала? — сокрушенно спрашивал Краснов, следуя за Котей. — А я не успел, не смог тебя спасти.
Сколько ей было лет? Она казалась совсем ребенком. Очень худая, хрупкая, неоформившаяся и легкая — не понадобилось больших усилий, чтобы аккуратно вытащить ее на берег. Котя первым делом бегло осмотрела тело, вполголоса комментируя повреждения. Внешне их было мало, но Краснов знал, что после такого падения на камни в теле девушки осталось мало целых костей, и вон тот лиловый кровоподтек за ухом и стал причиной смерти. Стараясь не поскользнуться самому, он придвинулся ближе и натянул девушке юбку на окоченевшие ноги. За время работы с полицией ему довелось быть свидетелем самых циничных обращений с мертвыми, будто те никогда и не были живыми людьми. «Им все равно», — говорили ему врачи, с презрением набивавшие вскрытые трупы внутренностями, как кукол сеном, перед выдачей родным. «Кому какое дело?» — спрашивали инспекторы дорожного патруля, выволакивая из раскореженных машин бесстыдно нагие тела. Но Краснову было глубоко омерзительно это овеществленное отношение. Сидя перед мертвой девушкой, он никак не мог поверить, что на этом для нее все оборвалось.
