Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав
Немного задрожав при данном упоминании, мужчина зашагал прочь от мрачного надземного сооружения. Он преодолел небольшую зону с неухоженной травой и несколькими деревьями и двинулся в сторону дома, минуя нежилое одноэтажное здание, в котором располагались закрытые на ночь почта, две аптеки и три продовольственных магазина. На бесплатной парковке стояло достаточно количество аэромобилей. Боковое окно одной из аптек зловеще горело жёлтым глазом в темноте.
Остановка «Улица генерала Тюленева, дом 41» была предпоследней перед конечной. На ней и в дневное время появлялось мало людей, так как все пассажиры заворачивающих на данную улицу аэробусов выходили ещё либо у станции метро «Тёплый стан», либо на МКАДе. Садились здесь лишь те, кто ждал маршрутку № 540, курсировавшую по кольцевому маршруту в пределах части района. Сама двухполосная улица пролегала перпендикулярно Профсоюзной и параллельно — МКАДу, с одной стороны идя мимо гаражей и небольших лесопосадок.
Мужчина вышел с парковки, по дуге обошёл бок дома № 41 и направился к телефонной будке, что стояла рядом с остановкой. В который раз напряжённо оглянувшись, он снял трубку достаточно старенького таксофона и быстро набрал номер, известный только ему. Незаконная реклама, расклеенная внутри будки, предлагала звонившему «лучшие цифровые наслаждения».
— Алло! Да, это я. По-моему, это последний таксофон в Москве, который не прослушивается чёртовым «Оком». Ты как? Что? Пропадаешь. Используешь блокатор? Ну-ну, а я вот по старинке. Не верю я этой простоте: училка-то тоже, говорят, использовала блокатор. — Человек внимательно посмотрел сквозь мутное стекло телефонной будки, но не обнаружил ничего подозрительного. За полем, на котором радиолюбителям днём нравилось запускать радиоуправляемые самолётики, продолжал шуметь МКАД. Чуть поодаль, дальше в район, манила синими огнями аэрозаправка. — Слушай, времени мало, я звоню по делу. Ты бы знала, что тут случилось у нас в Теплаке. А-а, знаешь, если читаешь Atommail. У Приставалова новый источник в милиции? В общем, слушай, после той аферы с Коломиным пёс прекратил полностью выходить со мной на связь. С тобой очкарик уже давно не связывается? Плохо дело… Мне кажется, нас хотят слить. А чёрт с ней уже, с конспирацией. Мне кажется, Коломин всё уже прознал про нас: на работе на меня стали косо поглядывать. Это не паранойя, дорогуша. Тогда покинуть Москву? Милая, дорогая, я носитель гостайны, чтоб её. При любом движении не в ту сторону «Око» всё моментально сольёт, куда надо. Сбежать не получится. Я вот думаю, может, пойти к Коломину и уже написать чистосердечное? Да, скорее, отправлюсь на пожизненное, но зато буду в тепле да под охраной. Профессию попроще освою, книжки умные читать наконец начну. И самое главное, в тюряге меня не достанут ни наши мясники, ни этот маньячина с обострённым чувством справедливости. Да, дорогуша, я тоже хотел, чтобы всё сложилось иначе, но мы слишком далеко зашли. Я только не хочу, чтобы пёс и очкарик вышли сухими из воды, когда почти всю нашу группы вырезали, как беззащитных щенят! Чувство безнаказанности свело их с ума. Жалко, у нас нет связи с Коломиным. Нет, через Градова нельзя. Прав был Шурик насчёт Констатиныча, прав. Не было тут зависти ни с моей, ни с его стороны, просто мы раскусили эту натуру человеческую. Да уж, человеческое, слишком человеческое. В общем, милая, родная, если почувствуешь, что со мной что-то случилось… Нет, даже не так: если почувствуешь, что тебе хоть малая малость что-то угрожает, слей всё… этому Приставалову. И сразу договорись с ним о встрече с Коломиным! Надеюсь, этот журналюга связался с правильными ментами, а не «оборотнями». Может, его источник — это и есть сам Коломин! А я? А я устал, дорогуша. Сейчас я зайду за вещами, вызову такси и поеду прямиком в Экспериментальный отдел, к Борову. Не-не, никакой Петровки: там-то как раз могут быть люди ублюдка. Досижу ночку в безопасном изоляторе, а там… Ты права, милая, родная, лёгких денег не бывает. Как говорил один мудрец, жадность ведёт к нищете. Не хочу говорить «прощай»…
Человек смиренно положил трубку, будто навсегда мысленно попрощавшись со своим собеседником. К сожалению, чувства его оказались обоснованными.
Сзади к остановке незаметно успел подъехать милицейский УАЗ с выключенной мигалкой. Из него вышли трое и подошли к одинокому мужчине, перегодив проход. Человек внимательно рассмотрел беззвучных незнакомцев, хранивших идеальное молчание. Первый снег падал на их тяжёлую силовую броню, частично тая, частично оставаясь на ней гладким блестящим налётом. Можно было подумать, что это милицейский патруль решил проверить полуночного прохожего или даже «оборотни» из МВД успели выследить и послать своих людей за желающим выйти из игры. Вот только советская милиция не носила шлемов, формой и очертаниями похожих на голову верблюда.
На мужчину вышла сама «Гамма», видимо, временно перекрасившая транспорт и костюмы в жёлто-синюю расцветку стражей правопорядка.
— Юрий. — Командир группы обратился к стоящему в телефонной будке пустым мёртвым голосом. — Главный… хочет вас видеть.
— Главный? — в изумлении вопросил Юрий. — Чего ж он тогда обрывал все концы и послал вас за мной? Есть проверенные способы связаться!
— Приказ главного. Юрий, пройдёмте в машину… — создавалось ощущение, что внутри силовой брони заключён не человек, а робот.
Руки двух других боевиков уже превентивно застыли на рукоятках автоматов, показательно не оставляя никакого пространства для манёвров.
— Ну раз главного, значит, мы все ещё в процессе, правильно? — Юрий быстро подошёл к аэромобилю, подёргал ручку задней дверцы. Она упрямо не поддавалась. — Да что ж это такое…
— Юрий, ваше место на переднем сиденье. — Командир «гаммовцев» угрожающе встал за спиной. Второй боец резко распахнул дверцу. Тёмный салон УАЗа не вызывал совершенно никакого доверия.
— Ах, значит, на переднем сиденье?! Прости меня, Катюха. — Юрий понял, что обречён. Полным ледяной ненавистью взглядом он осмотрел могучих боевиков «Гаммы». С тупым равнодушием они продолжали глядеть на него сквозь обзорные стёкла своих специфических на вид шлемов, готовые в любой момент применить своё оружие.
Юрий сделал вид, что поддался приказам головорезов и начал садиться внутрь внедорожника. В следующий миг мужчина резко выхватил из кармана верхней одежды инъектор и со всей силы вогнал его иглой в сочленение шеи и подбородка. Рухнув оземь, Юрий пару раз дёрнулся в конвульсиях и замер на холодном асфальте, припорошённым первым снегом.
Бойцы секретного отряда не растерялись, осторожно взяли безжизненного Юрия под ручки и всё равно усадили внутрь аэромобиля. Кажется, случайных свидетелей не нашлось: в доме номер 41 все, должно быть, спали глубоким сном. Третий боец через прицел «Винтореза» внимательно осмотрел окна жилого здания, дабы удостовериться, что никто не заметил случившегося инцидента. Командир «Гаммы» поднял с асфальта инъектор и внимательно осмотрел его, вращая в ладони.
— Это «Лезвие-два». События пошли не по плану, скорректировали. Третье вышло из чата самостоятельно. Предположительно, «Сноведин» в сверхповышенной концентрации. До этого подначивало пятое на неконструктивный экстремизм. Операцию продолжаем? — загробным голосом главный «гаммовец» уточнил у своего невидимого командира. — Так точно. Напоминаю, что остаются четыре основных звена. Мелкие подзвенья в планировании не учитываются, и каждое отпадает по вашему приказу. План по первому и пятому не корректируется? Вас понял, акцент на пятом, акцент на первом — нулевой. «Лезвие-два» — отбой.
Мрачная троица погрузилась в УАЗ, в котором уже лежал неживой человек, и двинулась прочь из спального района.
***
Свет аэромобильных фар выхватывал из полумрака двухметровый кирпичный забор с оградкой наверху в виде пик. Ярослав заехал на «Метеоре» к воротам усадьбы, что с двух сторон примыкали к нежилым двухэтажным зданиям с овальными надстройками, чьи конусообразные крыши заканчивались восьмиугольными смотровыми башенками. Коломин вышел из остановленной машины и двинулся к главному входу, попутно любуясь капителями колонн, что симметрично окружали закрытые проходы двухэтажных зданий — как позже выяснилось, голубятен.
