Закери Ронн - Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела
Пока шли до чинары, в тени которой прохлаждался Тристан, Клен успел поделиться впечатлениями, пережитыми им после удара молнии на городском кладбище:
— Шарахнуло нас хорошо, — разглагольствовал дроу, шагая рядом с другом, Серкона шла чуть позади, волоча за шкирку Мерлока, забывать про которого она и не думала, — так хорошо шарахнуло, что я умер. Я своими глазами увидел, как душа моя вылетает из тела, Поболтался немного в воздухе, наблюдая, как мы строе живописно лежим возле раскуроченного памятника, после чего меня затянуло в какой‑то туннель. Эдакая труба из сверкающих искорок и всполохов. Чем она заканчивалась, не помню. Очнулся в какой‑то яме с решеткой наверху.
— Зиндан. — Коротко пояснила Серкона.
— Что? — не расслышал Клен.
— Такие ямы здесь называются зинданами. В них держат преступников или пленников.
— Может быть. — Не стал спорить Клен, подходя к чинаре и плюхаясь рядом с Тристаном. Нисколько не стесняясь, он залез в одну из дорожных сумок, выудил оттуда кусок хлеба и консерву с тушенкой и прямо руками начал это поедать. — Они очень плохо меня кормили. — Обдяснил он свое поведение. — Вообще плохо ко мне относились. Не били, не разговаривали со мной, до ветру не выводили, ничего не объясняли, зачем я им вообще нужен.
Тристан несколько удивленно смотрел то на странного гостя, но на начальника, то на охотницу, все еще держащую за шкирку обмякшего Мерлока. Он не стал расспрашивать, что здесь происходит. Раз майор спокойно смотрит, как какой‑то бродяга уничтожает их продовольственный запас, значит, так оно и надо.
Сам начальник присел на корточки и с состраданием наблюдал, как его голодный друг, прикончив тушенку, переключился на сыр и вяленую рыбу.
— Если я был заложник, то почему они не озвучили свои требования? — недоумевал Клен, разгрызая жесткую, как подошва, воблу. — Зачем вообще нужно было запихивать меня в это отвратительное тело? Насколько я могу судить, у этого тела проблемы с печенью и пищеварением. И один глаз плохо видит.
— Ты не был заложником. Ты был всего лишь побочным эффектом.
— Это как это? — удивился подполковник, не отрываясь от обеда.
Усевшись поудобнее, Норин вкратце пересказал другу суть дела, начиная от госпитализации дроу и обоих братьев Самисэри и заканчивая причиной их приезда сюда, в Вудуристан.
— Вот и выходит, что свою задачу мы выполнили. Нашли тебя в другом теле. — Закончил свой рассказ Норин.
— То есть, если я правильно тебя понял, Император может вернуть мою душу в мое тело? — с затаенной надеждой уточнил Клен. Он наконец‑то насытился и отодвинул от себя объедки, на которые, вполне себе алчуще, поглядывал Мерлок.
— Заверил, что может. — Пожал плечами Норин, чистя апельсин от кожуры. — Если, что, то наши спецы помогут. Кстати, как ты умудрился сбежать?
— Нор, обижаешь, — растянулся в улыбке Клен, принимая из рук друга очищенный цитрус. — Я оперативник со стажем не меньшим чем у тебя. До юридического отдела я на земле простым опером работал. Сбежать было меньшей проблемой. Вот шататься по пустыне без еды и воды, оказалось сложнее. представляешь мою радость, когда первым, кого я увидел, оказался мой старый товарищ Нориннилатен, мать его, Наррия и прелестная эльфийка, гоняющиеся за каким‑то оборванцем. — Клен радостно пихнул в бок сидящего рядом с ним Тристана.
— Тем лучше. В любом случае в оазис нам уже не надо. Осталось найти потеряшек и можем возвращаться домой.
— Вот тут у нас кое‑какие проблемы. — Подала голос до селе молчавшая Серкона. — Наш добрый друг рассказывает интересные вещи. Повтори господам тоже, что сказал мне.
Охотница обернулась, и Мерлок весь съежился под ее суровым взглядом.
* * *Из‑за синяка правый глаз заплыл и на сегодня объявил выходной, но и оставшегося Рупперту хватило, чтобы осмотреть место, в которое их привезли. Ехали очень неудобно, со связанными руками и ногами, животом поперек седла. Когда отряд Погонщиков Смерти въехал в оазис, всех троих: Рупперта, Малуэра и Клима, довольно грубо сбросили на землю, подтащили к одной из пальм, спинами прислонив к ее стволу.
Этот оазис был гораздо больше того, в котором они провели прошлую ночь. Небольшое озерцо, окруженное пальмами и еще какой‑то растительностью, очень похожей на осоку. Несколько глинобитных, крытых соломой хижин, пара колодцев под навесами и несколько крытых от беспощадного солнца коновязей, под которыми от полуденной жары спасались кони и верблюды. От этой же жары под сенью пальм и навесов спасались и люди в черных одеждах. Сколь ни болело у Рупперто под глазом, но все же он подумал, не легче ли было бы Погонщикам Смерти в такую жару носить белое. Но потом он вспомнил, как называют этих людей и догадался, что имидж важней.
Повернувшись немного в сторону, он увидел Малуэра, сидящего, как и он, со связанными руками за спиной. Чернявому досталось больше. Хоть он и сидел, уронив голову на грудь, но все равно рыжему была видна большая косая ссадина через весь лоб, оставленная прикладом винтовки.
— Эй, брат, ты как? — шепотом поинтересовался Рупперт, легонько толкнув друга плечом.
— Кажется, он потерял сознание. — Так же тихо ответил Рэрих, сидящий следом за Малуэром. — И говорите, пожалуйста, тише.
Сколь ни шептались граждане империи, все же, охранник в черной хламиде услышал их. Обернувшись, он заорал на своем языке и замахнулся старого, еще времен колонизации, образца автоматом, метя прикладом в голову Рупперту. Рэрих подался вперед и быстро произнес пару фраз на аборигенском. Стражник передумал бить пленных и снова отвернулся.
— Что вы ему сказали? — еще тише, чем до этого, поинтересовался у капитана Рупперт.
— Что вы турист из очень богатой семьи и за вас могут дать много денег в виде выкупа. Так, что лучше не портить ваш товарный вид. — Спокойно ответил Клим, устраиваясь поудобнее. Но, со связанными за спиной руками, это было трудно сделать.
— Спасибо, конечно. — Прошептал Рупперт, но я из очень небогатой семьи и кроме Тристана за меня заплатить некому. Мой сын еще младенец.
— Это не важно, из какой вы семьи. Я сказал, что вы туристы, а я у вас проводником служу. Так, что в наших общих интересах и дальше придерживаться этой легенды.
Рупперт нашел эту идею разумной. Осталось донести ее до сознания Малуэра, чтобы врать одинаково. Но чернявый все еще был без сознания. Оставалось надеяться, что из местных никто не разговаривает на имперском, тогда и проболтаться труднее, а Рэрих найдет, что сбрехать. Он тут давно, хорошо знает тутошних аборигенов и умеет с ними общаться. А к тому времени, майор с остальными, глядишь, чего‑нибудь и придумают. Хотя, спомнил младший дома Самисэри, как они могут, что‑то придумать, если не в курсе случившегося. Наверняка до сих пор по высохшему озеру таскаются — их ищут.
