Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!
– Что искала? – повторил он.
Иарра вырвалась и увидела, как одна из светящихся фигур тянет к ней длинную тонкую руку. Шарахнулась прочь, натолкнувшись на Бессмертного. Исхфан поклонился демону чуть ли не до земли, умудрившись при этом оказаться между ним и Иаррой. Она не услышала слов, но поняла, что жрецы и демоны переговариваются мыслями, так же, как умеют маги. В воздухе повис отголосок неслышного спора. Другие жрецы подошли ближе, их взгляды из-под капюшонов кололи ее чувства, как ледяные иглы.
Потом что-то произошло. Повеяло ветром, и демоны исчезли.
Исхфан обернулся к ней.
– Боги тебя не тронуть, – сказал он. – Ты идти домой и говорить с нами. Не умирать. Не колдовать. Ты молчать – мы звать богов. Ты колдовать – мы звать богов. Ты умирать…
– Хватит, я поняла.
Иарру передернуло. Все, что угодно лучше, чем «звать богов». С их уходом даже воздух очистился и теперь пах влажной землей, и камнями, и скорым рассветом. Ее все еще трясло, то ли от потраченной Силы, то ли от собственной неудавшейся смерти. И совсем некстати было оглушительное презрение Лады.
Элетия, тоже самоубийца, Иарру не осуждала.
«У Имира нет другой надежды, кроме тебя, – прошептала она. – И у всех людей… У Арша… Пожалуйста, не убивай себя!»
«Ты думаешь, я нарочно?! Я была в ловушке! Что мне оставалось делать?»
«Сражаться, – холодно посоветовала Лада. – Как я сражалась до конца».
«Ты не в ловушке, – добавила Элетия. – В ловушке – Имир».
«Не я его туда заточила!» – огрызнулась Иарра.
Равнодушные руки Бессмертных развернули ее и подтолкнули, заставив шагать. Позади остался храм, пылающие Врата и бледные силуэты проходящих в них демонов. Впереди был кишащий мертвецами парк. Бессмертные повели ее туда, и жрецы шли следом, следя за каждым ее движением, не только за телом, но и за мыслями.
Они беспокоились напрасно. Иарра кое-как переставляла ноги, где уж тут использовать Силу! Даже магический взгляд дался ей с трудом – когда, едва углубившись в парк, она заметила слева чуть в стороне прореху в сплошной древесной темени, неясное движение и груды теней, и ощущение неправильности ударило ее даже посреди творящегося вокруг ужаса.
Она сбилась с шага, обернувшись туда. Магический взгляд проник за стену деревьев, прорезал ночную тьму. Иарра увидела торчащие корни вывороченных из земли кедров, разбросанные лопаты и кирки, груды вырытой земли. Бессмертных, углубившихся в землю уже на человеческий рост и продолжавших, несмотря на ночное время, раскапывать тоннель.
«Не-ет!» – закричала Элетия.
Ярость Сильнейшей Лады ударила в Иаррино сознание, завладела телом. Она бросилась туда, к разрытой земле, к тоннелю, засыпанному шесть веков назад, ничего не соображая, ничего не видя, кроме своего отчаяния:
– Не-ет!
Ее схватили за плечи, за волосы, ударили в грудь. Уронили на землю. Острое лезвие придавило ее шею, и смрадный голос жреца прокаркал в ухо:
– Ты это искала, это? Что там, что?
– Нет, – всхлипнула Иарра. – Зови своих демонов, давай! Я ничего тебе не скажу!
Жрец приподнялся и замер, глядя куда-то вверх. Шли минуты, но демоны не появлялись. Лезвие отодвинулось от ее шеи, и Иарра осмелилась проследить за взглядом жреца. Там, над их головами, прорезал облака и устремился к земле ослепительно-розовый рассветный луч.
– Боги вернутся вечером, – сказал Исхфан.
Глава 17.
От любви до смерти
Боги вернутся вечером. Пожиратели человеческих душ боятся солнца и живого огня, но ничто из этого не страшно их мертвым слугам. Прямо сейчас они разрывают засыпанный тоннель и, может быть, уже добрались до основного хода, до древней части подземелья. До Имира.
Раздавленная отчаянием и своей виной Иарра даже не пыталась понять, что они станут делать с пленником кристалла, разрушить который может лишь она. Неважно, что они придумают, какие пытки изобретут. Убить Имира невозможно. Быть может, когда-нибудь, тысячу лет спустя, она возродится в другой, как возродились в ней самой Лада и Элетия и все-таки освободит его. Но для Арша – для всей земли – будет слишком поздно. На заре веков этот мир был иссохшей пустыней, пастбищем хладных демонов. Таким же он станет в конце. Сегодня ночью ей довелось увидеть распахнутое прямо в бездну наступление этого конца.
Так ничего и не добившись, жрецы оставили ее в покое – на время. Она ожидала побоев, унижений, пыток, но оказалась просто заперта в одной из пустых комнат левой половины дома. Двое Бессмертных не сводили с нее глаз, в дверь через каждые несколько минут заглядывал жрец. Иарра задумалась, известно ли Римушу, где она, попытается ли он ее спасти? Потом решила – неважно. Что сделает Бездомный жрецам, если он с самого начала был всего лишь орудием одного из них? Если захочет ей помочь, лишь только навредит себе. Пусть лучше считает, что она сбежала, бросила его – тем более, что это правда.
Ее время уходило. Она знала это, так же, как знала, почему жрецы не стали ее пытать, добиваясь ответов. С заходом солнца вернутся хладные демоны, и ей придется выбирать – лишиться души, превратившись в одну из Бессмертных или подчиниться воле жрецов, раскрыть им все свои тайны, стать их орудием, как Римуш. Но она – Самурхиль, а Самурхиль не может быть ничьим орудием.
Остается умереть, и сделать это нужно до захода солнца. Выбрать способ понадежнее простой остановки сердца и уйти, как ушел дед.
Лада и Элетия молчали. Они понимали то же, что понял Исхфан, отчего и решился оставить ее одну: у Иарры не хватит смелости снова покончить с собой. Тогда, ночью, возбужденная и напуганная, ослабевшая от использования Силы, она смогла. Теперь – нет.
«Прости меня, дед. Я боюсь».
Она сидела, поджав ноги, на полу – кроме нее и Бессмертных, в комнате был лишь десяток высоких, в половину человеческого роста, пыльных кувшинов из-под вина и масла да лампа, подвешенная на крюк возле двери. Ее огонь освещал середину комнаты, углы же скрывал мягкий, тоже пыльный полумрак. Над головой смутно белел украшенный лепниной потолок. Окон не было. Когда за стенами трубили полдень, утробный звук едва долетел до ее слуха. С тех пор прошел уже час или два.
Постепенно Иаррина опустошенность перетекла в дремоту, и она уступила, свернувшись калачиком на полу, даже обрадовалась возможности ускользнуть от страха – в сон. Он был пустым, пыльным и тихим, без видений и навязчивых голосов. В нем хотелось остаться навсегда. Когда пришел Римуш и разбудил ее, Иарра с трудом заставила себя разлепить глаза.
– Что ты натворила? – спросил ее Римуш. – Это все правда? Говори, правда?
– Я не знаю, что тебе наговорили.
Иарра приподнялась и села. Волосы, одежду и лицо облепила пыль. Римуш в ярко-зеленом с золотом одеянии возвышался над ней. От него пахло духами и дорогим вином. Голову его украшал золотой венец. Непонятно было, кто здесь Высший, а кто Бездомный.
– Ты – ведьма! Ты меня никогда не любила! Ты нарочно со мной жила, чтобы следить за Исхфаном, ты хотела проведать о боге, чтобы избавиться от него, избавиться от нас!
– Это ложь, – сказала Иарра. – Еще что-то?
– Ты сбежала и пробралась в храм. Ты колдовала, хотела убить богов! Это – тоже ложь?
Иарра слабо усмехнулась – очень уж странно это прозвучало.
– Если их можно убить, какие же они боги?
– Ведьма, – прошептал Римуш. – Ты все это время была Высшей!
– Конечно, я была Высшей, Римуш. Я не могу перестать быть собой. Но это не значит, что я тебе враг.
Римуш наклонился, схватил ее за волосы и дернул вверх. Иарра вскрикнула, поднимаясь на ноги:
– Отпусти!
– Ты, ведьма, – он дышал вином ей прямо в лицо, – я тебя любил, сука! Чтоб ты сдохла!
Резко отшвырнул ее от себя, так, что она ударилась о стену. Развернулся и пошел к двери. Бессмертные смотрели на них обоих равнодушными взглядами мертвецов.
– Меня убьют, ты об этом знаешь? – спросила Иарра вслед.
– Сама виновата. Станешь Бессмертной, мне плевать.
– Римуш, подожди, – он уже открыл дверь, и она воскликнула: – Всего одна просьба, последняя!
Он остановился:
– Ну?
– Можно мне увидеть Ташу? Проститься с ней?
Римуш изменился в лице. Иарру ударило такой скрученной болью, злобой и безнадежностью, что она согнулась пополам. Бросилась к нему, забыв обо всем:
– Что, что случилось? Говори же!
– Ее нет, – мертвым голосом сказал Римуш.
– Что?!
– Ты виновата. Исхфан сказал, боги наказали меня из-за тебя.
Теперь уже Иарра повисла на нем, хватаясь за его одежду.
– Когда это произошло?
Римуш не шевельнулся.
– Ночью. Я искал тебя, куда ты делась, а нашел ее… такую.
– Бессмертную? – прошептала Иарра.
Он кивнул.
– Римуш, если она стала… Бессмертной сегодня ночью, значит, заразилась раньше, вчера, может, позавчера! Это не моя вина!
