Коллин Хоук - Пробужденный
Парень вздохнул и отступил на шаг.
– Еще раз увидеть тебя, прежде чем я покину этот мир.
Я выждала пару ударов сердца, надеясь на продолжение, но Амон молчал. Внутри у меня яростно боролись Лили и Лилиана. Не знаю, кто победил в итоге. Та часть меня, которая желала понять и простить, была слабой или сильной? Это Лилии не давала покоя незавершенность истории с Амоном – или Лилиана в глубине души надеялась значить что-то большее для человека вроде него?
В любом случае я решила отпустить его с миром. В конце концов, этот самый мир был обязан своим выживанием именно ему. Не хватало только навязываться, как типичная девочка-подросток.
– Можно взглянуть? Ну, на твои глаза?
После секундного колебания Амон покачал головой.
– Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким.
– Думаешь, я испугаюсь?
– Тебя чуть не стошнило при пробуждении Астена.
– Гм, да. Но ведь это было мое первое воскрешение мумии! Видел бы ты меня у Амоза. Там я держалась молодцом.
Амон улыбнулся, и я поняла, что он тоже не хочет расставаться на грустной ноте.
– Ты должна мне об этом рассказать.
– Ты уже поел?
– Я надеялся разделить последний пир с тобой.
– Тогда я рада, что могу сделать для тебя хотя бы это. Позвоним в обслуживание номеров и закажем грандиозный пир. Надеюсь, они сервируют завтраки в такой час.
– Как думаешь, у них есть те круглые лепешки с медом и фруктами?
– Блинчики? Я спрошу.
Внешне мы вернулись к привычному дружескому общению, хотя между нами все равно сквозило невысказанное напряжение. Я вслушивалась в каждое слово в поисках второго смысла. Каждое прикосновение обжигало кожу, будто к ней приложили кочергу. Эмоции бурлили и захлестывали меня с головой, готовясь вот-вот прорваться наружу.
Когда нам привезли еду, Амон немного воспрянул духом. Мы позавтракали в моей спальне, причем Амон подталкивал ко мне тарелку за тарелкой, склонив голову к плечу и чутко вслушиваясь, правда ли я жую или только делаю вид. Попутно я рассказывала, как мы провалились в зыбучий песок и нашли саркофаг Амоза. Наконец я поняла, что сейчас лопну, отложила вилку и застонала.
– Кажется, я съела носорога.
– Не может быть, – Амон добрался до последнего блинчика и разрезал его пополам, чтобы со мной поделиться. – Тогда из тебя торчал бы рог.
Я рассмеялась – хотя и не слишком весело. Мне не давало покоя ощущение, как с каждой секундой утекает наше время вдвоем.
– Откуда ты знаешь, что он не торчит?
Я тут же пожалела о своих словах. Не самый удачный вопрос слепому человеку.
Однако Амон ничуть не обиделся.
– Я не знаю. Но знаю, как это проверить.
– Да ну, – ответила я с сомнением. – И как же?
Амон взял меня за руку и, подняв на ноги, мягко повел пальцами от запястья выше, к плечу. Добравшись до локтя, он слегка помедлил.
– Чешуйчатый, как кожа носорога, но рог должен быть острее.
Я улыбнулась и мысленно сделала пометку в следующий раз купить лосьон подороже. Амон пробежался пальцами по моим плечам, шее и с уморительной серьезностью ощупал щеки и нос. Мы не выдержали и оба рассмеялись. Затем теплые ладони переместились мне на спину и, опустившись к талии, коснулись полоски кожи между туникой и поясом штанов. Амон легко помассировал мне поясницу подушечками пальцев, а затем скользнул на живот, к пупку. Я почувствовала, как по коже растекаются искры солнечного света, и невольно задержала дыхание.
– Такая мягкая, – прошептал Амон, и его руки, снова вернувшись на спину, притянули меня ближе.
Я с готовностью обняла его за шею и заглянула в лицо. Так странно было видеть вместо теплых ореховых глаз непроницаемые черные очки с собственным отражением. Я затаила дыхание, предчувствуя долгожданный поцелуй, но парень лишь коснулся губами моего лба.
– Я буду скучать.
Во мне что-то надломилось. Эти тихие слова поразили меня сильнее, чем все невозможные чудеса, сотворенные Амоном. Пять драгоценных слогов были исполнены доброты, в которой я так нуждалась – но до нынешнего момента даже не представляла, как отчаянно.
– И я буду скучать, – мои глаза снова наполнились слезами. Кажется, я в жизни столько не плакала, сколько за прошедшую неделю. Неудивительно, что почти все песни сложены о любви. Моих чувств к Амону хватило бы на эпическую балладу.
Должно быть, он услышал, как я шмыгаю носом, потому что накрыл мои щеки ладонями и осушил слезы своим солнечным теплом.
– Лилия?
– Да? – ответила я, часто моргая.
– Я должен с сожалением сообщить, что внимательно тебя осмотрел и не обнаружил ни малейших признаков съеденного носорога.
Я рассмеялась – и сразу расплакалась еще сильнее. Амон виновато улыбнулся.
– Пора будить братьев. Доктор Хассан посадит тебя в самолет, а потом присоединится к нам у пирамид. Прости, что не смогу отправить тебя песчаным вихрем, как обещал. Если бы у меня было больше сил, я бы обязательно обратил время вспять, чтобы твои родители ни о чем не узнали.
– Все в порядке, – кивнула я. – Я понимаю.
– Доктор Хассан сказал, что тебе понадобятся какие-то… письмена?
– Не волнуйся. Я позвоню родителям, и они все уладят.
– Они будут в гневе?
– Скажем так, эта ситуация – крайняя степень бунта, на которую может отважиться переполненный гормонами подросток. – Амон склонил голову к плечу, и я вздохнула: – Да, они будут в гневе. Но я выживу.
– Хорошо. Главное, чтобы ты была в безопасности. Прости за все. Я не хотел вовлекать тебя в свои проблемы.
– Не извиняйся, – и я легко сжала его плечо, желая продлить эти последние мгновения вместе. – Как бы я ни плакала, это была самая чудесная неделя в моей жизни.
Амон взял мою руку и запечатлел на запястье долгий поцелуй. Я прокашлялась.
– Ну что ж, пойдем растолкаем твоих братьев.
Я повела его в другую половину номера. Проснувшиеся и уже полностью одетые Астен и доктор Хассан стояли в коридоре, о чем-то серьезно беседуя. Я препоручила им Амона и отправилась будить Амоза.
Воплощение лунного бога сладко спало на боку, подложив под щеку ладонь. Вторая спальня располагалась параллельно с моей, так что лучи почти полной луны скользили по лицу парня, придавая его коже серебристый оттенок.
– Амоз? – позвала я негромко. – Пора вставать.
Он вздохнул, заворочался, и на меня уставились два сияющих глаза цвета расплавленного серебра. Амоз улыбнулся.
– Ну вот, ты выглядишь гораздо лучше.
Я подергала край туники.
– Спасибо твоим чарам и долгому, долгому сну.
Амоз приподнялся на локте, и одеяло соскользнуло ему до самого пояса. Хотя он ходил полуголым весь предыдущий день, я вдруг почувствовала себя неловко.
– Мы подождем тебя снаружи, – сказала я, отводя взгляд.
Я быстро вышла из комнаты и присела в соседнее с Астеном кресло. Тот смерил меня долгим взглядом.
– Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, спасибо. На самом деле я больше беспокоюсь за вас троих.
– Да? Почему?
– Ну, во-первых, Амон отправил меня паковать вещи, в то время как вы будете спасать мир. Думаю, я узнаю, если вы провалите задание – разверзнутся хляби небесные, на землю обрушится тьма египетская и все такое, – но мне все же хотелось бы убедиться, что вы пережили сегодняшнюю ночь. Не то чтобы я надеялась встретиться с вами через тысячу лет, но так на душе у меня будет немного спокойнее.
Слушая меня, Астен хмурился, будто не все в моей речи было ему понятно. Затем он перевел взгляд на Амона, который по-прежнему сидел в кресле, уставившись в пустоту и сжав челюсти.
– Вот оно что, – медленно сказал Астен. – А я-то думал, мы все обсудили.
– Лилия под моей защитой, – резко ответил Амон. – Риск для нее стал непомерным. Она немедленно возвращается в Нью-Йорк, и больше тут обсуждать нечего.
– Где обсуждать нечего? – поинтересовался Амоз, выходя из спальни. По дороге он натягивал чересчур тесную для него футболку с надпись «Я ♥ Египет». Я хихикнула, и все трое братьев тут же в недоумении ко мне обернулись. Я опустила голову и сделала серьезный вид, ожидая, что ответит Амон.
– Я сказал Астену, что намерен отправить Лилию домой.
Амоз вздохнул.
– Ты же знаешь, что обстоятельства складываются не в нашу пользу.
– Неважно. Я отказываюсь и дальше рисковать ее жизнью.
– Разве она не способна сама принять решение?
– Использовать ее в наших целях нечестно. Лилия уезжает.
– Поверь, брат, мы тоже не желаем ей зла, – вступил Астен. – Напротив, мы хотели бы защитить ее от всех опасностей мира. Но обстоятельства таковы…
– Обстоятельства таковы? – в ярости выплюнул Амон. – Мы служили богам тысячи лет, снова и снова принося себя в жертву! Может, увидев, что мы не справились, они наконец снизойдут до решения собственных проблем? Я отказываюсь класть на алтарь эту невинную смертную девушку, только чтобы существа, которым нет до нас никакого дела, могли и дальше восседать на своем облаке!
