Анри Лёвенбрюк - Синдром Коперника
17 января 1991 года американские войска и их союзники начали первую войну в Персидском заливе, по официальной версии — с целью освобождения Кувейта. Ни от кого не укрылось, что эта первая война в Персидском заливе уже сильно пованивала нефтью… Чтобы учуять этот запашок, необязательно быть параноиком вроде меня.
Как бы то ни было, операция продлилась сорок дней. Запад гордился ее итогами: все цели достигнуты, а потери союзников ничтожны… Нашлись даже циники, которые не постеснялись назвать эту войну чистой. Гибель, по разным данным, от пятидесяти до ста тысяч мирных иракцев не слишком-то вяжется с представлением о чистой войне. Я предполагаю… Я, наверное, немного наивный.
Но в 1996 году триумфальный блеск сильно потускнел. Пентагон после шести лет опровержений вынужден был наконец признать, что 24 000 ветеранов войны были поражены нейротоксинами — теперь уже официально. Правда о «синдроме войны в Персидском заливе» выплыла на свет божий… Но была ли интоксикация, признанная Пентагоном, истинной причиной нервных расстройств? Не думаю, что многие в это поверили.
Медицинское обследование военных, страдавших, по их словам, этим синдромом, не обнаружило никаких органических поражений. Зато в ходе бесед с пострадавшими удалось выявить целый комплекс симптомов, таких как когнитивные дисфункции (проблемы психологического характера), спутанное сознание (нарушения памяти) и атаксия (нарушения координации движений), депрессии, астения, расстройство сна… Теперь, когда я лучше разбираюсь в механизме Протокола 88, мне трудно не заметить некоторых связей. Я знаю, что склонен повсюду искать аналогии, но иногда они напрашиваются сами собой.
Среди причин, которые рассматривались в послевоенные годы, называлось возможное воздействие токсичных газов (зарина, иприта), а также профилактика — вакцинация и прием лекарств, воздействие фосфорорганических инсектицидов и репеллентов, обедненного урана-238 от отстрелянных противотанковых авиаснарядов, поговаривали даже о противоблошиных и противоклещевых ошейниках, пропитанных диэтилтолуамидом…
Если верить Жан-Жаку Фаркасу, все это далеко от истины… Но в наше время между правдой и тем, что за нее выдают, может быть некоторая дистанция — и это уже не слишком удивляет меня. Тысячи лет человечество упивалось ложью. И вряд ли захочет свернуть с этого праведного пути.
К тому же поворот занял бы слишком много времени.
Глава 86
У меня за спиной распахнулась дверь. Я вскочил и увидел, как в комнату вошли два типа. Первый — громила, который встретил меня на пороге охотничьего домика. А второй, я был в этом почти уверен, один из тех двоих, что гонялись за мной в Дефанс. На обоих были навороченные наушники, делавшие их похожими на телохранителей президента.
Я сразу понял, что сопротивляться бесполезно. Мы с ними в разных весовых категориях. Да мне уже и не хотелось драться.
Смирившись, я с насмешкой посмотрел на министра:
— Какое же вы ничтожество, Фаркас.
Не ответив, он взял со стола свой бокал и отошел к окну. Я готов был поклясться, что у него был разочарованный вид. Может, он и правда надеялся, что я перейду на его сторону. Присоединюсь к ним…
Те двое схватили меня за плечи и выволокли из комнаты. Из принципа я попытался отбиваться, но они не отпускали меня ни на секунду. В глубине души я уже сдался.
Они быстро провели меня по коридору, как смертника в «Зеленой миле». Заставили спуститься по лестнице, потом вытолкнули за порог прямо в звездную ночь и швырнули на заднее сиденье одного из черных седанов. За рулем ждал водитель. Оба моих конвоира уселись по бокам от меня, опустив одну руку в карман, готовые в любой миг извлечь оружие.
— Едем, — приказал тот, что сидел справа, нажав одну из кнопок на своих наушниках.
Вспыхнули фары стоявшей впереди машины, и она тронулась. В свою очередь наш водитель включил зажигание, и оба седана двинулись один за другим по вымощенной гравием аллее. По саду пронесся скрип шин.
В этот миг я почувствовал в кармане вибрацию. Мобильный, который мне дал Лувель…
Я не отреагировал.
Широкие черные ворота разошлись медленно, словно театральный занавес. Машины выехали на узкую департаментскую дорогу. Я обернулся и бросил последний взгляд на охотничий домик. Вдали, за окном второго этажа, я различил неподвижный силуэт министра, застывшую тень жалкого заговорщика. Неприятно думать, что он выйдет сухим из воды, но, как видно, это в порядке вещей. Таких людей не свалишь. Да и в конце концов я получил то, что для меня было важнее всего. Самую суть моего синдрома Коперника: правду. Немыслимую правду. И пусть только ее одну, зато всю целиком.
Охотничий домик скрылся за деревьями. Вздохнув, я откинулся назад и вынул мобильный из кармана.
Детина справа вырвал его у меня из рук, но слишком поздно. Я успел прочитать только что полученное СМС. Он тоже прочел сообщение и нахмурился. Я сочувственно ему улыбнулся.
«Мы здесь. СфИнКс».
Он тут же потянулся к наушникам:
— У нас проблема!
То, что произошло затем, было таким внезапным и страшным, что я различил лишь смутные обрывки.
Сначала громкий взрыв, потом вспышка и что-то, похожее на огненный шар, чье ослепительное отражение сверкнуло на ветровом стекле нашей машины. Вокруг сыпались пылающие обломки, словно оранжевые слезы вулкана, а вскоре я разглядел за дымовой завесой то, что осталось от первого седана, горящего, искореженного, опрокинутого набок. Охваченный огнем человек выполз из-под почерневшего остова, прежде чем замертво повалиться лицом на асфальт.
Все дальнейшее произошло в считаные секунды. Наш шофер ударил по тормозам. Меня с силой швырнуло вперед. Здоровяк справа инстинктивно удержал меня за грудь. Машину занесло, потом она резко застыла на краю глубокой придорожной канавы. Тут же отовсюду к нам кинулись тени. Я разглядел вооруженных людей в масках, которые перебежками приближались к машине.
Шофер в панике закричал. Он обернулся к нам с вытаращенными глазами. Послышался громкий хлопок, приглушенный звон разбитого стекла. В тот же миг его голову швырнуло назад, и мне в лицо полетели густые брызги крови.
Мои конвоиры сунули руки за пиджаки и выхватили пистолеты. Громила справа резко распахнул дверцу, высунулся наружу и дважды выстрелил в нападавших, потом схватил меня за плечо и потащил за собой. Я сопротивлялся. Он дернул с такой силой, что я выпал из машины позади него. Ударившись плечом о землю, я вскрикнул от боли. Укрывшись за дверцей, он одной рукой удерживал меня, а другой целился в приближавшиеся тени. Все перемешалось. Я не смог бы сказать ни сколько человек нас окружало, ни на каком расстоянии от нас они сейчас находились.
