Сергей Малицкий - Тень Лучезарного
– То есть мне можно не беспокоиться? – сплюнула Брита. – Родить сына главному инквизитору не удастся?
– О как тебя уважили, – покачал головой Аменс. – А я мог родить сына разве только начальнику тайной стражи императора. Русатосу. Жаль, что я неспособен. Даже и заклинание на себя тратить не стал. А ведь интересно могло бы выйти. Он ведь мурс, Брита. И давно. Очень давно. Я почувствовал.
– Почувствовал?
Брита разделась, осмотрела себя, отошла, не обращая внимания на Аменса, справила нужду, потом надела исподнее, оставив рубаху.
– А ведь я был бы счастлив с тобой, – вдруг прошептал Аменс. – Такому, как мне, такая женщина нужна. Как шест, на котором будет держаться шатер.
– Боюсь, шкурка у тебя мала, чтобы шатер из нее кроить, – проговорила Брита. – Смотри сюда. Вот эту стену я протерла. Если воды нам не дадут, то будем промокать мое котто, отжимать и пить. Найдешь силы, снимешь свою рубаху. Будем ловить помои. Сомневаюсь, что нам достанется что-то более съедобное. И советую понемногу двигаться. А что ты там сказал насчет чувств. Что ты чувствуешь? Я-то думала, что кроме невеликой способности к магии, все твои таланты – расплетать чужое колдовство.
– Не расплетать, а есть, – поправил Бриту Аменс. – Жрать его. Поглощать. Син научил, кто же еще. Или уже отыскал меня такого. Может быть, и не думал меня выхаживать, а талант во мне взращивал найденный? Вот думал, в одна тысяча пятьсот шестом году попадет черноволосая красавица в сырую яму, там ты ей и пригодишься. Вот и пестовал меня. Все для тебя, Брита.
– Что ты чувствуешь? – повторила вопрос Брита.
– Все, – ответил Аменс. – Эта яма словно воронка. Я и раньше все чувствовал, а здесь словно к замочной скважине прилип. Там, на западе – середина Светлой Пустоши. Бездна. Грязь. Живая грязь. Что-то ужасное. Туда смотреть не могу. И этот самый император, что собирается нас с тобой целовать, – часть того ужаса. Но кроме этого… вижу вроде бы аксов. То ли четырех, то ли пятерых – не пойму. Все дрожит. Вижу сеть. Или паутину. Или морозный узор. И он тоже дрожит, бьет меня в уши, стучит, как будто я – блоха в шкуре огромного пса. Представляешь, каково ей приходится? Не уснешь. Сердце-то у пса колотится.
– Вот я как раз и думаю, как бы побольнее укусить этого пса, – заметила Брита.
– Больнее, чем тебя может прикусить он, все равно не получится, – ответил Аменс. – Но вот что я вижу отчетливо, правда, не могу назвать имен или мест, так это мурсов. Знаешь, сколько их всего осталось?
– Мать говорила мне, что после Лучезарного осталось всего двадцать два мурса, – нахмурилась Брита. – Она знала их всех по именам. А мне всегда казалось, что эта наука не пригодится.
– Да уж, – кивнул Аменс. – Я бы тоже отказался от этой науки. Но я теперь не вижу двадцати двух. Вижу только пятнадцать. Они как бледные звездочки у меня в глазах.
– Все точно, – согласилась Брита. – Аментия говорила о том же. Правда, когда она начала прощупывать своими пальчиками сущее, мурсов было уже восемнадцать. Четыре оказались развоплощены. А шесть лет назад рассеялись на тысячи лет еще трое. Пятнадцать и получается. Но что нам с твоего таланта, Аменс? Пятнадцать звездочек… Вот факелы погаснут над ямой, они нам, твои звездочки, посветят?
– Есть среди мурсов один… – задумался Аменс. – Его зовут Орс. Я не знаю, может быть, и раньше случались среди мурсов достойные люди, но он…
– Спать, – присела у стены Брита. – Не знаю, как накопить силы, а сберечь их можно только во сне.
Еду им бросали раз в день. Это и в самом деле были помои. К счастью, сухие помои. Очистки, выскобленные кости, объедки. Но еды было мало. Брита об этом крикнула стражнику. Тот засмеялся и ушел. Через час на дно ямы плюхнулся тяжелый мешок.
– Угощайтесь, – раздалось сверху.
Брита распустила завязи и похолодела. В мешке были отрубленные и засыпанные солью головы ее отца и матери. Она выпрямилась, уперлась головой в стену, постояла несколько минут, вновь завязала мешок, а потом присела у стены и впервые не уснула, а провалилась в беспамятство.
На следующий день у ямы были посетители. Первым появился высокий и худой воин. Он помахал рукой Аменсу и пригляделся к Брите.
– Русатос? – прошипел Аменс. – Тот самый. Но он не один. Тот, что с ним – тоже мурс.
– Эта девка, говоришь, не хуже тебя? – усомнился над ямой Русатос.
– Именно она, – показалось вверху лицо Ярри.
– Но ведь она обычный человек, – пожал плечами воин.
– Тем это ценнее, – заметила Ярри.
– Если не опаснее, – ответил Русатос. – Дай команду страже, чтобы вели к императору этих двоих в веревках.
– Когда? – подал голос со дна ямы Аменс.
– Когда-то, – ответил Русатос.
Чуть позже появился Урсус Рудус. Судя по золотым нашивкам на его гарнаше, он числил себя или советником императора, или воеводой всего Ардууса.
– Ну что? – зевнул он над ямой, ковыряя в носу. – Нравится? А ведь я тебе, сука, предлагал жениться. Ну, сиди там.
Поднялся и, прежде чем уйти, справил на головы пленникам нужду.
На следующий день начались смерти. Брита едва успела собрать вместе с начавшим шевелиться Аменсом помои, когда как будто что-то ударило ее в голову, а затем она обнаружила, что и Аменс сидит в углу, и из носа у него течет кровь.
– Вот, – буркнул он недовольно, – а говорит, что ничего не чувствует.
– Что случилось? – не поняла Брита.
– Только что, – поежился Аменс. – Что-то неясное, далеко. На юго-западе. Или на западе. Не понял. Что-то вспыхнуло. И ярко. Очень ярко. И почти сразу начались смерти. Сегодня черный день у императора. Черный…
– Говори яснее, – потребовала Брита.
– Могу и яснее, – кивнул Аменс. – Когда мурс развоплощается, я всегда чувствую, вплоть до имечка его, до имечка! Помню, весело было где-то двадцать шесть или двадцать пять лет назад. Не скажу точно. Но тогда сразу за несколько минут четыре мурса распылились. Где-то в Эбаббаре. Причем три из них были такие тугие. Крепкие. То есть выдержанные, что уже и тела к себе приспособили. Сейчас, как их звали-то… Да, Рит, Сага, Нидали. Ну, точно. Рит, Сага и Нидали. Все девки. И еще один – Лукал. Вот он мне показался особым мерзавцем. Я даже обрадовался. А вот еще шесть лет назад, в разное время, правда. Но было. Тоже разглядел. Алдон и Ялпор. А потом еще – Лимлал. Вот ее было жалко. Она была вроде Орса. Хорошая.
– Перестань пускать сопли, – обозлилась Брита. – Теперь что за смерти?
– Как тут не пускать? – поежился Аменс. – Да после такого… Забудут нас тут. А то и скормят какому-нибудь скоту. Подожди, да что же это?.. Я же не должен чувствовать, что же это?..
– Что случилось? – опустилась на колени перед Аменсом Брита.
– Туррис, – заплакал Аменс. – Только что. Отошла. Но она ведь не мурс, точно не мурс. Как же я разглядел ее? Там рядом с нею погибли сразу несколько человек… Но не наших. Других. Больших. Очень больших. Не демонов, но и не мурсов. Двое. Не знаю – кто…
– Туррис, – прошептала Брита. – Где?
– Где-то на севере, – мотнул головой Аменс. – То ли в Бэдгалдингире, то ли в Тиморе. Энки благословенный, что же делается?
– А до этого? – спросила Брита.
– До этого страшное… – всхлипнул Аменс. – Телох. Развоплощен. Самый ужасный из всех мурсов. И почти сразу и в той же стороне – Манин.
– Я где-то слышала, – напряглась Брита. – Телох – это ведь верховный тан орды?
– Да, мурс в теле даку, – сказал Аменс. – Хотя мне говорили, что это будущий демон выбирает себе обличье. Не знаю. Но кто-то до него добрался. И там же погиб кто-то светлый. Не знаю. Кто-то непростой и светлый. И боюсь, что он был намного сильнее Телоха. Так что…
– А Манин? – нахмурилась Брита.
– Магистр ордена Тьмы, – ответил Аменс. – Если что-то и есть чернее черного с той стороны гор Митуту, то это он.
– Развоплощен? – спросила Брита.
– Да, – кивнул Аменс. – Если мы с тобой выживем, то следующие несколько тысяч лет можем о нем не беспокоиться. А там посмотрим… Но Туррис… Туррис…
Ближе к вечеру Аменс вновь забился в рыданиях, начал корчиться в углу, словно кто-то невидимый наносил ему удары, и только повторял раз за разом:
– Жаркая битва, жаркая! Жаркая битва!
– Что там, что? – трясла его за плечи Брита, пока он наконец не открыл глаза и не прохрипел чуть слышно: – Много смертей. Очень много смертей. Кровь заливает все. Там на юге. Может быть, и кто-то из друзей. Но я почувствовал Орса. Орса больше нет, Брита. Большого, доброго, честного Орса больше нет.
– Это все? – вздохнула она.
– Нет, – Аменса трясло. – Жаркая битва. Ох, как бы под это дело нас бы тут не затопили дерьмом просто так. В радость. Жаркая битва. Не только Орс. Не только. Слушай. Эофан, Диафанус, Сальд, Тианта! Их ведь только шесть осталось! Понимаешь? Только шесть!!!
– Слышала, – прошептала Брита. – Диафануса слышала. Мать заклинала этим именем. Пугала. Сальда, Эофана – не слышала. Тианта? Так не только Ярри? И она? Энки благословенный… Две девчонки, с которыми я не могла сладить в замке отца. С большим трудом держалась на равных, и обе мурсы… Как же так?
