Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
— Возможно, ты и прав. Увы, я не тот, кто способен это подтвердить или опровергнуть. В любом случае, между Дуджеком и Ласиин гноятся старые раны.
— Капитан Паран, ты слишком открыто выражаешь своё мнение. Заметь, не моё это дело. Но твои открытость и честность могут однажды обеспечить тебе билет на виселицу.
— Слушай дальше, Смертный меч. Появился новый Дом, который хочет вступить в Колоду Драконов. Он принадлежит Увечному богу. Я чувствую давление: голоса бесчисленных богов, все требуют, чтобы я ответил ему отказом. И кажется, только я проклят этой ответственностью. Благословить мне Дом Цепей или нет? У меня есть множество аргументов против такого благословения, и мне не нужны для этого боги, шепчущие мне их на ухо.
— Так в чём проблема, капитан?
— Всё просто. Глубоко внутри, так глубоко, что его почти не различить, я слышу одинокий крик. Единственный голос, Остряк, требующий абсолютно противоположного. Требующий от меня дать Дому Цепей добро. Я должен благословить право Увечного бога занять место в Колоде Драконов.
— И чей же голос выкрикивает подобные безумства?
— Думаю, мой.
На дюжину ударов сердца Остряк затих, но Паран чувствовал, что нечеловеческие глаза даруджийца впились в него. Наконец Смертный меч посмотрел в сторону и пожал плечами.
— Я почти ничего не знаю о Колоде Драконов. Она ведь для гаданий, да? Этим я никогда интересовался.
— Как и я.
Резкий смех Остряка разошёлся эхом. Он медленно кивнул.
— Вспомни, что ты сам недавно говорил. Лучше, чтоб богу Войны служил человек, который ненавидит воевать, а не кровожадный убийца. По этой логике, может, лучше, чтобы Колодой Драконов распоряжался тот, кто ничего не знает о ней, а не тот, кто всю жизнь этим занимался.
— Что-то в твоих словах есть. Хоть это и не облегчает моё чувство неполноценности.
— Ну да, что-то есть, — он сделал паузу, потом продолжил: — Чувствую, как мой бог дрожит от ужаса от твоих слов, капитан. От того, что ты думаешь по поводу Дома Цепей Увечного бога. Но, как я уже говорил, я — не последователь. Так что, наверное, я смотрю на это по-другому. Если Трейк предпочитает дрожать на своих четырёх вялых лапках — это его дело.
— Остряк, твоё бесстрашие меня сбивает с толку. Ты, выходит, не видишь в узаконивании Дома Цепей ничего опасного. Почему?
Даруджиец пожал огромными плечами.
— Но ведь в этом вся соль. Узаконивание. Сейчас Увечный бог находится вне игры и никакие правила его не сковывают…
Паран внезапно вскочил на ноги.
— Ты прав! Бездна меня побери, ты прав. Если я благословлю Дом Цепей, Увечный бог будет… связан…
— Очередной игрок, толкающийся с другими в одной лодке. Сейчас он наносит удар каждый раз, когда выпадает случай. Оказавшись в игре, он лишится такой привилегии. Ну, я так думаю, капитан. И когда ты сказал, что хочешь благословить этот Дом, я прикинул: а чего суетиться-то? Звучит, по-моему, очень логично. Боги иногда бывают настолько бестолковы, что им нужны мы, смертные, чтобы размышлять здраво, если нужен ясный ум. Прислушайся к своему одинокому голосу, парень, вот мой совет.
— И это хороший совет…
— Наверно. Или плохой. Однажды за то, что я его тебе дал, Трейк и другие боги поджарят меня в пылающей бездне.
— Я составлю тебе компанию, — сказал Паран, улыбаясь.
— Хорошо, что мы оба ненавидим одиночество.
— Это солдатский юмор, Остряк.
— Правда? Но я говорил серьёзно, капитан.
— Ох.
Остряк поглядел на него:
— Подловил.
Нисходящий поток холодного воздуха опустил Быстрого Бена на усыпанные щебнем плиты площади. В дюжине шагов отсюда темнели ворота. За ними на широких и низких ступенях Пленника сидели бок о бок капитан Паран и Смертный меч.
— Как раз с этими двумя я и хотел поговорить, — прошептал чародей, отпуская Путь Серк.
— Только не надо опять ссориться, — взмолился Таламандас со своего насеста на плече Быстрого Бена. — Эти люди очень могущественны…
— Расслабься, — сказал чародей, — никаких свар я не жду.
— Ладно. Но на всякий случай я лучше сделаюсь невидимым.
— Да как хочешь.
Деревянный человечек исчез, хотя чародей все ещё чувствовал незначительный вес на плече и веточки-пальцы, сжатые на вороте плаща.
Двое мужчин подняли глаза на приближающегося Быстрого Бена.
Паран приветственно кивнул.
— Последний раз, когда мы виделись, тебя мучила лихорадка. Рад, что тебе лучше. Остряк, это Быстрый Бен, солдат из «Мостожогов».
— Маг.
— И это тоже.
Остряк некоторое время изучал Быстрого Бена, и Паран ощутил, как за янтарными кошачьими глазами мужчины беспокойно шевельнулась звериная натура. Наконец даруджиец сказал:
— От тебя несёт смертью, и мне это не нравится.
Быстрый Бен посмотрел на него.
— Правда? Ну, я с недавних пор угодил в дурную компанию. Неприятно, не спорю, но, увы, необходимо.
— Дело только в этом?
— Надеюсь, что так, Смертный меч.
Жестокая угроза промелькнула в глазах Остряка, потом медленно исчезла. Он смог пожать плечами.
— Именно «мостожог» спас жизнь Скалле, поэтому пока я буду сдерживать себя. Посмотрим, развеется этот запах или нет.
— Считай, — сообщил Паран Быстрому Бену, — это такой мудрёный способ сказать тебе, что пора бы принять ванну.
— Вот так-так, — ответил чародей, глядя на капитана. — Шутки в твоём исполнении — это что-то новенькое.
— С недавних пор многое изменилось, — согласился Паран. — Если ты ищешь ребят, то они в казармах джидратов.
— На самом деле я принёс послание от Скворца.
Паран выпрямился.
— Ты смог связаться с ним? Несмотря на отравленные Пути? Впечатляюще, чародей. Я весь внимание. Он отдал мне новые приказы?
— Бруд созывает очередные переговоры, — сказал Быстрый Бен, — со всеми командующим, включая Остряка, Хумбролла Тора и того, кто остался за главного у «Серых мечей». Сможешь довести это до сведения тех, что сейчас здесь в Капастане?
— Думаю, да. Это всё?
— Если хочешь доложить Скворцу что-то, могу передать.
— Нет, спасибо. Я приберегу это для личной встречи.
Быстрый Бен ухмыльнулся. Ладно, пусть так.
— Что касается остального, нам лучше поговорить наедине, капитан.
Остряк начал вставать, но Паран протянул руку и остановил его.
— Наверное, я знаю, о чём ты хочешь спросить, Быстрый Бен.
— Возможно. Но я бы предпочёл, чтобы это было не так.
— Значит, я тебя огорчу. Скажу прямо. Я ещё не решил узаконивать ли Дом Цепей. По правде говоря, я ещё ничего ни про что не решил — и возможно, мне понадобится некоторое время, чтобы это изменить. Не пытайся давить не меня.
Быстрый Бен поднял обе руки.
— Ты обижаешь меня, капитан. Я не собираюсь на тебя давить. Ещё недавно сам Худ пытался давить на меня, и это здорово меня взбесило. Когда кто-то требует от меня следовать одному пути, мои инстинкты сразу говорят — делай всё наоборот. Не ты один тут любишь ворошить навоз.
Остряк захохотал.
— Экое преуменьшение! Кажется, сегодня ночью у меня идеальная компания. Продолжай, чародей.
— Я добавлю лишь одно, — проговорил Быстрый Бен, разглядывая Парана. — Наблюдение. Возможно, я не прав, но мне так не кажется. Твоя болезнь, капитан, не от того, что ты сопротивляешься своим силам, а от того, что ты сопротивляешься сам себе. Что бы тебе ни говорили твои инстинкты, прислушайся к ним. Следуй им, а остальное шли в Бездну. Это всё.
— Это, — тихо уточнил Паран, — твой совет или Скворца?
Быстрый Бен пожал плечами.
— Окажись он здесь, он сказал бы то же самое, капитан.
— Ты знаешь его очень давно, верно?
— Так точно, очень давно.
Спустя некоторое время Паран кивнул.
— Я пришёл к этому же выводу совсем недавно. Если быть точным, этой ночью, с помощью Остряка. Кажется, мы трое собираемся очень сильно разозлить парочку очень могущественных созданий.
— Пусть себе визжат, — прорычал Смертный меч. — Видит Худ, мы отдавали всё, пока они сидели и смеялись над нами. Пришло время натянуть рукавицу на другую руку.
Быстрый Бен тяжело вздохнул. Ладно, Худ, я так и не попытался, но лишь потому, что было очевидно: Паран не намерен прислушиваться к тебе. И возможно, теперь, обдумав всё, я понимаю, почему. Так что пока он чего-то стоит, прими мой совет: Дому Цепей быть. Прими и подготовься к этому. У тебя достаточно времени… более или менее.
И ещё кое-что, Худ. Ты и другие боги, вы слишком долго имели неоспоримую власть. А теперь сделайте шаг назад и посмотрите, как справятся смертные… думаю, вы сильно удивитесь.
Изнурённые, изгвазданные в грязи, но живые. Выжившие жители Капастана покинули последний тоннель, когда небо на востоке просветлело. Побледневшие обитатели городских катакомб, шатаясь в свете факелов, вливались в толпу, где бродили, будто потерянные посреди города, который когда-то звали домом.
