Евгений Щепетнов - Перекресток судеб
Маг спал в соседней каюте – на стуле форма черного мага, у кровати мягкие дорогие сапоги. Жересар его не знал – видел как-то в столичной агаре, но лично знаком не был. Знал только, что тот состоит в группе алхимиков, занимавшихся изготовлением снадобий, исследованиями.
Мужчине было сорок с небольшим лет, довольно крупный, но, конечно, не дотягивающий до размеров Жересара. Руки в давно заживших шрамах от ожогов – непременный атрибут алхимика, волей-неволей хватавшегося за раскаленные тигли и жгучие препараты.
Медленно опустившись на тело, Жересар бесплотным облачком проник в мозг человека, обволакивая его, пропитывая, как вода пропитывает пористую губку. Мозг не отторгал агрессора – он спал и видел сны. Магу снилось, что он в большом зале агары, стоит на трибуне и весь зал ему рукоплещет – ну как же, победитель злобных ардов! Уничтожитель предателей, врагов королевства!
Жересар не стал углубляться в сон – мозг вдруг начал проявлять признаки беспокойства, и канальцы, через которые душа Жересара проникала в глубь сознания спящего, стали закрываться. Тогда лекарь со всей силой рванулся вперед, раздирая, ломая эти каналы, грубо вламываясь в сущность человека.
Душа мага заверещала, как раненый зверь, завыла, но лекарь железной лапой схватил ее и… раздавил, разодрал, как перезрелый плод. Теперь, даже если бы маг очнулся, он уже никогда не стал бы магом. Вообще никем бы не стал. Его душа была уничтожена, осталась лишь живая оболочка, которую держал под контролем Жересар. Уйди он, тело перестанет дышать и умрет за считаные минуты.
В нос ударил запах смолы, пропитавшей переборки корабля, а еще – непонятный запах, чужой, резкий. Он не был сильным, одуряющим так, чтобы болела голова, но явственным, бьющим в нос непривычному к нему человеку.
Лекарь спустил ноги с кровати и сел, ощупывая тело, неуклюжее, не такое, как у него. Посидел с минуту, привыкая к ощущениям, затем встал, качнувшись, как лодка на волне, поймал равновесие и уже решительнее шагнул к лежащим на стуле штанам и рубахе. Вообще-то ему было плевать на свою наготу – разгуливать можно и голышом, но пока не стоит привлекать излишнее внимание.
Надел штаны, рубаху, натянул сапоги, еще немного подождал, обдумывая дальнейшие действия, привыкая, затем толкнул дверь каюты и вышел наружу.
На палубе темно, хоть глаз коли. Когда Жересар летал в виде бестелесного призрака, он видел как днем. Почти как днем. Цветов не различал, все было оттенками белого и серого, но видел совершенно отчетливо. Теперь же палуба, стены каюты, борт скрывались в темноте, тем более непроницаемой, что луна как раз спряталась за облаками. В последние недели под утро обычно шел небольшой дождь, так что следовало поторопиться. После дождя начинался предутренний ветер, и лодку с телом могло отнести от кораблей, – хоть Жересар и приказал держать ее на одном месте, но вдруг в темноте ошибутся и суденышко унесет, и тогда… тогда лекарь не знал, что с ним случится. Скорее всего – выдернет из занятого им тела, как пробку из бутылки с шипучим молодым вином.
На палубе никого из команды не было – все спали, двое охранников сидели дальше к носу и не обращали внимания на корму, где и находилась каюта. Жересар прошел к двери капитанской каюты, поднял руку, чтобы постучать, и… передумал. Отошел к борту, встал, разглядывая соседний корабль, стоящий на якоре впереди, в семидесяти – ста шагах от этого судна. Посмотрел на небо – облака сгущались, и уже почти не было прогалов, в которых виднелись звезды. Скоро дунет ветер…
Лекарь вернулся в «свою» каюту, нашел там фонарь, кресало, вышел на палубу и зашагал туда, где сидели охранники. Они быстро вскочили, увидев мага; один из них, тридцатилетний мужчина в сдвинутом на затылок шлеме, тревожно спросил:
– Что-то случилось, господин маг?
– Случилось, – кивнул Жересар, – проводи меня в трюм, к емкости с зельем. Возьми со стены топор. Надо кое-что поправить.
– А как же мой пост? – нахмурился солдат. – Как я могу уйти? Получу нагоняй от сержанта!
– Получишь еще больший нагоняй, когда он узнает, что ты пил на посту. И за то, что не выполнил мое приказание! – холодно ответил маг. – Быстро бери топор и пошли!
– Как скажете, – растерянно протянул солдат, шагнул к стене палубной надстройки и снял с нее топор на длинной рукояти, предназначенный для обрубания снастей, если сломается мачта. Жересар почиркал кресалом, зажег фонарь и передал солдату, который пошел вперед, держа фонарь в руке.
Люк был заперт только на засов, и Жересар облегченно вздохнул: он боялся, что будет висеть замок и ему понадобится шуметь, сбивая запор. Откинуть крышку люка – дело секунды, и вот двое мужчин уже спускаются по деревянным ступеням туда, откуда идет резкий запах горючего вещества. Солдат приостанавливается и со страхом говорит:
– А можно ли сюда с фонарем? Нам же говорили, что с огнем сюда нельзя! Может загореться!
– Не бойся, я же с тобой, – хмыкнул Жересар.
Он внутренне содрогнулся от жалости – несчастный солдат оказался не в то время, не в том месте. Однако такова воля богов.
Маг захлопнул за собой люк и под недоуменным взглядом охранника запер на здоровенный засов, мысленно поблагодарив строителей за такой подарок. Непонятно, зачем этот засов был изнутри. Предположение можно строить разные: например, чтобы магу не мешали работать с содержимым емкости, расположившейся вдоль судна по самой его середине, укрепленной специальными захватами. Из емкости впереди выходила труба, упирающаяся в нос судна, она торчала и снаружи. Это и был выход для страшного вещества, покоящегося в дубовой цистерне, – метательная труба. По бокам цистерны стояли насосы, которые приводились в действие вручную и могли выбрасывать жидкость через трубу на большое расстояние.
– Дай сюда фонарь, – приказал Жересар, принял медный сосуд с огоньком за мутным стеклом, поставил светильник на полку у стены, потом протянул руку: – Дай топор.
– Зачем вам топор? – с внезапным страхом спросил солдат, но лекарь молча вырвал древко у него из рук.
Охранник внезапно понял, что происходит непредвиденное, непонятное, странное, потянулся за висящим у него на поясе мечом, но… умер.
Топор лекаря с хрустом разрубил его голову на две половинки, и помявшийся шлем со звоном покатился по полу. Эти звуки, вероятно, услышал второй охранник, потому что он постучал в крышку люка и негромко спросил:
– Что там у вас? Что происходит?
– Все нормально, – спокойным голосом ответил Жересар, прикидывая, куда лучше ударить. Примерился и стал равномерно рубить стенку емкости, окованной стальными полосами. Твердое дерево подавалось с трудом, но Жересар не оставлял попыток пробить дыру и думал только о том, что, на его счастье, маг обладал довольно сильным телом. Не таким мощным, как у него, Жересара, но сильным.
С очередным ударом доска громадной бочки не выдержала, потекла черно-зеленая вонючая жидкость, булькая, источая невыносимый запах, теперь уже бьющий в голову, отравляющий, удушающий, как дым преисподней. В глазах Жересара плыло, но он продолжал рубить, расширяя дыру, заполняя все пространство между бочкой и бортами судна. Жидкость хлестала резво, как вешние воды с крутой горы, и скоро уровень вытекшей субстанции поднялся выше щиколоток. Убедившись, что жидкость льется как надо, Жересар переключился на борт корабля, решив пробить в нем дыру – пусть жидкость вытечет из него на поверхность моря и достанет до другого судна.
Он уже замахнулся, чтобы ударить, когда вдруг подумал о том, что действует не совсем правильно: а почему не обеспечить свободный выход жидкости через метательную трубу? Если получится, конечно.
Жересар бросился вперед, уже почти по колено в едкой жидкости, и поднялся по лесенке к носовой трубе. Там он с радостью заметил задвижку, перекрывающую выход из трубы, – открыть ее, и выход жидкости обеспечен. Вот только она оказалась на замке, запирающем рукояти открывания задвижки.
Лекарь приостановился, переводя дыхание, и только сейчас услышал крики, стук в люк, удары топоров, врубающихся в дерево, – команда поднялась по тревоге и пыталась добраться до трюма – зачем, непонятно. Достать его? Так уже поздно. Стоит бросить этот фонарь в лужу…
Жересар осторожно поставил фонарь на бочку, снова поднял топор и начал бить по замку мощными ударами, вкладывая последние силы отравленного испарениями тела. После десятка сильнейших ударов замок все-таки сдался, дужка отлетела, освободив механизм открывания задвижки. Через минуту труба была свободна, а палубный люк наконец сдался усилиям толпы людей.
По лестнице громыхали ноги охранников и матросов, когда Жересар бросил в слегка светящуюся лужу масляный фонарь, затрещавший и выбросивший сноп искр. Затем вырвал себя из чужого тела и взвился в вышину, поднявшись над судном выше мачты.
Это был похоже на извержение вулкана. Громадные столбы пламени поднялись так высоко, что их было видно судам, которые плыли за горизонтом. Столбов получилось два: один вертикальный – пламя ушло вверх огненным фонтаном – и второй косой, в направлении, на которое указывала боевая труба-сифон, – горючая жидкость, вытолкнутая из бочки при взрыве, полетела огненной струей в сторону стоящего на якоре второго зажигательного корабля, и струя эта была такой длинной, что ударила судну в борт, облизав его сине-зеленым пламенем.
