Антон Краснов - Наследник. Поход по зову крови
Всех взбаламутил Ржига, который и обнаружил труп. Он влетел в кубрик, где только просыпались матросы, и заорал:
– Ребята! Братва! Валом все наверх! Аврал!
– Тонем?.. – потянулся кто-то.
– Напали какие-нибудь твари?
– Что, что такое, говори делом!
– Кто-то ночью убил нашего.
– Кто?
– Кто-то из наших…
Олеварн лежал на боку, подогнув под себя обе ноги и откинув далеко правую руку. Кровь уже перестала течь из раны под лопаткой. На лице бывшего ученика Школы Пятого окна застыло выражение непередаваемого ужаса. Рот был приоткрыт, и из угла рта тянулась засохшая темная дорожка.
Над ним стояли капитан Бреннан и судовой повар Жи-Ру.
– Чисто уложили, – со вздохом проговорил последний. – Четкий удар, все по науке. Я уж знаю…
– Это понятно, – отозвался капитан. – Важно другое: убийца среди нас. Более того, в ране устойчивый сладкий запах. Резеда. Олеварн был убит розовым льдом ордена Рамоникейя.
Стоявший неподалеку Ариолан Бэйл поймал на себе взгляды сразу нескольких человек. Тех, что присутствовали при его недавней ссоре с Олеварном. Он тотчас же выступил вперед и сказал:
– А я еще при отправлении говорил, что среди нас затаился предатель! Ведь кто-то подстроил так, что был освобожден Магр Чужак и захвачен бриг «Летучий». И вот теперь – Олеварн. Ударили в спину, коварно. Наверно, он даже не успел понять, что произошло. Не успел увидеть лицо своего убийцы.
– Ты предполагаешь или ты на это надеешься? – с откровенной враждебностью спросил Ржига.
Глаза мастера Ариолана Бэйла полыхнули яростью. Он вскинул поднятые кулаки, но тотчас же под суровым взглядом капитана Бреннана опустил их. Заскрипел зубами. Отвернулся.
Себастьян растолкал столпившихся матросов и, присев на корточки возле Олеварна, заглянул тому прямо в лицо. Оно было почти белым, обескровленным, оно походило на театральную маску ужаса, искаженную непередаваемой гримасой. Себастьян заглянул в открытый перекошенный рот и сказал с удивительным хладнокровием:
– Розовый лед, орден Рамоникейя… А вот меня смущает другое. Вот ты сказал, Ариолан: ударили в спину, не успел понять, что произошло… Откуда же эта гримаса ужаса на лице? Значит, он все-таки видел.
– И то, что он видел, было поистине чудовищно, – сказала Танита. – Потому что Олеварн был очень храбрым человеком. Никогда не видела у него такого лица.
– Наверно, это потому, что ты никогда не видела его мертвым, – простодушно сказал Аюп Бородач, и, уж конечно, не было в его словах и капли его обычной несносной насмешки.
Девушка закрыла лицо руками.
Расследование дела об убийстве Олеварна зашло в тупик практически сразу же. Капитан Бреннан собрал на палубе всех, кто находился на «Громобое» той роковой ночью, и отдал приказ лечь в дрейф. Впрочем, маленькая эскадра и без того была заштилена: на море установилась абсолютно безветренная погода, и редкий-редкий ветерок в изнеможении припадал к палубе, прибитый палящим зноем.
На борт «Громобоя» высадилось несколько вооруженных людей с «Кубка бурь». Их самих никак нельзя было заподозрить в убийстве Олеварна: они находились на другом корабле.
Сразу после этого капитан Бреннан отдал приказ положить руля к ветру и поднять паруса.
И стал вызывать к себе в каюту всех тех, кто находился ночью на борту «Громобоя». Кого по одному, кого по двое, а кого и целыми группами по трое или четверо.
Себастьян попал к сэру Каспиусу вместе с Аюпом Бородачом и, разумеется, мастером Ариоланом Бэйлом. Когда вызвали этих троих, даже стоявшие у дверей капитанской каюты вооруженные стражники с «Громобоя» затаили дыхание и попытались вслушаться в то, что приглушенно доносилось из-за дверей каюты.
Мастер Ариолан Бэйл, опережая события, сразу заговорил горячо и взволнованно:
– Я понимаю, что подозрения в определенной степени падают на меня. Равно как я могу предполагать, что вот этот человек, – он повернулся к Себастьяну и в упор глянул тому в лицо, – захочет обвинить меня в смерти Олеварна. Из мести ли, памятуя ли о эльмовой горе, из иных соображений… Почему бы и нет? Не так давно я бросил в его адрес тяжкое обвинение и привел к суду. Почему бы и ему не ответить тем же?
– Ты нисколько не меняешься, Ариолан Бэйл, – показал головой сэр Каспиус. – Ты не слышишь никого, кроме себя. Я пригласил вас сюда, чтобы хладнокровно разобраться во всем, а ты порешь горячку и с ходу видишь в действиях остальных злой умысел против тебя.
– А вы спросите Себастьяна, – процедил мастер Бэйл.
– Не премину это сделать.
– Я не собираюсь обвинять Ариолана Бэйла в смерти Олеварна. Его бы я как раз заподозрил одним из последних, – покачал головой воспитанник покойного барона Армина. – Дело в другом. И тут неважно, какой человек Ариолан Бэйл – мстительный ли, злопамятный, горячий и ставящий себя выше остальных, не терпящий возражений, отказов, обид. Тут неважно, на что он способен и способен ли на убийство вообще. И тем более – погубить старого друга… Думаю, что при определенных обстоятельствах все-таки способен. Вот мертвые эльмы из того айсберга не дали бы соврать… Быть может, он не самый лучший человек под звездами. Важно лишь то, что он человек.
Капитан Бреннан медленно поднялся в своем кресле и выговорил:
– Ты полагаешь?..
– Я полагаю, что все один к одному! – возвысил голос Себастьян. – У меня не идет из головы, стоит перед глазами эта маска ужаса на лице бедняги Олеварна! Я помню, как я впервые увидел его в лагере Трудармии у Тертейского моста… Это был совсем другой человек. А тут… – Себастьян тряхнул головой и продолжал под наполненными темной тревогой взглядами Бреннана и Бэйла:
– Я вспомнил того офицера, что досматривал корабли у пограничной платформы, там, близ кесаврийского побережья. До сих пор помню поисковую ящерицу, которая на борту «Кубка бурь» ополоумела от ужаса и вцепилась в щиколотку собственному же хозяину. – Себастьян скрипнул зубами. – По вашему совету, сэр Каспиус, я веду дневник. В тот день я вписал в него слова того пограничника: «Вот я пожелал вам удачи и счастливого пути. Не стану лукавить такому человеку, как вы, сэр: я мало верю, что мои слова вам помогут. Вы везете что-то такое, сэр, чему не могу подобрать слов. В любом случае я рад, что схожу с борта вашего корабля…»
– Так, – выронил капитан Бреннан, – и что же, по-твоему, может находиться у нас на борту?
– Или кто? – в тон главе экспедиции спросил Ариолан Бэйл.
– Я долго сомневался, но вот сейчас, после смерти Олеварна, мне кажется, что я не ошибаюсь… Это преследует нас уже давно. Я говорю о золотом эйгарде, – отчеканил Себастьян, вскидывая голову. – Страже Маннитов. О чудовищной твари, чье изображение выбито на предплечьях Магра Чужака. И в моей памяти.
Ариолан Бэйл упрямо топнул ногой и крикнул:
– Какая тварь? Удар в спину Олеварну нанесла человеческая рука!
– Ты так говоришь, будто не допускаешь, что человек может пойти на службу темным силам, – просто ответил воспитанник покойного барона Армина.
Сейчас, перебирая страницы памяти и разглядывая свои бледные запястья, Себастьян вспоминал и то, что капитан Бреннан ничего, ровным счетом ничего не ответил на это откровение о золотом эйгарде. Он лишь глубоко вздохнул и велел пригласить следующих членов экипажа.
Редчайший случай: Аюп Бородач не успел вставить тогда ни слова.
Себастьян провел ладонью по нагретому утренним солнцем гладкому планширю и хотел идти в каюту, но услышал за спиной голос сэра Каспиуса:
– Зайди ко мне, Себастьян. Мне нужно показать тебе нечто очень важное.
Из путевого дневника Себастьяна
«Уже не хочу считать, какие по счету сутки пути остались за кормой. Все равно мне кажется, что я непременно ошибусь, ибо здесь, в тысячах лиг от побережья Кесаврии, время течет по-иному. Да что время – даже кровь в наших жилах течет по-иному и по-иному же останавливается.
Да! Наш экипаж быстро зализал раны после смерти Олеварна. Парни глядят молодцом, словно и не было этой потери. Словно не осталось ощущения того, что где-то здесь, среди нас, в сердце одного из кораблей, сидит демон в образе человеческом, чьи замыслы и помыслы нам не понять и не предотвратить.
Каждый день капитан Бреннан занимается со мной сабельным боем. Занятия изматывающие, до пота градом и порой до крови. Но иногда мне кажется, что добрый сэр Каспиус взвинчивает такой темп только для того, чтобы унять боль и страх, которые терзают меня изнутри. Выгрызают.
Кстати, повар Жи-Ру на полном серьезе заявил, что я проглотил какого-нибудь отвратительного морского паразита и тот теперь вовсю жрет меня и пьет соки. Он попеременно предлагает мне то рвотное, то слабительное. Два раза ставил меня на весы в камбузе, на которых он взвешивает паек матросам. Что правда, то правда – худею. Жжет изнутри. Кожа становится почти молочной, и порой видны все прожилки и мелкие сосудики. Наверно, это все-таки действие яда эльма.
