Ян Бадевский - Мастер ножей
Мы остались наедине с ветром, садящимся солнцем и океанским простором. Над нами носились альбатросы и другие птицы, названия которых я не знал. Иногда они камнем падали вниз, чтобы прочертить крылом линию на воде, но этого мы уже не могли рассмотреть.
Зато могли рассмотреть другое.
Юго-западная часть горизонта исказилась, перестала быть линией и превратилась в иззубренную ленту. Знаете, когда движется флот, сперва появляется один корабль, затем еще парочка. Их становится больше, и вы понимаете, что перед вами – флот. Второй континент надвигался сплошной стеной – мачты слились в непроходимые дебри, паруса казались сплошным белым полотнищем. Флот приближался, но я понимал, что он идет не к острову. Местным рыбакам повезло – нашествие им не грозило. Деревянная масса растянулась, огибая жалкий клочок суши. Наверняка капитаны знали, что архипелаг встретит их мелями и подводными скалами, иначе шли бы открытым морем.
Считать было бесполезно.
Полчище, орда – вот подходящие слова для описания того, что предстало перед нами. Флот загородил половину горизонта. Тяжелые боевые бриги, величественные фрегаты, черные галеры, трюмы которых наверняка были забиты воинами. Сейчас дул попутный ветер, и галеры шли под парусами.
В небе я увидел кое-что похуже.
Воздушное прикрытие.
Несколько сотен боевых браннеров. Ветер трепал флаги с полосами, звездами и прочей заморской геральдикой. А еще я увидел жутких тварей с перепончатыми крыльями, на спинах которых восседали наездники. Монстры представляли собой помесь ящериц и летучих мышей. Солнце играло тысячью бликов на их серебристой чешуе. Размеры существ впечатляли – они могли потягаться со средней величины браннером. Наездники не были людьми. С маяка я не мог разглядеть деталей, но погонщики показались мне костлявыми, с длинными конечностями и серой кожей. Их тела защищала легкая кожаная броня. Лиц я не видел.
«Пора», – шепнул Коэн.
Нас потянуло прочь.
Закат Дориана померк, маяк рассыпался на отдельные фрагменты. Исчезли корабли, браннеры и неведомые летающие твари.
Костер почти догорел.
Над кладбищем занимался рассвет. Луны поблекли, небо начало сереть. Тяжело ухнул филин.
Я пошевелился. Мышцы затекли – все это время пришлось сидеть в одной позе. Путешествовали наши разумы. Я до сих пор не знаю, покидал ли в ту ночь свое тело. Быть может, пространства совместились. Быть может, все это было странным сновидением.
Все начали подниматься.
Грорг кряхтел, разминая суставы.
– Вы все увидели, – сказал Коэн. – Враг миновал остров Дориана. Трордор будет атакован через полтора месяца.
– Им придется обогнуть Грозный мыс, – напомнил Грорг.
– Желательно, – добавила Мерт, – не разбиться у Железных берегов и благополучно пройти Столпами Антруина.
Коэн ответил не сразу.
– Ты права. Но почему ты считаешь, что Посторонние не нашли проводников?
Возражать никто не стал.
Настроение у нас было подавленное. Думаю, Коэн заранее все знал. Просто он хотел, чтобы мы увидели. И поняли, что нет ни времени, ни выбора. Сражайся или умри. Вроде того.
Серость осеннего утра схлынула.
Затушив костер и собрав нехитрые пожитки, мы двинулись в обратный путь. Мысли о поражении Трордора я старался гнать из своей головы.
Глава 2
Сердце империи
Наследники Державы Четырех Сторон смогли окрепнуть благодаря своему географическому положению. Трордор стоял на северо-западе Тверди. Город вырос на полуострове, омываемом водами Гиблого залива. Вход в залив преграждал укрепленный город-остров Доминион – туда и стягивались основные силы империи. Гарнизон Доминиона контролировал два пролива, северный и южный, поэтому Гиблый залив был надежно защищен. Южный пролив больше знали как Столпы Антруина. В тех краях земля вздымалась, холмы перерастали в плоскогорья и крутые отроги Ливонского хребта. Горы полукольцом окружали вотчину императора Септена и тянулись дальше, на северо-восток. Северные области – это непроходимые лесные чащи, плавно переходящие в лесостепи и тундру. Дальше – побережье Беловодья.
Трордор стоял прочно. Запад сторожил Доминион, юг и юго-восток – высокие горы с крепостями на перевалах. Из северных земель никто никогда не приходил – в тундре обитали дикие кочевые племена, промышлявшие рыболовством и охотой. Лес представлял собой надежное препятствие – он был опасен и дремуч. Если бы враг чудом сломил сопротивление Доминиона, ему пришлось бы прокладывать путь среди скал Гиблого залива, теряя корабли и людей. Террасы Гильдии ножей располагались на южной стороне Ливонского хребта, но подняться туда можно было только из Трордора. Либо пристать на браннере. Правда, мастера ножей не ставили у себя причальных мачт, поэтому с задачей мог справиться лишь опытный погонщик – ветры на такой высоте сильны.
Я помню день, когда впервые увидел Столпы Антруина. Мы с Вячеславом стояли на палубе одномачтового когга, а справа и слева к небу громоздились каменные уступы. С одной стороны – поросшие кривыми сосенками уступы Ливонского хребта, с другой – крепостные стены и башни Доминиона, нерушимо вросшие в каменную породу. Пролив был узким, но глубоким. Два-три корабля разойдутся, но не больше. Я, тогда мальчишка, восхищенно смотрел на все, что меня окружало. Горы пропитывало величие Трордора – казалось, эта цивилизация простоит тысячи лет.
Думая так, я успокаивался. Орда второго континента велика. Они хорошо подготовлены, с ними Посторонние. Но преодолеть глухую оборону имперцев с наскока не получится.
И все же, Посторонние шли на Трордор войной. У них был план. Они понимали, с чем столкнутся. Но неуклонно продвигались к цели.
Как и мы.
«Мемфис» подлетал к городу моей юности с севера – именно там раскинулось заброшенное кладбище, дальние рубежи которого терялись в Туманной пуще. Солнце успело высоко подняться над горизонтом. Люди паковали нехитрые пожитки. Коэн заперся у себя в каюте.
Я держался за поручни ограждения и всматривался в серебристое зеркало Гиблого залива. Там уже поднимались башни и шпили величайшего из городов Тверди. Казалось, вода извергает окаменевшие иглы. Мифические строители Трордора предусмотрели все – метрополия считалась неприступной.
Город брал свое начало у пенных бурунов Скалы самоубийц, западной оконечности Вьюжного полуострова, разрастался вширь, упираясь в крутые каменистые склоны, и тянулся к Ливонскому хребту, взбираясь на его отроги дальними кварталами. Приближаясь к средоточию имперского могущества, вы видели циклопические крепостные стены, монументальные сторожевые башни, сложенные из черного камня с Железных берегов и причальные мачты, облепленные браннерами. По мере приближения к Трордору становилось ясно, что крепостные стены образуют три кольца обороны, последнее из которых скрывает владения императора, его приближенных и богатейшие дома Тверди. Перед вами простиралась огромная территория, представляющая каменный лабиринт с тесно подступающими друг к другу домами. С большого расстояния императорский дворец, канцелярию, академию и другие монументальные сооружения рассмотреть было невозможно.
Ближе.
Бухта радости ощетинилась пирсами, далеко протянувшимися в залив. Это часть Нижнего города, вынесенного за пределы крепостной стены. Порт облюбовало всяческое отребье – мошенники, бродячие маги и наемники, портовые шлюхи, рабочие доков и грузчики, скупщики краденого, пророки и воры. Нижний город тянулся под северной крепостной стеной и выплескивался на материк. Сейчас мы пролетали над трущобами, в которые превратилось это злачное место. Ветхие домишки, хижины, деревянные бараки, обшарпанные кирпичные ночлежки. Северные подступы выглядели жутковато.
«Мемфис» пролетал над царством безысходности. Здесь терпели крушение надежды переселенцев, мечтавших о лучшей жизни в большом городе. Мне доводилось бродить по трущобам вместе с Рыком – не физически, конечно. То, что мы видели, нам не нравилось. По-моему, лучше поселиться на окраине империи, чем в этом гадюшнике.
Прибывающие в Трордор браннеры сначала причаливали к Сортировочной башне – угловатому отростку Таможенного корпуса, нависшего над Бухтой радости. На борт поднимался чиновник, проверяющий бумаги пришельцев. Чиновник принимал решение о пункте прибытия браннера. Торговцы отправлялись к Рыночному форуму, послы – к причальным вышкам своих представительств, ученые – к Академической пристани, почтовые суда – к почтамту. Свои причалы были у военных и грузовых браннеров. Дворцовый комплекс и особняки влиятельных горожан также обзавелись собственными мачтами.
Когда чиновник поднялся на «Мемфис», Коэн перекинулся с ним парой слов, показал какие-то свитки и на этом раскланялся. Браннер медленно отчалил от Сортировочной башни, набрал высоту и поплыл над городом, миновав крепостную стену. Под нами, впереди нас и со всех сторон развернулась величественная панорама столицы цивилизованного мира. Некогда полуостров был столовой горой, возвышавшейся над поверхностью залива на добрых сто локтей. Здания частично вырубались в скальной породе, частично отстраивались. Только камень, деревянных строений в черте Трордора вы не встретите.
