Сергей Малицкий - Трепет
– Морок? – не поверила Кама, придержала коня и обернулась. Ураган продолжал шуметь, перекрывая тракт на добрую четверть лиги, от скал до ближайшего распадка.
– Морок-морок, – усмехнулся Орс. – Идеальный морок, чудесный, мастерский. Подожди, прекратится, и ты обнаружишь, что ни снежинки не сдвинулось на обочине дороги.
– Как ты догадался? – не поняла Кама.
– Под ноги смотри иногда, – посоветовал Орс. – Скакали по ямам, а лошадь ступала так, словно по наезженному неслась. О воздух порой опиралась. А так-то и я бы поверил. Если бы не держал в голове, что такой силы и у Лучезарного не было.
– И все-таки даже для такого морока сила нужна великая, – заметила Туррис. – Да и что ты знаешь о Лучезарном?
…Кама узнала двоих из троих всадников сразу. Магию навела Аментия Адорири, второй ребенок и единственная дочь правителя Утиса. Маленькая, черная, с огромными глазами, которую никто и никогда не видел в платье, которая сумела на ардуусской ярмарке озадачить самого Софуса и которую никто не звал иначе, как сумасшедшая Аментия. Рядом с нею держался невысокий крепыш в кожаном доспехе и с дорогим мечом на поясе. Узкий разрез глаз и черные волосы выдавали в нем чекерскую кровь. Фестинус, вспомнила Кама. Двоюродный брат сумасшедшей Аментии. Сын брата короля и чекерской княжны Кулпы. А кто эта девчонка лет пятнадцати, похожая на него, но имеющая вместо черной масти странную седину в распущенных волосах?
– А это Серва, – проговорила Аментия. – Родная сестра Фестинуса. Фестинус вызвался сопровождать нас, а Серва хороша в магии. Мало умеет, зато силы подкинуть может всегда.
– Научусь, – надула губы девчонка.
– А Фестинус хороший воин, – продолжила Аментия. – Не знаю, может ли сравниться с тобой, Кама, но из Фиденты и Утиса только Брита могла ему противостоять.
– Она сильнее меня, – хмуро заметил Фестинус. – А вот Фелис сильнее нас обоих.
– Женщина, оказываясь равной с мужчиной, всегда сильнее его, – спокойно заметила Аментия. – Я рада тебя видеть, Туррис, и еще больше рада помочь тебе и твоим друзьям. Тем более что еще не все тайны животной магии ты мне открыла. Но нам нужно спешить. До Утиса еще два дня пути, а морок продержится не более получаса. Но на границе нас встретит Джокус с отрядом фидентской стражи, он будет нас охранять до Утиса. Король Фиденты плох, его настиг удар. А Фалко теперь в Ардуусе. Он назначен воеводой городской стражи. И мой брат, Фелис, тоже там. Он воевода всего Ардуусского войска.
– Что там, Аментия, – спросила Кама. – Что со Светлой Пустошью? Что с Ардуусом?
– Плохо, – спокойно ответила Аментия. – Там все охвачены безумием. Я наложила чары на Фелиса и Фалко, они не должны поддаться, но все прочие – безумны. Кама, я рада тебя видеть. Ты хорошо прячешь камень, молодец. Я его едва различаю. А кто этот мурс, Туррис? Ты же сказала, что Портенум – старый хрыч?
– Вот ведь! – оторопел Орс.
– Ладно, – как будто задумалась о чем-то Аментия и снова повернулась к Каме. – Ты ведь собираешься в Светлую Пустошь? Возьмешь меня туда?
– Зачем тебе? – только и смогла произнести Кама.
– Там интересно, – прошептала Аментия.
Глава 28
Намтар
Это все уже было. Игнис был уверен, что это все уже было. Поэтому вполне возможно, что его жизнь не продолжалась, а завернулась, скомкалась и пошла по второму кругу. Хотя нет. В этот раз он не был прибит к стене. Он был привязан к стальным костылям, забитым в бревна. И страдал не от боли, а от холода. Хотя и от боли тоже. Сколько это длилось? Неделя? Две недели? Месяц? Точно. Почти месяц. Неделю его везли от маленькой крепости до Ардууса. И почти три недели он здесь. Где здесь? В какой-то темнице Ардууса. Но вряд ли в цитадели Пуруса. Камни и все вокруг было древним. Значит, это мог быть только старый ардуусский замок. И в каземате, в котором был заточен Игнис, имелась даже бойница, но она выходила во двор. На каком он ярусе? Где-то ближе к крыше. За стенами зима. В бойнице нет стекла, через нее иногда залетает снег. Холодно. Порой возле него ставят жаровню, но тепла от нее мало. Она обжигает кожу, но не может уберечь от стыни, которая идет от стен. И бревна, к которым он прихвачен за запястья, за плечи, за пояс, кажутся ледяными. Неделю он провисел обнаженным, но потом услышал как будто знакомый голос. Неясный знакомец вещал, что если узника не одеть и не накормить, то он не доживет до таинства.
– Никакого таинства, – раздался в ответ тоже знакомый, но раздраженный голос. – Обряд будет публичным!
– Тем более узник должен быть жив и хотя бы относительно здоров, – заметил обладатель первого голоса.
– Будет, – согласился раздраженный. – Ждать осталось недолго. Меньше месяца. Светлая Пустошь почти у стен Ардууса. Ладно. Кормить, лечить, если надо, одеть. Но не отвязывать. Делайте что хотите, но не отвязывайте. Руки, пояс. Он гордый, пусть доживает отпущенный ему срок стоя.
После этого появился слуга. Игнис не сразу рассмотрел его. Худой, скрученный временем в узлы сухожилий и сложенный в складки морщин старик принес теплую воду, смыл с принца нечистоты, освободил от веревок ноги, натянул на него порты, накинул на плечи ветхое одеяло, проворчал глухо:
– Больше пока ничего не могу. Тебе осталось немного. Сам приводи себя в порядок. Я буду тебя кормить и подмывать, если захочешь облегчиться. Это все. Остальное сам.
И старик кормил Игниса. Сначала, с учетом двухнедельного голода, понемногу, потом, на второй и третий день, обильнее. Пить давал столько, сколько Игнис хотел. Еда была простой, но сытной. Каша, похлебки, тушеные овощи, печеная птица. Старик подавал еду Игнису прямо в рот и только бормотал вполголоса:
– Ешь, не стесняйся. Это из общего котла. Войска в Ардуус нагнано столько, что варят им день и ночь. Если я здесь, скажешь, порты с тебя стяну. Но нужду лучше справляй ночью. Утром я все уберу, чтобы не воняло. Днем тут будут приходить… всякие… По всему городу звон идет, что поймали принца Лаписа. Всю дрянь на тебя повесили. Ты, оказывается, парень, всю свою семью зарубил, и дядю Малума, и тетку Куру недавно, и Кастора Арундо, и Милитума Валора, и Пустулу, его жену, и королеву Армиллу. Нож показывают, который нашли у тебя. Ну, мне не интересно, у тебя ли его нашли, но нож хороший. Неужели ты и вправду так страшен?
Стоял и смотрел мутными глазами в глаза Игнису.
– Кто ты? – спросил его в один из первых осмысленных дней Игнис.
– Старик, – ответил тот. – Нет, когда я начал служить тут, я еще не был стариком. Но время – это такая пакость… Оно распоряжается нашими телами без нашего на то согласия! Ужас что такое…
– Как тебя зовут? – спросил Игнис.
– Падалью, – ответил старик. – Звали падалью и зовут падалью. И будут звать, потому что падаль я и есть.
Он говорил так, что Игнис понял: не врет. Вроде бы не врет. Или врет?
– А как тебя звала мать? – спросил Игнис.
– Мать, – замер, оцепенел старик. Долго так стоял, если бы поднял одну ногу, наверное, напомнил бы собой серую болотную птицу. Но ногу старик не поднял, захихикал тихо и мерзко и вдруг прошептал: – Мать звала меня Намтар. Но я уже почти забыл это имя. И мать забыл. Только ты называй меня как все – стариком или падалью. Если будешь называть меня Намтаром, я умру. Это имя как острый нож.
– Что мне делать, старик? – спросил Игнис.
– Жить хочешь? – участливо спросил тот.
– Все хотят, – попробовал пожать плечами Игнис. Не получилось.
– Это точно, – задумался старик. – Тогда живи пока. Ешь. Пей. Сдерживай себя, если кто-то будет тебя злить или мучить. Жди своего часа. Своего мига. Он каждому дается. Каждому.
– А если мне он уже давался? – спросил Игнис.
– Нет, – покачал головой старик. – Ты бы почувствовал. Долги чувствуешь за собой?
– Долги? – задумался Игнис. Вспомнил сразу Ирис. Бетулу. Виксеру. Катту. Регину Нимис. Снова Ирис. Всю свою семью. Алиуса Алитера. Уву. Процеллу. Биберу. Литуса Тацита. Сина. Пусиллуса. Аквуилуса. Моллиса. И еще многих, многих и многих…
– Чувствую, – ответил старику.
– Значит, еще не давался, жди, – кивнул тот. – Но и в порядок себя приводи. Посмотри, ноги отекли. Отвяжи тебя сейчас, и шагу не сделаешь. Как будешь убегать?
– А доведется убегать? – спросил Игнис.
– Не убегать, так на казнь идти, все ноги понадобятся, – пробурчал старик. – Или хочешь, чтобы тебя, как дерьмо, в ведре принесли? Смотри… Эти могут… Я не буду привязывать тебя ниже пояса. Ты ведь не дурачок? Да?
Дурачок, сказал сам себе Игнис. И повторил много раз – дурачок, дурачок, дурачок. А потом начал приводить себя в порядок. Напрягал руки и живот. Так что покрывался потом. Потом поднимал ноги. По одной, вместе. По одной, вместе. Сначала до высоты пояса, потом – выше. Через неделю мог поднять и коснуться ногами стены над головой. Веревки резали руки, поэтому Игнис их выворачивал и держался за костыли.
– Не трать время, – советовал ему старик, стирая с тела рогожей пот. – Веревки не перетрешь. Со стальной ниткой они. А узлы так сделаны, что всякий умник, который захочет их развязать, пальцев лишится. Магия! Сам Великий Мастер Ордена Солнца – Сол Нубилум их вязал! Развязать нельзя, потому что больно. А будешь рубить – звоночек зазвенит. Тут сразу же вся тайная служба Ардууса соберется. Вместе с этим мерзавцем Алкусом, что приглядывает за тобой. Давай, парень, лучше работай над телом. И дух укрепляй. Я на тебя смотрю и радуюсь. Молодость. Вот она какая, молодость…
