Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие
Я чувствовал себя неуютно, хотя неоднократно бывал у Релвея. Тот осознавал мой дискомфорт и наслаждался им. Однако удержался от искушения предложить представить себе, каково жить здесь на постоянной основе.
Дил Релвей знает, что кроме него ни один человек в мире не является достаточно честным и надежным, чтобы не заслуживать тюремной камеры. Дил Релвей – единственный столп идеальной непогрешимой добродетели.
Я преувеличиваю, но не слишком.
Его терпение, терпимость и самоконтроль позволяли предположить, что он что-то задумал. И считал, что я могу помочь. Однако Релвей не стал сразу ничего объяснять. Он медлил.
– Генерал Туп сегодня отсутствует, поэтому Хеления пришла ко мне, – сказал он. Сделал паузу. Я тоже хранил молчание. – Она говорит, вы наткнулись на новую преступную инициативу.
Неужели какие-то из моих слов навели женщину на эту мысль? Возможно, она это услышала или выдала Релвею после того, как мое сообщение переварилось в ее голове. Однако предположение было здравым. Именно по этой причине я пришел в Аль-Хар.
– Давайте я сначала расскажу, а потом вы будете задавать вопросы.
– Я слушаю. – Он опустился в кресло с тощей обивкой и сцепил руки под подбородком.
Я уже говорил, что Релвей меня нервирует. Как и все психи. Он, в теории, хороший парень, но абсолютно безумен. Смертельно безумен.
Подергивание правого уголка рта свидетельствовало о том, что он понимает, какой эффект производит его поведение. И наслаждается моим дискомфортом.
Я поведал мою историю. Ничего не утаивая. Релвей не настолько сумасшедший, чтобы докучать друзьям Метательницы Теней. Он не прерывал меня, в ходе рассказа продемонстрировав впечатляющую коллекцию выражений лица; затем отдал дань своему естественному недоверию, спросив:
– Что вы утаили?
– Ничего. – Иногда я кое-что недоговариваю. Мы оба это знаем. Он всегда пытает меня на сей счет, а я всегда лгу, утверждая, что не стал бы так поступать. – Правда, честное слово, клянусь на вашем любимом религиозном трактате. Никогда не слышал об этой чертовщине раньше. Погодите. Может… Ну да. Можно сказать, я упустил тот факт, что Метательница Теней, Костемол и все прочие, вероятно, не хотели бы, чтобы я обращался к закону.
– Это я учел.
В ответ я поднял бровь.
– Люди с Холма считают себя выше закона. Но не вижу причины, по которой они могли пустить по вашему следу Престона и Элону.
– Я тоже.
– Вы занимаетесь чем-то еще?
– Нет. Только Страфой.
– Бегущей По Ветру. Завидую вам, Гаррет, искренне завидую. Обращаться по имени к… Ладно, забудьте. Вы уверены, что это всё? – Он задумчиво умолк.
Я нарушил молчание.
– Престон Уомбл. Элона Мьюриэт. И Порочная Мин. Я правда никогда не слышал о них. Но прошлым вечером, направляясь со Страфой на Макунадо-стрит, я учуял Лазутчика Фелльске.
Фелльске тоже занимается слежкой. Он – гений невидимости. Будто призрак. К сожалению, у него также аллергия на мытье.
Релвей пренебрежительно махнул рукой.
– Таких, как он, множество. – Имея в виду меня. – Вы по-прежнему работаете на пивоварню? Какие-то связи с ней?
– Кто захочет иметь дело с Максом Вейдером?
Когда требуются финансовые средства, чтобы навязать свою волю, пивной король могущественен, как главарь Синдиката и начальник Релвей вместе взятые. Но Макс этим не занимается, если его не трогают. Однако глупцов у нас всегда в избытке.
– Значит, обычное мелкое воровство.
– Никогда не переведется, хотя сейчас и пошло на спад. Я тщательно выполняю свою работу, а Макс – хороший босс, и заниматься особо нечем. Никто не хочет рисковать своим местом ради мелочи.
– Я догадался. Как насчет ОПК и Тейтов? Это щекотливый вопрос.
Который я предпочел бы не обсуждать. Но:
– Да, здесь были сложности.
Объединенная производственная компания изготавливает устройства, которые изобрел Кипрос Проуз, Кип. Я владею небольшой долей в ОПК и являюсь начальником охраны с момента его возникновения. Макс Вейдер и Кип – серьезные акционеры, однако заправляют делом Тейты. Я долгое время встречался с одной из девиц Тейтов. По этой причине Кип получает от них финансовую и производственную поддержку. Имели место драма, эксплуатация на высшем уровне и презрение со стороны прочих Тейтов. Потом на сцене появилась Страфа.
– Могу себе представить, – сказал Релвей. – Как сильно они хотят от вас избавиться?
– Мой уход разобьет немного сердец.
Он кивнул и снова сцепил пальцы.
– Но они не могут просто выставить вас вон, верно? Это огорчит Макса Вейдера. И вместе с вами может уйти Кипрос Проуз.
– Насчет этого не уверен. У Кипа все серьезно с Кирой Тейт.
– Которая, если не ошибаюсь, тоже ваша подруга.
– Свет во тьме. – Я уловил ход его мыслей. Вполне правдоподобно. Престон со своей приятельницей и Мин могли иметь отношение к прошлому, а не к настоящему или будущему.
– Стариканы и дядюшки – эти ребята поклоняются чистой прибыли. Они это проглотят и оставят вас при себе, потому что вы знаете свое дело.
– Спасибо, сэр.
– А лучше всего вы знаете, как довести окружающих до белого каления. Что насчет молодых Тейтов? Чувства которых вы задели? Они способны за вами шпионить?
– Способны? Безусловно. Будут ли этим заниматься? Нет. Тинни не станет меня преследовать. Она капризна, раздражительна и вздорна, но не в большей степени, чем другие невротики. Кира? Исключено. Ее интересует только Кип. А парни рады, что я ушел. Больше не приходится за меня объясняться.
Релвей задумчиво потер кончики пальцев друг о друга.
– Думаю, не стоит принимать Тейтов в расчет. Уомбл, Мьюриэт и Мин должны иметь отношение к Турниру мечей.
Нахмурившись, Релвей выглянул в коридор. Откуда-то доносился шум.
– По зрелом размышлении, я склонен согласиться. Но есть еще кузина, Роза Тейт, паршивая овца со съехавшей крышей. Могла ли она попытаться взяться за начальника безопасности теперь, когда он лишился семейной протекции? Стала бы она пробовать избавиться от вас, если бы думала, что удастся сделать это и сохранить Кипроса Проуза?
Угол его рта снова подергивался. Он только что продемонстрировал мне, что прекрасно разбирается в происходящем в ОПК и семействе Тейтов. Он знал, что овечка Роуз склонна к поступкам, от которых семья хотела бы оградить других акционеров.
– Розу нельзя исключать, – осторожно признал я. – Вероятность мала, но существует.
– На мой взгляд, это наиболее разумное объяснение.
– Если только дело не связано с турнирной дурью.
– Если только. О чем, я полагаю, мы скоро узнаем. Мне представляется, этот шум связан с тем, что Уомбл рассказал все, что знал.
