Виктор Ночкин - Темные пророчества (сборник)
– Небо? А чего в том небе-то?..
– Погоди, Гриша… сам увидишь. Тогда поймешь, словами я не объясню. А теперь – молчок.
Гриньша хотел бы еще о многом расспросить, да велено «молчок» – стало быть, молчок… Волхв шел теперь медленнее, словно прислушивался поминутно. И воды под ногами прибавилось. Теперь уклона не было, тоннель уводил в черноту ровно – а лужи сменились сплошным стоялым месивом из гнили, тины и прочей дряни. По щиколотку глубиной.
Волхв остановился и, обернувшись, нащупал гриньшино плечо и легонько сжал. Мальчик послушно замер и тоже прислушался. Глухо доносился откуда-то голос – то ли песня, то ли плач заунывный. Пожалуй, что и песня…
– Слышишь? – прошептал Волхв.
– Слышу, дяденька, – так же тихо ответил Гриньша. – Что это?
– Шкан поет. Мы уже под самой стеной.
Заунывный напев состоял словно из одних только гласных – тянул и тянул голос протяжные стоны.
– …Поет, что недолго ждать осталось, – перевел зачем-то Волхв. – Поет, сто лет бились храбрые воины со злыми солнечными колдунами, что не честным кривым мечом, а чародейским обманом одолевали шканских героев… Тогда догадался славный Торга-хан и закрыл солнце, из которого волхвы силу брали для злых дел. И тогда в честном бою храбрецы превозмогли врага. Поет, еще семнадцать лет будет небо скрыто и солнце скрыто… А потом остановят машину Торга-хана… Еще поет, что тяжело сыну теплой степи в мокрых лесах без солнечного света… Смекаешь?
– Нет, – честно ответил Гриньша.
– Солнцем они Ярилу зовут, – пояснил Волхв. – Ну, идем дальше. Теперь гляди – не шуметь!..
Довольно скоро подземный лаз закончился. Волхв остановился, а Гриньша, выглянув из-за его плеча, увидал ступеньки, уводящие вверх. Здесь подъем был не таким сухим и сохранным, как в острожке на горе. Ступени казались осклизлыми и скользкими.
– Сейчас я свечу потушу, – объявил Волхв шепотом, – постоим здесь маленько, чтобы глаза привыкли…
Под Завеевым – не то, что под безымянным острогом в лесу – лаз был прорыт недалеко от поверхности. Дюжина ступенек, не больше. Волхв полез вверх, медленно, словно неохотно, переставляя ноги со ступени на ступень… Он прислушивался, пытаясь угадать, что ждет наверху, за крышкой люка. Гриньша, выждав, пока вожатый поднимется на высоту человеческого роста, двинул следом. Оставаться одному внизу, в гнилой сырости, не хотелось. Волхв замер – достиг, должно быть, последних ступеней. Гриньша затаил дыхание, чтобы не мешать старшему товарищу…
– Ну, – даже не произнес, а выдохнул Волхв, – помогай, Ярило…
Мужчина вытащил из-за пояса меч, толкнул крышку люка и рванулся вверх – наружу. Гриньша замер, боясь шевельнуться без приказа. Окажись у выхода шканы – Волхву лучше не мешать. Толк от гриньшиой подмоги невелик, а хорошему бойцу – только помеха. В том же, что Волхв – именно хороший боец, мальчик не сомневался. Иначе не сунулся бы сюда едва ли не в одиночку. Из серого прямоугольника проема донесся голос:
– Давай, Григорий, вылезай. Здесь все тихо.
Гриньша вылез и огляделся. Лаз привел в заброшенный темный сарай, заваленный мусором. Обломки горелых досок, искореженная рухлядь, всюду гниль и паутина. Сквозь прорехи в обвалившейся кровле и дыры в стенах виднелось серое небо. Вот ведь! Пока под землей лезли – казалось, всего ничего прошло, а между тем и ночь миновала, небо-то сереется… Едва Гриньша вылез, Волхв велел:
– Погляди, где лаз. Запомни. Может, при случае, эти же ходом отсюда сбегать придется… Но только если никто не идет следом, смекаешь? Лучше помереть, чем шканам тайный путь выдать. Я – не последний, кто о нем знает, может, и понадобится еще…
Гриньша кивнул, и Волхв, затворив люк, набросал поверх сора. Затем приник к дырке в стене. Гриньша ждал. Не оборачиваясь, мужчина велел:
– Теперь вот что. Сейчас я – наружу. Шканы непременно где-то поблизости должны быть, потому что неподалеку терем княжеский стоял. Там-то они, небось, и себе жилье сладили. Я займусь ими, а ты, как выскочишь – бегом к башне… Может, там и у входа караул, не знаю. Ты уж сам гляди. Отсюда входа не видать – посмотри, – и посторонился, пропуская паренька к дырке.
Гриньша приник к щели, а Волхв объяснял:
– Башня – она направо, за углом. Ты побежишь туда, а как внутрь попадешь – давай наверх. Скорей наверх. Под самым небом, на верхушке черной башни, должна быть машина. Что там увидишь и кого встретишь – не ведаю, а машину непременно нужно сломать. На вот, держи…
Волхв сунул Гриньше шканский меч, подобранный под горелым дубом, сам, оглядевшись, поднял трухлявую жердину. Ничего, более похожего на оружие, здесь и быть не могло – среди гнили и тлена.
– Дяденька, – ляпнул вдруг Гриньша, – а почему же шканы башню в самом Завееве поставили?..
– Над Завеевом-градом все ветра в узел связаны, потому и зовется так, – спокойно пояснил Волхв. – Отсюда все ветры веют. Потому и машина шканская здесь. Машина делает тучи, ветром их во все стороны разносит… Ну, готов? Тогда…
Гриньша и глазом моргнуть не успел – трухлявая дверь вывалилась наружу от удара ноги, Волхв выскочил следом… метнулся влево, Гриньша оправился от замешательства и кинулся, как было ему велено – вправо. Позади, там, где за углом скрылся Волхв, послышались гортанные крики, топот, вой… Гриньша свернул, поднял глаза – и едва не сел от изумления. Черная башня была не просто велика – она оказалась чудовищно громадна. Когда говорят «башня высотой до небес» – так понятно, что высокая башня, но эта… Верхушки было не видать – сложенное из огромных бревен основание сменялось сквозной решеткой, уходящей в туман… дальше снова виднелась устремленная ввысь и постепенно сужающаяся решетчатая постройка, а выше – опять сырая мутная круговерть… за которой не виделась, а лишь едва угадывалась темным пятном верхушка. И – вихри. Там, в вышине, клочья тумана и тучи – кружились, сворачивались в спираль вокруг уплотнения оголовка башни, расползались в стороны, будто и впрямь расходились отсюда, чтобы накрыть мутным куполом весь мир…
С трудом Гриньша заставил себя опустить глаза – у двери, кажущейся неестественно маленькой по сравнению с гигантским сооружением – стража. Два шкана. Едва Гриньша глянул на караульных, как и они его заметили. Один кинулся к парню, другой стоять остался у двери. Гриньша бросился навстречу черному воину, рукоять оружия в ладони враз стала влажной, скользкой и горячей. Кшан, набегая, уже заносил меч, когда Гриньша, в точности как учил дед, нырнул врагу под ноги, перекатился, подсекая. Шкан с воем рухнул, сбитый подножкой, его меч глубоко ушел во влажную почву, а Гриньша, не обращая внимания на боль в ушибленном колене, вскочил и кинулся к башне. Второй страж поджидал, пригнувшись, у самой двери и настороженно следил за набегающим парнишкой. Сердце гриньшино екнуло – настал самый опасный миг, впереди ждет второй шкан, а сзади, должно быть, уже встал с земли первый… Гриньша, набегая, замахнулся, враг поднял круглый щит, держа правую руку с мечом слегка на отлете – ждал удара, да не дождался. Гриньша, что было силы, прыгнул вправо с разбегу – шкан не уследил, потому что щитом загородил обзор себе, а когда сообразил и начал разворачиваться – поздно было. Гриньша с размаху ударился о стену справа от шкана, присел и рубанул врага по ноге над коленом – а когда тот упал с воем – еще раз, сверху, метя под шлем. С хрустом раздалась под черным лезвием плоть, взлетел и оборвался крик, а Гриньша перепрыгнул через бьющееся в агонии тело и метнулся к двери. За спиной с глухим стуком врезался в дерево меч – первый шкан снова промазал. А мальчик был уже перед входом… Только б не заперта была… Нет! Не заперта! Гриньша врезался плечом, пихнул, и под скрип петель рухнул внутрь, во тьму… Перекатился и, подцепив ногой дверь, качнул ее обратно. Шкан, едва вырвав засевший клинок из стены, кинулся было в проем следом за пареньком, да сам налетел лбом на закрывающуюся дверь, тихо хрюкнул и рухнул навзничь. Гриньша с трудом поднялся. Казалось, все тело болит и ноет… встал над поверженным противником – тот зашевелился, приходя в чувство. Гриньша зажмурился и ударил мечом в открытое горло. Поднял глаза – по двору бежал Волхв, уже без плаща и без давешней палки. Следом неслась ватага шканов, а навстречу, наперерез – еще трое. Налетели, окружили, сгрудились… сошлись черной толпой… и отступили, рассыпались. Между ними мелькнул силуэт в серой рубахе – в руках Волхв держал копье с черным бунчуком, а на земле неподвижно валялся шкан… или даже двое? Волхв крутанул копьем – сперва над головой, потом ниже, перехватывая руками. Один шкан зазевался, сбило его копье с ног, а Волхв вырвался из кольца, побежал… Черная свора – следом…
Гриньша не стал приглядываться, повернулся и кинулся в башню… Влетел внутрь, замер на миг, озираясь… приметил лестницу, винтом уходящую вверх – кинулся к ней… Сперва ступени были массивные, целые колоды дубовые, потом сменились более хлипкими досками… Вдруг стало светло – Гриньша осознал, что это уже верхние этажи, не обшитые досками… Ступени, ступени… Ноги налились свинцом, переставлять их было мучительно, но Гриньша, пыхтя и обливаясь потом, поднимался – уже не бегом, едва-едва полз черепашьим шагом… Перед глазами – ступени, ступени, ступени… Черные, пропитанные влагой, скользкие… Уходят назад одна за другой… А на смену им наплывают новые… Вьется лестница, и нет ей конца – в самое небо ведет Гриньшу… Туда, где за тучами Ярило от мира скрыт… Тяжел ты, путь к небесам… Тяжело шагается, но меч бросать нельзя. С мечом этим в руке дед Прокша смерть встретил… А вокруг туман клубами ходит…
