Дмитрий Манасыпов - Охотник за головами
Темные своды сомкнулись над головами, но глаза привыкли довольно быстро. Вскоре выяснилось, что здесь не так уж и темно. Откуда-то издалека пробивался слабый свет, позволявший двигаться прямо на него. А потом, в одном из углов небольшой пещеры, Хорса углядел связку готовых факелов. Кому и зачем они были нужны, никто из них, конечно, не знал, но обрадовались все трое. Смолистые палки разгорелись быстро, при их помощи удалось разглядеть стопки звериных шкур, сваленных возле стен и, судя по всему, служивших «оборотням» постелями. Там, где виднелся свет, находился спуск вниз. Ведущий глубоко под холм, который невозможно было предугадать снаружи, и показывающий, что там, впереди, есть много странного. А возможно, что именно там и находится разгадка местных страхов. Хорса остановился.
– Видишь? – Его факел осветил гладкий светлый камень, против всех ожиданий оказавшийся под холмом вместо земли. По его чуть щербатой поверхности желтой охрой и бурыми разводами шли узоры. Листва, звери, человеческие фигурки… и чудовища между ними. Воющие на луну, скачущие вокруг кучки пленных, рвущие человеческую плоть, отплясывающие торжествующий победный танец, потрясая оторванными головами.
– Вот так вот… – Освальд провел пальцами по нестирающимся, несмотря на время, рисункам. – Волькуды.
– Кто? – Жак повернулся к нему.
– Легенду про песиглавцев не знаешь, знаток мифов и преданий? – охотник вытянул дагу. – Вот они и есть, те, что наверху валяются. Только не головы у них песьи, а совсем наоборот. Ладно… идем.
Ничего не оставалось, кроме как спускаться. И они пошли дальше…
9
Коридор, освещаемый такими же факелами, торчавшими в грубых подставках-крюках, вбитых намертво. Вырубленные в камне и земле стены, пол и потолок. С одинаковыми промежутками темные проемы, ведущие в ответвления от основного коридора.
Из одного, возникнув в темноте клубком непроницаемого мрака, на них с ревом кинулся затаившийся человек-волк. Хорса, успевший выхватить тяжелый нож, ведь с луком-то не больно развернешься, рубанул его наотмашь. Тот отбросил противника в сторону и ринулся на музыканта, не обращая внимания на разрубленное плечо. Освальд принял волькуды плавным и размашистым косым ударом широкого шпажного клинка, отшвырнул к стене. И сам прыгнул к нему, развернувшись на пятках, резанул снизу вверх дагой, выпуская кишки, а вторым ударом пробил ребра, воткнув сталь в грудь. Жак прижался к стене, хрипло дыша, с трудом проталкивая воздух в легкие.
– Ну и любят они тебя, парень, – Хорса, охая, поднялся, потирая ушибленное плечо, – так и лезут обниматься.
Жак ничего не ответил, косясь на еще подрагивающее тело. Больше не задерживаясь, они пошли дальше по коридору. Осторожно осматривая другие пещеры-комнаты, наткнулись на что-то непонятное.
Посреди глубокого, вырубленного в земле прямоугольника торчали несколько прозрачных полусфер, вкопанных в земляной пол. Они были почти до верха наполнены мутной жидкостью, и в глубине их что-то двигалось, что-то живое, ощутимо плотное, с конечностями, держащимися на растяжках. Освальд осторожно подошел к одной из них, пристально вглядываясь. Несколько минут ничего не происходило.
Потом внутри дернулось что-то шевелящееся и темное, еле слышно донесся чмокающий звук. Пленка дрогнула, к прозрачному краю приблизились две руки с растопыренными пальцами. Или скорее лапы с крепкими, загнутыми на краях когтями. Потом возникло лицо: жуткое, переполненное злобой, страхом и болью. Сведенные в судороге мышцы растянули рот в подобие ухмылки, показывая острейшие зубы. Руки напряглись, когти воткнулись в прозрачную поверхность, протыкая ее. Все разом подались назад, следя за появлением на свет очередного противоестественного создания.
Мощные пальцы напряглись в усилии, рвущем толстый слой непонятного вязкого материала. Наружу с шипением выходил воздух, смешанный с вонью тухлых яиц и болота, потянувшейся из сферы. Еще одно усилие, и, подтянувшись на руках, оно выползло наружу. Уставились на замерших людей блестящие глаза, исказилось в жуткой маске почти человеческое лицо. Дыша с ощутимым хрипом, втягивая носом запахи, существо неуверенно стояло, опустив руки-лапы, согнув узловатые от наращенных мышц ноги. Не двигалось, не прыгало, не рычало. Охотник успел заметить начинающееся движение и перехватить его, пока оно еще не нанесло вреда.
– Аг-х-х!.. – человек-волк не успел шагнуть, руки, протянутые вперед, завершили свой путь, из разрубленной глотки толчками выхлестывала кровь. Жак оседал по стенке, хватаясь руками за лучника, впечатлительное сознание и воображение поэта, видимо, не вынесло всех напастей, свалившихся на него. Мельком взглянув на музыканта, Освальд прошелся вдоль остальных сфер, пытаясь разглядеть начинающееся движение в их глубине. Повезло. Пока вылупляться никто не собирался.
– Пошли дальше, – Освальд поморщился, – нашумели мы. Наверняка уже поджидают.
Коридор больше не обрывался дверными проемами, тянулся ровной прямой линией, плавно опускающейся все глубже под землю. Потолок стал выше, и Хорса опять вооружился своим луком, осторожно вышагивая впереди, вслушиваясь и стараясь уловить любой звук. Он остановился, увидев впереди большой проем, ведущий, видимо, в очередную подземную комнату. Освальд и Жак последовали его примеру, встав по краям коридора. Лучник медленно шагнул вперед, присел и выставил ногу, собираясь одним быстрым движением проникнуть внутрь комнаты.
Что-то свистнуло в воздухе. Хорса отрывисто выругался сквозь сжатые зубы, спустил тетиву и прыгнул вперед, на ходу доставая следующую стрелу. В верхней, земляной части стены, подрагивая, торчал арбалетный болт, выпущенный из проема и зацепивший лучника. Освальд ринулся за Хорсой, пригибаясь, стараясь двигаться быстрее, не желая давать затаившимся внутри комнаты время на перезарядку оружия. Жак кинулся за ним, держа в руках натянутый лук с последней стрелой.
Стрелять или рубить-колоть никому не понадобилось. Внутри большого земляного зала находился всего один человек. С ним лучник и обменялся стрелами. Только тот промахнулся и чуть зацепил Хорсу, а в ответ получил длинную, полуметровую стрелу, пригвоздившую его к одному из деревянных столбов, подпиравших потолок. Сейчас человек в красном длинном плаще с капюшоном цеплялся за нее побелевшими руками, тщетно пытаясь извлечь твердый прут с железным наконечником, прошедший сквозь его тело. Пока Освальд и Хорса осматривали все углы, стараясь не пропустить ни одного места, в котором мог кто-нибудь укрыться, Жак стоял перед дергающимся телом и никак не мог решиться поднять капюшон плаща, скрывающий лицо. Хотя кое-то он уже понял.
Женщина. Стрела вошла ей точно туда, где красная ткань плаща туго натягивалась на груди. А подняв капюшон, он увидел побелевшее лицо: тонкие, сжатые губы, прямой, с небольшой горбинкой нос, прямые брови и под ними светло-серые глаза, в которых боль смешивалась с лютой ненавистью. Эта ненависть могла бы спалить их, если бы женщина действительно была колдуньей или забытым богом. Только она точно не была никем из них. Хотя глаза и горели жестокой ненавистью, а губы шептали проклятья в их адрес, они уже были окрашены в густо-красный цвет. А кровь все продолжала выходить из нее толчками, добравшись до шеи и воротника.
– Вот так и кончаются легенды, – Освальд подошел тихо и незаметно. – Таким оказался конец Волчьей Сестры. Которая на поверку оказалась обычной женщиной. С не совсем обычными способностями, правда. Хотел бы спросить, кто она такая, но уже не услышит и не ответит. Да мы и так можем понять.
– В смысле?
– Посмотри, что в том углу находится, где Хорса стоит.
Жак подошел к лучнику. Тот рассматривал довольно необычные для такого места предметы.
Грубо сбитые деревянные полки, заставленные стеклянными колбами, в которых находились прозрачные и мутные, густые и не очень жидкости. Подставки с хирургическими инструментами, несколько больших металлических баков для их кипячения. Засушенные травы и растения, разложенные и развешанные в абсолютном порядке. Небольшой письменный стол с письменным прибором великолепного качества и стопки толстых тетрадей и атласов в кожаных засаленных обложках. И повсюду – книги, книги и книги. А центральное место занимали два больших походных стола из дерева, металла и грубого толстого полотна-парусины, похожих на те, которыми пользуются военные хирурги.
– Вот это да! – Жак растерянно покачал головой. – Что все это может означать?
– Ты вон лучше у Освальда спроси, – Хорса плюнул на один из столов, – по мне, так здесь именно колдовством занимались. А Освальд сказал, что ему все ясно, как только увидел подобное оборудование.
Музыкант подошел к Освальду. Женщина на столбе уже практически не двигалась, и тот, не видя толка в вопросах, которые хотел ей задать, копался в небольшом сундуке, который нашел под письменным столом.
