Дарья Зарубина - Верное слово
– Прекратите, – старый маг уже не смотрел на него. Острый подбородок вздёрнулся, глаза были закрыты. – Как уже было сказано, я предусмотрел все варианты. И, повторяю, наше с вами дело – в главном бою, буде таковой случится, не умереть, а победить. Поэтому помолчите, Мишель, коль не можете сказать ничего умного. К объекту нашему вы, дружочек мой, испытываете явно не те чувства, что положено.
– А какие положено, Иннокентий Януарьевич? – словно студент профессора, спросил вдруг Игорь Петрович.
– Никаких не положено! – отрезал Верховенский. – Вообще никаких! Сие есть предмет работы нашей, а не существо, неважно даже, живое или неживое! Так и только так успеха добьёмся!
Бородач Феодор Константинович ухватил набычившегося Мишеля за рукав, но тот лишь досадливо отдёрнулся.
– Нельзя так, Иннокентий Януарьевич. Не по-русски это, не по-гвардейски. Гвардия под Стоходом[6] за спинами крестьянских девок, что колдовать умели, не пряталась. Шла и умирала…
– И умерла! – вдруг вскинулся старик, словно кобра, казалось – у него вмиг отросли клыки. – И умерла она, гвардия русская! Сколько тысяч за несколько дней потеряли в тех болотах?! Не потому ли вам, Миша, из Крыма потом бежать пришлось, а затем возвращаться из Парижа, где нищенствовали, под моё крыло, под моё слово? Потому что легла тогда под Стоходом русская гвардия и некому оказалось смуту остановить?!
Гвардеец заскрежетал зубами.
– А потому, Мишель, успокойтесь, – с прежним холодком, негромко бросил старый маг. – Ни жизнь ваша, ни честь тут ничего не значат. Нам надо немца с западного берега сбросить, и, клянусь, я его сброшу! Не желаете помогать – превосходно, убирайтесь с глаз долой, а завтра представите рапорт об отпуске по болезни. Я подпишу. Ну? Выбирайте, быстро!
– Миш-ша! – шипение у Феодора Кирилловича вышло угрожающее, но в то же время и странно-просительное.
– Хорошо-хорошо! – отвернулся Мишель. – Я помогу. Всем, чем смогу. Вот только не знаю чем. Все мои предложения вы, Иннокентий Януарьевич, отвергли…
– Давно бы так, голубчик, – невозмутимо кивнул старый маг. – Предложения отверг, да. Потому что все они никуда не годились. Так что начали, господа! Напряжённость повышаем по Верховенскому, то есть мне, код «филин». Три наката, четвёртый – детонация. Всё просто. Не волнуйтесь, что мощности не хватит, – задействуем кое-какие резервы. Вскроем заначку. Дикая магия на то и дикая. Не зря же мавки отсюда поуходили…
Самый глухой час ночи был на исходе. Утих даже сырой днепровский ветер, но в небе, прояснившемся к похолоданию, почему-то не было видно ни звёзд, ни луны. Шестеро магов застыли у самой воды. Их еле слышному шёпоту вторили склонившиеся ракиты, прибрежная трава, ещё державшиеся сухие листья.
Магия пожирала всё вокруг – звуки, оттенки, голоса темноты. Что-то немыслимое творилось на берегу, хищное, злое – и ночь над Днепром жадно прислушивалась. Кто-то из её обитателей, наверное, мнил разжиться добычей, кто-то, напротив, стремился убраться как можно дальше от недобрых мест. Что им людские беды и горести? – иным так и вовсе праздник. Есть чем поживиться.
Маги работали.
* * *Серёга лежал, не отрывая глаз от осторожно и неторопливо пробирающихся немцев. Ясно уже, что не простой они дозор и что чуют залёгших впереди врагов. Так скрадывают зверя, так его тропят, но не идут на возможную засаду.
– Фрицы думают – тут вовкулак вросший, – едва шевельнула губами заклинательница.
Серёга не стал уточнять, куда «врос» этот самый «вовкулак». Просто выдохнул сквозь судорожно стиснутые зубы и продолжал держать всю троицу на мушке.
* * *– Она набрасывает маскирующее заклятие, – в тон старому магу уронил Семён. С обычно красноватого его лица сбежал весь цвет.
– Уходит под зонтик, – подхватил Феодор. – Да какой плотный!..
– Мавкина магия, – сквозь зубы процедил Игорь Петрович. – Не удержать, ваше высокопревосходительство!
– И не старайтесь! – Старый маг прикрыл глаза, сухие пальцы его быстро и неприятно шевелились, словно паучьи лапы.
Тьма вокруг сгустилась так, что, кажется, её можно было потрогать.
– Немцев удерживайте, – миг спустя распорядился Верховенский. – Удерживайте, кому говорю!
– Не… удержать… – просипел Севастиан, словно ему сдавило горло. – Слишком… сильна… нежить…
– Тогда брось! – мгновенно нашёлся Иннокентий Януарьевич. – Все остальные разом, по счёту четыре, роняем все действующие чары и дистанционно детонируем! Один… два… три…
* * *С троицей немецких офицеров, только что сторожко подбиравшихся к затаившимся заклинательнице и Серёге, творилось что-то неладное. Они словно выцвели, потускнели, посерели, превращаясь в подобие бледной, скверной кинохроники. Плоские, как на экране, они вдруг подёрнулись рябью, застыли на месте в нелепых позах.
Серёга так и вытаращил глаза.
– Это ты их так?
– Тишшшше! – прошипела заклинательница. Лицо её вновь желтело, стремительно старилось, покрываясь морщинами, а глаза уходили в глубь черепа. – Нет, не я. Кто-то… другой…
«Да они ж ненастоящие, – вдруг понял Серёга. – Картинка, кем-то сюда посланная, кем-то наведённая».
И разом, в ту же секунду, та самая чуйка, выручавшая его и под Киевом, и под Москвой, и в Сталинграде, властно потянула его за руку. Куда угодно, сказала она ему, только прочь отсюда. Прочь, прочь, как можно скорее, бросай всё, забудь про ведьму, про задание, про всё, беги, спасайся!
Никогда ещё он не ощущал столь жуткого и необоримого желания оказаться где угодно, только не там, где был сейчас. И никогда не звучало у него в голове этого голоса, мол, бросай других, оставь их, причём немедленно!
И настолько силён и властен был этот голос, что Серёга, словно сомнамбула, потянулся встать, механически волоча за собой автомат.
– Эй! Ты куда?!
Ведьма была рядом, жуткая, неживая, ходячий мертвец. И от неё действительно разило тлением – как он мог раньше не замечать, не чувствовать?
Нежить. Мертвяк. Упырь…
Беги, Серёга!
Ноги сами понесли его прочь. В груди вдруг сделалось горячо-горячо, он словно враз очутился в раскалённой бане, и каждый глоток воздуха обжигал, отзываясь нестерпимой болью.
Земля метнулась навстречу адской сковородкой, он со всего размаха приложился щекой, взвыл от ожога, покатился – на нём уже дымилась форма.
Кто-то огромный прыжком кинулся на него сверху, прижал к земле, дохнул в лицо смрадом гниющего мяса. Жёлтые кривые зубы клацнули у самых глаз, костлявая ладонь с размаху ударила по щеке.
Только тут он вдруг ощутил, что испепеляющий жар куда-то исчез, на нём ничего не горит, сам он валяется на спине, мордой кверху, а верхом на нём в совершенно недвусмысленной позе сидит ведьма.
Нет, не ведьма – снова Венера. Тяжело дышит, лицо покрыто потом.
– Я… я уже всё… – только и смог выдавить Серёга. – Я в порядке…
– В каком ещё порядке! – прошипела она, слезая с него и сердито одёргивая подол. – Что с тобой было?
– Н-не знаю, запылало внутри словно всё, а потом и снаружи…
– Угу. Нас убить хотели.
Это, в общем, новостью быть не могло, особенно для тех, кто находится за линией фронта, на вражьем переднем краю.
– Фрицы? Те трое?
– Те трое?! Да окстись, это ж мираж был! Мастер наводил, даже я поверила… А когда стала, как в отряде привыкла, глаза этим «фрицам» отводить, так они и спеклись – иллюзия!
Серёга ничего не понимал.
– Какая ещё иллюзия? Кто спёкся?
– Ты, сержант, по жизни такой тупой или только сейчас прикидываешься?
– А ты не обзывайся, а толком говори! – обиделся Серёга.
– Если хочешь хотя б в младшие лейтенанты выбиться, головой надо думать, – нахально бросила она. – Ты у нас везунчик, так ведь?
– Мне-то откуда знать?
– Правильно, откуда тебе знать, ты ведь не маг. Вот сейчас, когда ты горел, а я тебя того, с ног сбила да тушила, я в тебя заглянула. Сила в тебе есть, сержант, только ты сам про это не знаешь. Сила не простая, она, видать, ничего иного не может, как житуху твою спасать, когда судьба на хвост садится. Обычно-то она глубоко зарыта, так глубоко, что никто и не догадается. Или… один-то, похоже, догадался.
– Это кто же? – ничего умнее у Серёги не получалось.
– Ты совсем дурак или как? Тот, кто нас сюда отправил! Генерал твой!
– На измену тебя прошибло, ведьма?! – вырвалось у сержанта. – Слышали, знаем! Кидала нам фашня листовочки всякие, мол, политрук – твой враг, он стреляет тебе в спину!
– Не, точно, дурак, – вздохнула заклинательница. – Выживальщик хренов. Совсем удача глаза застила, последнюю соображалку отшибла? Откуда этот жар, что чуть тебя не спалил?
– Мне-то почём знать? – слабо отбивался Серёга. – Ты волшебничать умеешь, ты и смотри. А меня чего спрашивать?
– А ты что же, ничего не почувствовал? – подозрительно спросила она. – Не увидел, откуда прикатило?
– Не, с чего ради? И раньше никогда ничего не видел! И хватит плести, что я какой-то там… какой-то… везло мне просто, поняла? Просто везло! Иначе, будь ты права, так давным-давно забрали б меня и куда-нибудь к фрицам в тыл бы закинули, коль я такой выживальщик!
