Павел Корнев - Лед. Чистильщик
– К сожалению, нет.
– И чем же он так от остальных отличается? – поморщился я.
– Помимо наибольшей интенсивности энергетических выбросов в том районе?
– Помимо, – кивнул я, – и помимо свертков-отростков.
– Во всех остальных местах приборы зафиксировали смещение аномалий, и теперь портал находится уже не в центре расчетного круга.
– А привокзальный сверток неподвижен?
– Да, и мы полагаем, что расположенный там «пузырь» выступает своеобразным якорем для всего барьера.
– Это только предположение?
– Мы проверяем эту гипотезу. И кстати, мне пора бежать, а то потеряют…
– Погоди! – остановил я девушку. – А поцелуй на прощание?
Алена рассмеялась и чмокнула меня в макушку.
– Нет, так не пойдет!
– В самом деле?
– Точно тебе говорю! – Я положил руку на стройное бедро, но Алена моментально поднялась с кровати.
– Сейчас не время и не место! – строго заявила она.
– Так-то ты обращаешься с тяжелобольным! – возмутился я. – Мне, между прочим, как никогда сейчас положительные эмоции нужны!
– Все что тебе нужно – это прийти сегодня ко мне в гости. – Зимина отошла к двери и погрозила пальцем. – И не строй из себя умирающего лебедя, я у Владимира Николаевича насчет твоего здоровья справлялась. Подождешь до вечера, ничего с тобой не случится.
– Договорились. – Приглашение в гости подействовало даже лучше поцелуя. – До вечера, красавица.
Я мечтательно вздохнул и откинулся на подушку, но только начал проваливаться в сон, как заявился незнакомый охранник и объявил, что меня ждут в кабинете Грачева. И не просто объявил, но еще и проводил, будто опасался, что могу дать деру.
Поправив выданный взамен перепачканной кровью одежды камуфляж, я вошел в приемную, и сидевший на месте секретарши молодой мужчина лет двадцати пяти моментально оторвался от компьютера.
– Леднев Александр Сергеевич? – уточнил он.
– Кто? – решив из чистого хулиганства потянуть время, удивился я.
– Вы.
– Возможно.
– Давайте обойдемся без «возможно». – И странный тип продемонстрировал мое собственное удостоверение. – Присаживайтесь.
И когда только изъять успели?
Я не стал стоять столбом и, опустившись на стул для посетителей, пригляделся к собеседнику. Крепкий, спортивный, на вид – неглупый. В хорошем костюме. Встретил бы на улице, даже не подумал, что человек из конторы. Юрист какой-нибудь или чиновник. Глаза разве что…
А мужчина тем временем выложил перед собой диктофон и утопил кнопку записи.
– Расскажите, при каких обстоятельствах был поврежден выданный вам аккумулятор высокой емкости, именуемый также «бласт-бомба».
Приехали! Меня в отсутствие Шептало допрашивать собираются, что ли? Ну-ну.
– А вы, собственно, кто? – улыбнулся я.
– Это не относится к делу, – отрезал мой собеседник. – Отвечайте на вопрос.
– Хорошо, – кивнул я и замолчал.
– Ну?
– Что – ну?
– Отвечайте, при каких обстоятельствах…
– А вы кто?
– Александр Сергеевич, вы издеваетесь?
– Мы знакомы?
Но повеселиться не получилось; следователь не стал терять время на пустые препирательства и поднял трубку телефонного аппарата. Набрал внутренний номер и, глядя мне в глаза, произнес:
– Владимир Николаевич, ваш сотрудник отказывается отвечать на вопросы…
Произнес и сразу положил трубку на рычажки.
– Вот и поговорили, – улыбнулся я.
Но тут распахнулась дверь кабинета, и в приемную весь в клубах табачного дыма вышел невысокий крепыш лет сорока пяти c бритой налысо головой, морщинистыми щеками и практически бесцветными глазами, прятавшимися под густыми седыми бровями. Большой московский начальник Максим Альбертович Баринов постучал папиросой о край прихваченной с собой пепельницы и спросил:
– Опять за старое взялся, Александр Сергеевич?
– Никак нет, – быстро ответил я, моментально прекратив юродствовать. За внешностью меланхоличного шарпея скрывался норов натурального волкодава, и лишний раз нарываться на неприятности не стоило.
– Подозреваемый отказался отвечать на вопросы! – тут же наябедничал следователь.
– Гнусный поклеп, Максим Альбертович. Гнусный поклеп! – поднялся я со стула. – Если вы прослушаете диктофонную запись, то убедитесь, что ни один вопрос вашего сотрудника не остался без ответа.
– Все шутишь? Смотри, Александр Сергеевич, дошутишься когда-нибудь, – покачал головой крепыш.
– И почему это я подозреваемый? В чем подозреваемый?
– Вы подозреваетесь в умышленном уничтожении бласт-бомбы, – объявил следователь.
Я едва успел задавить в себе вздох облегчения и спросил:
– А пулю сам в себя всадил? Триста восьмого калибра? В спину?
– У нас нет оснований рассматривать всерьез ранение, после которого не осталось никаких следов!
– Максим Альбертович, я действительно должен это выслушивать? – решил апеллировать я к Баринову.
– Ответь на вопросы, – распорядился крепыш. – Отпустят, заходи.
Он скрылся в кабинете, я обреченно вздохнул, а следователь самодовольно улыбнулся и начал очень грамотно выворачивать меня наизнанку. Так вот и не скажешь, что дело шьет, но одно к одному подбирается. Умение правильно формулировать вопросы – великая вещь.
В итоге в кабинет Грачева я отправился, пребывая в несколько пришибленном состоянии, а только переступил через порог и сразу закашлялся из-за витавших в воздухе клубов табачного дыма.
Ух, дышать невозможно!
За столами расположилось десяток серьезного вида товарищей, и все они, не отрываясь от экранов ноутбуков, тихонько переговаривались меж собой, пили кофе и курили.
– А можно окно открыть? – вытирая выступившие на глазах слезы, попросил я.
– Нельзя, – буркнул Максим Альбертович и, чиркнув спичкой, закурил новую папиросу. – По соображениям информационной безопасности.
– Используете служебное положение для сведения личных счетов?
– Как ты мог такое подумать? – Максим Альбертович затянулся и не удержался от того, чтобы не припомнить былое: – Да и какие к тебе могут быть счеты? Ну стравил ты перед двухдневным походом у нашей группы газ из зажигалок, убить тебя за это, что ли?
– Как у вас с такой памятью и органы зрения в полном комплекте до сих пор? – усмехнулся я.
Пару лет назад, приехав в учебный центр с проверкой, Баринов изъявил желание понаблюдать за ходом тренировочного процесса изнутри, ну и понаблюдал на свою голову, в полной мере испытав на собственной шкуре мои педагогические задумки. Даже не представляю, как они в зимней тайге огонь добывали…
– Да ладно, не переживай, – усмехнулся крепыш и потряс зажатым в руке коробком, – зато теперь я без спичек никуда.
– Приезжайте, огниво подарю, – улыбнулся я и перевел взгляд на рассевшуюся вокруг стола компанию.
На заседание чрезвычайной комиссии это сборище нисколько не походило. Никто ни на кого не орал, не требовал отчитаться по результатам проделанной работы, не выискивал виноватых и не призывал наказать всех подряд и каждого по отдельности. Все уткнулись в экраны, дымят сигаретами и хлещут кофе. Даже кофе-машину в кабинет из приемной перетащили. И всю стену экраном проектора завесили.
Антикризисный штаб, да и только.
– Чего-то ты долго, – подошел ко мне Владимир Николаевич.
– Дело быстро не сошьешь, – пожал я плечами. – В умышленном уничтожении бласт-бомбы обвиняли.
– Максим Альбертович! – обернулся Шептало к крепышу. – Как это понимать?
– Обычная проверка, – невозмутимо ответил Баринов.
– Это возмутительно! Договоренность шла лишь об уточнении деталей…
– Успокойтесь, Владимир Николаевич, – потребовал Максим Альбертович. – К Александру Сергеевичу у нас нет ровным счетом никаких претензий. Да и с чего бы? Мы должны быть ему благодарны за то, что он проявил инициативу и ликвидировал сразу несколько устойчивых преступных групп, пусть это и не входило в его функционал. К тому же только благодаря ему мы узнали об опасностях, сопутствующих реализации вашего проекта…
Шептало скривился, но прежде чем успел что-либо ответить, Баринов достал из кармана серого пиджака мобильный телефон и поднес его к уху:
– Слушаю. Приземлились уже? Все, начинайте аппаратуру разворачивать. – Крепыш обхватил трубку левой ладонью и уточнил: – Владимир Николаевич, что по срокам?
– Завтра в семнадцать ноль-ноль, – ответил куратор.
– Что в семнадцать ноль-ноль? – насторожился я.
Куратор только головой покачал.
– Времени полно, не торопитесь! – повысил голос Максим Альбертович, перекрывая голоса собравшихся в кабинете людей. – Как развернетесь, езжайте в институт, мы вас разместим. – И он убрал мобильник.
– Научный центр прилетел? – уточнил Владимир Николаевич.
Крепыш потушил папиросу и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Что-то уже известно о личности стрелка?
