Галина Романова - Неугомонный эльф
Молчание было ответом – у собеседников не было возможности и сил отвечать.
– Один к десяти! – Колдун назидательно воздел палец. – То есть девять девственниц дракон съедает, прежде чем у него из пасти вытаскивают десятую жертву! Удивлены? Не верите? Просто об этих случаях не распространяются особо… И, кстати, дракону совершенно все равно, кого воровать – невинную деву или распоследнюю шлюху. Девственность тут никакой роли не играет. Доказано наукой. Главное тут другое – запах женской крови! Именно если у похищенной девицы имели место обыкновенные женские дела, то она и становилась жертвой дракона. Я, знаете ли, одиннадцать лет посвятил изучению этого феномена. А они обвинили меня в том, что я, дескать, состою в сговоре с чудовищами и поставляю им девиц для поедания и иных утех. Глупцы и слепцы! Ну подумаешь, пожертвуем мы сотней-другой шлюх! Зато узнаем, как раз и навсегда обезопасить будущие поколения людей от нападения драконов. И как этих драконов приманивать для скорейшего изничтожения. Да они мне премию должны были выписать! Памятник поставить! Гору какую-нибудь или иной географический объект в мою честь назвать! А они… Ничего-ничего, не признаете науку – и наука не признает вас. Они отказались финансировать мои проекты. Дескать, в них нет ничего стоящего и важного для человечества в настоящий момент. Тоже мне, умники! Я работаю для будущего! Современники не оценили, зато благодарные потомки меня помянут добрым словом. Ну и вас заодно, как безымянных мучеников науки.
Подойдя к Таре, колдун потрепал девушку по щеке. Бывшая «охотница» невольно зажмурилась. Она по-прежнему не могла пошевелиться – чары надежно удерживали ее на месте. От «ученого» исходил запах пота и давно немытого тела, а портянки пахли так, словно их вонь и была главной причиной того, что их обладатель жил вдали от цивилизации.
– Обещаю, что увековечу всех вас! – продолжал он, отойдя от девушки. – Когда мне поставят памятник, я распоряжусь, чтобы на постаменте были высечены барельефы – тела тех, кто положил свои жизни на алтарь науки.
Льор при этих словах тоже зажмурился. Так уж получилось, что для него это образное выражение имело самый что ни на есть прямой смысл. Ибо колдун решил начать именно с него – видимо, как единственного, кто не попался в ловушку и легко мог сбежать, пока будут заниматься другими.
Тара никогда не бывала в подвалах Тайной службы Паннории, но по рассказам немного представляла себе тюремные застенки, где палачи выбивают из несговорчивых преступников признательные показания. Тот же Карадор живописно, в лицах, с мимикой, жестами и криками описывал как-то на привале, как пытали некоего душегуба. И сейчас девушка поняла, как эти пыточные подвалы должны выглядеть на самом деле. Разве что тут не имелось настоящей дыбы, но ее с успехом заменяли цепи, свисавшие с потолка там и тут. В стене сбоку была заметна внушительных размеров ниша высотой примерно в четыре локтя и такой же ширины, забранная решеткой с подъемным механизмом сбоку. Льор с закрученными назад руками полулежал-полусидел на полу в нескольких шагах от ниши. Он бы с удовольствием куда-нибудь убрался – щиколотки его оставались свободными, – но беда в том, что сами запястья были прикручены к воткнутому в пол штырю.
– Меня должны непременно увековечить! – продолжал вещать колдун. – Ибо я первый за всю историю науки сейчас произведу опыт на живом эльфе. Нет-нет, – взяв тонкий ножичек, похожий на стилет, он подошел к оцепеневшему от ужаса юноше, – ничего особенного! Мне не слишком интересно, как вы там внутри, Перворожденные, устроены. Если вы способны сочетаться с людьми браком и производить на свет полукровок, значит, внутреннее строение не имеет принципиальных различий. Но есть кое-что еще, что невозможно исследовать обычным путем.
С этими словами колдун наклонился к Льору и схватил его свободной рукой за волосы. Юноша побледнел и попытался вырваться, но лишь сморщился от боли.
– Впервые мне предоставляется уникальная возможность на практике проверить, как драконы реагируют на представителей других рас. Да-да, ты правильно догадался. – Он кивнул на нишу в стене, забранную толстой решеткой. – Я уже выяснил, как эти существа относятся к человеческим мужчинам. И мне теперь интересно то же самое испытать на Перворожденных. Не дрожи! Это совсем маленький надрез! Мне всего лишь нужно, чтобы показалась капелька крови!
Острие ножа скользнуло по щеке эльфа, и тот невольно вскрикнул.
Словно в ответ на этот звук, в глубине ниши послышался шорох. Негромкий и какой-то осторожный, но любой мог с первого раза понять, что это – шуршание чешуи и скрежет когтей.
– Ага! – возрадовался колдун. – Сейчас начнется! Ну-ка, ну-ка, посмотрим…
Тара могла только зажмуриться – но не заткнуть уши. И поэтому поневоле слышала каждый звук. Колдун болтал без умолку – видимо, намолчался за столько лет в полном одиночестве и желал выговориться хоть перед такой аудиторией.
– Это огромная честь – послужить на благо науки, – вещал он. – Если бы вы знали, как трудно найти добровольцев! Люди ужасно цепляются за свою никчемную жизнь, даже не предполагая, что есть высшие ценности – например самопожертвование. Что стоит собраться с силами и претерпеть мучения, если будешь знать, что в результате поможешь всему человечеству? Нет, мы привыкли думать только о себе…
«Да заткнись ты хоть на миг!» – могла бы закричать Тара, если бы челюсти тоже не свело враждебными чарами. Но тонкий слух нелюдя вот уже минуты две подсказывал девушке, что тут есть кто-то еще. Кто-то, кого она не могла видеть, ибо стояла спиной.
Грохот и приглушенное: «Вот гоблин!» – услышали все. Льор во всю ширь распахнул глаза. Со своего места он прекрасно видел существо, ждущее своего часа в зарешеченной нише, и это не добавляло радости. Тара отчаянно напрягла мускулы, пытаясь разорвать чары. Рядом по телу Асатора прошла мелкая дрожь – рыцарь тоже изо всех сил старался стряхнуть оцепенение.
А вот колдун, напротив, впал в ступор. Ибо пару секунд спустя жизнерадостный голос провозгласил:
– Привет честной компании! А что это вы тут делаете? Ужин? Ой как здорово! Я как раз проголодался. Та-ак, а что у нас в меню?
Двумя руками прижимая к животу огромный мешок, в котором, судя по очертаниям и запаху, находилась благоухающая голова пещерного морла, в грот ввалился Карадор. Из-за огромной ноши он мало что видел под ногами, и еще дважды обо что-то споткнулся и что-то с грохотом пнул ногой, прежде чем добрался до цели.
– Чего молчите? – заговорил он. – Думали, я вас не догоню? Думали от меня избавиться? Радуйтесь, что я такой добрый и…
Он внезапно замолчал, озираясь по сторонам. Взгляд неугомонного эльфа скользнул по окаменевшим Таре и Асатору, по связанному Льору, по колдуну… потом метнулся на мрачные стены грота…
– Не понял, – сообщил он после беглого осмотра. – А что тут происходит?
– Уйди, не мешай! – отмахнулся было колдун. – Впрочем, ты ничем не сможешь мне помешать. Здесь происходит важный опыт.
– Чего? – взвизгнул неугомонный эльф. – Опыт? Сын ошибок трудных и все такое? Вы – ученый?
– А-а… Э-э… Да! – Колдун явно не ожидал встретить такой энтузиазм и опомнился не сразу. – Да, я тут…
– Опыты ставите? А это – типа вашей лаборатории? Как интересно! Ребята, нам крупно повезло! – воскликнул эльф, обращаясь к Асатору и Таре. – Я всегда мечтал посмотреть, как работают настоящие ученые! Они ведь жутко занятые особы, любят тишину и уединение. И совершенно не приемлют, когда им всякие дилетанты лезут под руку с ненужными советами. Но мы будем сидеть тихо, как мышки… Льор, вставай, чего расселся? Ты мешаешь!
«Оглянись, ненормальный!» – крикнула бы Тара, если бы могла говорить. Карадор стоял спиной к забранной решеткой нише и не видел, что там показалось. Откровенно говоря, девушке и не хотелось видеть существо, которое тем временем подобралось вплотную и жадно принюхивалось, пробуя воздух раздвоенным языком.
Колдун не мешкая начал торопливо делать пассы – эти движения предназначались для того, чтобы открыть решетку, находясь на безопасном расстоянии. Но Карадор, как всегда, все понял немного не так.
– Ой, вы уже начали? Погодите, хоть объясните в двух словах, что тут происходит. И вы двое уже могли бы как-то пошевелиться. Если вам велели вести себя тихо, это вовсе не значит превратиться в статуи.
В это время, повинуясь пассам, решетка с тихим скрежетом стала подниматься. Тварь за нею зашипела, царапнув каменный пол когтистой лапой.
Неугомонный эльф стремительно обернулся:
– Ух ты!..
Решетка уже приподнялась наполовину, и дракон распластался, пытаясь проползти под нею. Длинная узкая морда его и большая часть шеи со змеиным изяществом уже протиснулась наружу. В свете факелов его шкура отливала медью, тут и там виднелись более темные пятна, которые складывались в причудливый узор. Между глазами начинался светлый гребень, его дракон то складывал, то опять в нетерпении поднимал дыбом. Поднажав плечом, дракон приподнял решетку и протиснулся под нею целиком. Росту он оказался небольшого – стоя на четырех лапах, едва доставал спиной до середины бедра неугомонного эльфа.
