Джордж Мартин - Игра престолов. Часть I
– Десница короля, – отвечала Арья.
Оба расхохотались, но потом старший замахнулся кулаком, небрежно, как отгоняют собаку. Арья заметила удар быстрее, чем рука дошла до нее. Она отскочила в сторону невредимая.
– Я не мальчик. – Она плюнула к их ногам. – Я Арья Старк из Винтерфелла, и если кто-нибудь из вас притронется ко мне рукой, мой лорд-отец прикажет насадить ваши головы на пики. Если не верите, позовите Джори Касселя или Вейона Пула из башни Десницы. – Она уперла руки в бедра. – А теперь открывайте ворота, или кому-нибудь нужно дать по уху, чтобы лучше слышал?..
Когда Харвин и Толстый Том привели ее домой, отец в одиночестве сидел в горнице, масляная лампа неярко горела возле его локтя. Он склонился над самой большой книгой из всех, которые видела Арья; потрескавшиеся желтые страницы пухлого фолианта в кожаной обложке были исписаны неразборчивым почерком. Отец закрыл книгу, чтобы выслушать сообщение Харвина. Поблагодарив своих людей, он отослал их и с суровым лицом повернулся к Арье.
– Понимаешь ли ты, что я разослал половину своей стражи искать тебя? – сказал Эддард Старк, когда они остались вдвоем. – Септа Мордейн от испуга наполовину потеряла рассудок. А сейчас она отправилась в свою септу молиться о твоем благополучном возвращении. Арья, тебе ведь известно, что я запретил вам выходить за ворота замка без моего разрешения.
– А я и не выходила из ворот, – выпалила она. – Я не хотела этого. Я была в подземелье, а потом они повернули в этот тоннель; там было темно, у меня не было ни факела, ни свечи, поэтому мне пришлось последовать за ними. А вернуться назад тем путем, которым пришла, я не могла из-за чудовищ. Отец, они говорили, что хотят убить тебя! Не чудовища, а двое мужчин. Они не видели меня. Я стояла тихая, как камень, и спокойная, как тень, но я слышала их разговор. Они сказали, что у тебя есть книга и бастард и что если один десница мог умереть, то может погибнуть и другой… Это и есть та книга? А Джон – бастард?
– Джон? Арья, о чем ты? Кто это говорил?
– Они, – объяснила она. – Жирный такой человек с кольцами, с раздвоенной желтой бородой, и другой – в кольчуге и стальном шлеме. Жирный говорил, что им нужно медлить, а другой торопил его, он сказал, что не может вечно жонглировать, и волк со львом пожрут друг друга, и это будет фарс. – Арья попыталась вспомнить разговор, но она не все поняла тогда, а теперь мысли совсем смешались в ее голове. – Жирный сказал, что у принцессы будет ребенок. А тот, в стальном шлеме, с факелом, сказал, что надо поторопиться. По-моему, он чародей.
– Чародей? – повторил Нед без улыбки. – Значит, у него была длинная белая борода и высокая остроконечная шапка, усеянная звездами?
– Нет, он ничуть не напоминал рассказы старой Нэн. Он был совсем не похож на чародея, это жирный так его назвал.
– Предупреждаю тебя, Арья, если ты сплетаешь эту ниточку из воздуха…
– Нет, говорю тебе, все случилось в подземелье, возле тайного хода. Я ловила кошек и… – Арья скривилась. Если она признается в том, что толкнула принца Томмена, отец действительно рассердится на нее. – …залезла в это окно, а там обнаружила чудовищ.
– Чудовища и чародеи, – сказал отец. – Похоже, ты испытала истинное приключение. Значит, те люди, разговор которых ты подслушала, разговаривали о жонглерах и марионетках?
– Да, – сказала Арья, – только…
– Арья, это были кукольники, – сказал ей отец. – В Королевской Гавани сейчас находится дюжина трупп, они хотят заработать, ведь на турнир собралось много людей. Не знаю, что эти двое делали в замке… Возможно, король попросил их дать представление.
– Нет. – Она упрямо вздернула голову. – Они не были…
– Тебе не следует увязываться за людьми и шпионить за ними. И я совершенно не хочу, чтобы моя дочь лазала в чужие окна за кошками. Погляди-ка на себя, моя милая. Все руки исцарапаны. С меня довольно. Скажи Сирио Форелю, что я хочу переговорить с ним.
Его прервал короткий резкий стук.
– Лорд Эддард, прошу прощения, – проговорил Десмонд, приоткрыв чуточку дверь. – Прибыл один из черных братьев, он просит аудиенции. Утверждает, что дело срочное. Я решил, что вы захотели бы узнать об этом.
– Дверь моя всегда открыта для Ночного Дозора, – ответил отец.
Десмонд впустил человека в грязной одежде, с нестриженой бородой, показавшегося Арье согбенным и уродливым, но отец любезно приветствовал гостя и спросил его имя.
– Йорен, если угодно м’лорду. Прошу прощения за вторжение в столь поздний час. – Он поклонился Арье. – Это, должно быть, ваш сын, он похож на вас.
– Я девочка, – взволнованно поправила Арья. Раз старик прибыл сюда со Стены, наверное, он проехал через Винтерфелл. – А вы знаете моих братьев? – спросила она взволнованно. – Робб и Бран сейчас в Винтерфелле, а Джон на Стене. Джон Сноу, он в Ночном Дозоре. Вы должны знать его, у него лютоволк, белый с красными глазами. А Джон уже стал разведчиком? Я – Арья Старк.
Старик в провонявшей черной одежде странными глазами смотрел на нее, но Арья не могла остановиться.
– А когда вы отправитесь обратно на Стену, то можете прихватить письмо Джону, если я напишу? – Она жалела о том, что сводного брата не было здесь. Он бы поверил ее рассказам и о подземелье, и о толстом человеке с раздвоенной бородой, и о чародее в стальном шлеме.
– Дочь моя нередко забывает о любезности, – проговорил Эддард Старк со слабой улыбкой, смягчавшей жесткость его слов. – Прошу вашего прощения, Йорен. Вас послал мой брат Бенджен?
– Никто не посылал меня, м’лорд, за исключением старого Мормонта. Я прибыл сюда, чтобы найти людей для Стены, и когда соберется двор Роберта, я преклоню колено и попрошу о помощи. Надеюсь, что у короля и его десницы найдется какое-нибудь отребье в темницах, от которого здесь будут рады отделаться. Впрочем, мы говорим и за Бенджена Старка. Кровь его почернела, а потому он стал моим братом в такой же мере, как и вашим. Я прибыл сюда ради него. Я скакал сюда, едва не загнал коня, но оставил остальных позади.
– Остальных?
Йорен сплюнул.
– Наемников, вольных всадников и прочую сволочь. Эта гостиница была полна сброда, я заметил, как они взяли след. Запах крови или золота – для них все едино. Не все из них направились в Королевскую Гавань. Кое-кто поскакал в Утес Кастерли – путь до него короче. Так что лорд Тайвин уже получил весть, можете не сомневаться в этом.
Отец нахмурился:
– О чем идет речь?
Йорен поглядел на Арью и молвил:
– Лучше говорить с глазу на глаз, м’лорд, прошу вашего прощения.
– Как хотите. Десмонд, проводи мою дочь в ее комнату. – Он поцеловал Арью в лоб. – Завтра договорим.
Арья стояла как вкопанная.
– А ничего плохого не случилось с Джоном? – спросила она у Йорена. – Или с дядей Бендженом?
– Что касается Старка, сказать не могу. Мальчишка Сноу был в порядке, когда я оставил Стену, но речь пойдет не о них.
Десмонд взял ее за руку.
– Пойдем, миледи. Ты слыхала своего отца-лорда.
Арье ничего не оставалось, как последовать за ним, жалея, что это не Толстый Том. Уж его-то она сумела бы задержать у двери по какой-либо причине, чтобы подслушать сообщение Йорена, но Десмонд был неподкупен.
– А сколько гвардейцев здесь у моего отца? – спросила она, спускаясь в свою опочивальню.
– В Королевской Гавани? Пятьдесят.
– Вы никому не позволите убить его, а? – спросила она.
Десмонд расхохотался.
– Не бойся, маленькая леди, лорда Эддарда охраняют день и ночь. С ним ничего не будет.
– У Ланнистеров больше пятидесяти людей.
– Это так, но каждый северянин стоит десятка южан, поэтому спи спокойно.
– А что, если убивать его пошлют чародея?
– А вот на это отвечу, – ухмыльнулся Десмонд, извлекая свой длинный меч, – что чародеи умирают, как и все остальные люди, если у них отрубить голову.
Эддард
– Роберт, умоляю тебя, – попросил Нед, – подумай, что ты говоришь; ты хочешь убить ребенка.
– Эта шлюха беременна! – Королевский кулак с грохотом обрушился на стол. – Я предупреждал тебя об этом, Нед. Еще там, среди курганов, но ты не захотел слушать меня. Значит, слушай сейчас. Я хочу, чтобы все они погибли – и мать, и ребенок, и этот дурак Визерис. Понятно я выражаюсь? Я хочу, чтобы они умерли.
Прочие члены совета изо всех сил старались изобразить, что находятся совсем не здесь. Вне сомнения, они вели себя мудрее, чем он сам. Эддард Старк редко чувствовал себя в подобном одиночестве.
– Ты навсегда опозоришь себя, если такое случится.
– Беру грех на душу, только пусть будет сделано. Я не настолько слеп, чтобы не видеть тени топора, подвешенного над моей собственной шеей.
