Ксения Баштовая - Проклятые огнем
Ведьма удивленно нахмурилась:
– В смысле?
Кенниг пожал плечами и взмахнул рукой, убирая ненужный уже снег:
– Огонь не обожжет огненного колдуна, водяной – не утонет в воде, воздушный – вероятней всего, не задохнется, а маг земли – не будет раздавлен.
– А стихиали?
Девочка была совсем не так проста. Вряд ли деревенщина могла знать такие слова.
– Все зависит от мага. Если саламандра будет долго находиться в человеческом теле, вероятней всего, она не обожжет огненного колдуна, вырвавшись наружу, – это в первый момент. Конечно, если она затем отправится бушевать, то, вероятней всего, достанется всем, в том числе и огненным магам.
– А если колдун будет водяным?
– Опять же все зависит от способностей. Слабая саламандра и сильный колдун – в выигрыше маг, который сможет удержать ее в пентакле. Наоборот – в выигрыше стихиаль.
– А если встретятся два колдуна? – разговор явно шел куда-то не туда, но помешать ему Кенниг уже не мог:
– Все зависит от их способностей. К чему ты это спрашиваешь?
Девушка поджала губы и тихо, словно нехотя, обронила:
– В свите инквизитора был огненный маг.
К этому, в принципе, все и шло.
Да и намеков было больше чем достаточно. Слепец, обладающий даром. Выжженные глаза. Ожоги на коже у Эрменгильды…
Кстати об ожогах.
– Покажи руку.
Заодно можно будет и проверить, правдивы ли ее слова об огненном маге.
Девушка бросила на колдуна удивленный взгляд, но подчинилась. Винтар осторожно провел ладонью над полопавшимися волдырями…
Трав у него на этот раз не было. Ни сушеницы, ни зверобоя, ни даже обычной бузины. Приходилось пользоваться тем, что есть. Из кончиков пальцев полилось синеватое сияние, которое начало медленно впитываться в кожу, и огромные волдыри начали присыхать, уменьшаться в размерах, а сияние постепенно обрело бирюзовые оттенки и погасло.
А у Винтара вдруг пол ушел из-под ног.
…Теплые ладошки уперлись в грудь:
– Господин Кенниг?! Что с вами, господин Кенниг?! – В голосе ведьмы зазвенел отчаянный страх.
И горячая волна вдруг прошила сердце, сбившееся с такта, заставила его вновь застучать мерно, спокойно… Колдун с трудом разомкнул глаза. Отчаянно хотелось спать. Но по крайней мере не было того противного привкуса во рту, как при лечении Адельмара, да и слабость куда-то прошла. А легкую сонливость можно списать на трудную ночь.
А если вспомнить, как отвратительно Кенниг чувствовал себя при прошлом исцелении и сколько это длилось, можно смело сказать, что только что он обнаружил еще одну способность Эрменгильды.
О том, что только идиот мог пытаться убрать последствия огненной магии, зная, как ему будет после этого плохо, задумываться не будем. Как и о том, почему об этом не подумал, прежде чем начать лечить.
– Как вы, господин Кенниг?!
Винтар помотал тяжелой головой, открыл глаза – он сидел на полу, у самой кровати. Над ним склонилась встревоженная Эрменгильда, а рядом крутилась, мяукая и испуганно заглядывая в глаза, кошка.
– Живой, – тихо выдохнул колдун, отталкивая от себя любопытную мяукающую морду. А та, как назло, становилась на задние лапки, упираясь в плечо, и норовила понюхать нос Кеннигу.
Кажется, он уже где-то слышал такой ответ.
Водяной маг перевел взгляд на девушку:
– Как рука?
– А что с ней… Ой… – Эрменгильда потрясенно уставилась на чистую кожу со следами подсохших волдырей. – А вы так со всеми ранами можете?!
Кенниг грустно усмехнулся:
– Только нанесенными огненной магией. – Мужчина попытался встать, но рука соскользнула по кровати, и ничего не получилось. Пришлось упереться ладонью в пол, собраться с силами и вновь повторить попытку.
Со второго или третьего раза колдуну наконец удалось встать. Кошка, насмешливо сощурив зеленые глаза, мерила его скептическим взглядом и только что вслух гадостей не говорила. Кажется, она искренне не понимала, как можно быть настолько неуклюжим.
– Ненавижу колдовство! Ненавижу Бирикену! Ненавижу… Что там еще можно ненавидеть?
Девушка невинно пожала плечами:
– Стихиалей?
– Они мне ничего плохого не сделали, – не согласился Винтар. – И с ними хотя бы договориться можно, в отличие от людей.
– Со стихиалями? – округлила глаза Эрменгильда. – Они же неразумны!
– Это смотря какой стихиаль, – фыркнул мужчина.
Как и следовало ожидать, язык порой говорил раньше, чем успевали сработать мозги. Впрочем, сейчас стоило Винтару ляпнуть очередную глупость, как в голову сами полезли воспоминания… И отделаться от них было не так уж легко.
Девять лет назад
Винтар сам не мог объяснить, что выгнало его за пределы Бруна. Казалось бы, в Бирикене делать нечего, по лесу прогуляться – так настроения нет, но факт остается фактом: на рассвете колдун осторожно выскользнул из ворот замка.
Над головой распевались ранние пташки, а до леса было рукой подать. Всего полчаса прогулочным шагом, и над головой водяного мага сомкнулись своды зеленой дубравы. Где-то зацокала белка. По веткам запрыгал красноголовый дятел. А еще где-то поблизости протекал ручей.
Казалось бы, какое до этого дело? В Бруне есть колодец, воды вдосталь… Однако колдун упрямо побрел туда, куда так рвалась его душа.
Крошечный ключ бил из-под земли и, собираясь в выложенную чьими-то усердными руками каменную чашу, вырывался на свободу и бежал дальше, впитываясь за несколько шагов от истока обратно под землю. Кенниг склонился над ручейком, зачерпнул ладонью ледяной воды, сделал глоток, чувствуя, как у него от холода заломило зубы… И шарахнулся в сторону, когда вода вдруг мощно ударила фонтаном.
Уйти из-под струй, не намочив камзола, удалось, пожалуй, только чудом. А вода и не думала спадать. Она мощно била снизу вверх, с каждой минутой все сильнее обретая чем-то знакомые очертания…
Еще несколько мгновений, и из каменной чаши ступила на землю созданная из воды дева…
Полупрозрачная, хрупкая, она казалась нереальной. Синие волосы морской волной спускались на плечи, диковинным плащом окутывая тело, а там, где босые ноги диковинной гостьи касались земли, оставались крошечные лужицы.
Ундина сделала шаг, другой. Остановилась, склонив голову набок, и рассмеялась, весело и задорно:
– Ну, здравствуй, Винтар, давно не виделись!
Сказать, что Кенниг был поражен, значит не сказать ничего. На памяти колдуна он никогда раньше не общался с водяными стихиалями. Да что там «не общался»! Он вообще понятия не имел, что они могут быть разумны!
– Доброе утро… – Мужчина понятия не имел, как обращаться к незнакомке, и честно пытался понять, откуда ей может быть известно его имя.
Ундина укоризненно заломила бровь:
– Винтар, ну что ты такой серьезный? Случилось что? Разве так нужно встречать старых друзей?
– А… Мы разве знакомы?
Девушка замерла, удивленно наматывая на палец голубую прядь волос: во все стороны полетели брызги.
– Ты издеваешься сейчас, да? После всего, что я для тебя сделала?
– Э… Боюсь, что нет… Я вас действительно не знаю…
Самым плохим было не то, что Кенниг не мог вспомнить эту девицу. Намного хуже было то, что сейчас он разговаривал с ундиной, а каждый умный человек знает, что стихиали имеют только животный облик и совершенно неразумны. Вот и думай – то ли официальная наука ошибается, то ли ты медленно, но верно сходишь с ума.
– Дожили… Ну, и что ты молчишь? Ты мне ничего не хочешь сказать?
– Э… А как вас зовут? – вопрос был совершенно идиотским. И оправдания Кеннигу, честно говоря, не было никакого. И ундина это прекрасно поняла:
– У жены спроси! – фыркнула она, дернув изящным плечиком. – Или ты за эти пять лет так на ней и не женился? Тогда у невесты! – И водяная дева, мотнув гривой синих волос, рассыпалась в воздухе светлой капелью, оставив на поляне совершенно мокрого и не менее потрясенного колдуна.
У него есть жена? Или невеста? Откуда?!
Может, у сестры спросить?
Все, что осталось в памяти у Винтара от попытки выяснить у Аурунд о свой жене – или хотя бы невесте, – это поцелуй. Поцелуй, после которого в памяти не оставалось уже ничего.
* * *Ведьма, кажется, ждала продолжения речи. Ну, или по крайней мере ожидала, что Кенниг объяснит, что он имеет в виду. У самого же колдуна не было ни малейшего желания продолжать свои рассуждения. Хотя бы потому, что он и так потратил с утра уйму времени на пустые разговоры, которые ни к чему не привели, и так до сих пор и не определился, что же делать дальше.
Не будь рядом Эрменгильды, можно было бы спокойно заработать недостающую сумму, узнать про свой брак и спокойно уехать из города. А теперь… Что будет теперь? Дадут ли ему вообще сделать хоть что – то? Да и еще один вопрос – нужно ли теперь, после всех тех воспоминаний, что вернулись к нему, разговаривать о чем бы то ни было с отцом Рабангером и секретарем ратмана? Тем более, что сейчас появилось слишком много новых вопросов. Достаточно попытаться связать в одну логическую цепочку лекаря, проживавшего в доме, где сейчас обитает священник, кровь сильфов, которую пьет внешне безобидный храмовник, слепца, обладающего даром и служащего у инквизитора, и двух девушек в подвале вместо одной.
