Роберт Асприн - МИФЫ. Корпорация МИФ (сборник)
– Все это не так просто… – начал было я, но финансист меня оборвал:
– Понимаю и вовсе не намерен учить вас жить. Боюсь, этим кто только не занимался. Вам ведь не раз приходилось сталкиваться с сильными натурами. И этот малый Ааз, похоже, преуспел в наставничестве более других. Так вот, я знаю, вы озабочены из-за вашей дружбы, но все же на вашем месте крепко бы подумал, прежде чем приглашать его вернуться в мою жизнь, – во всяком случае, пока не определился бы в своей собственной жизненной позиции.
Глава одиннадцатая
Как же получилось, что мне задают все эти тяжелые вопросы?
О. Норт– Скив! Эй, Скив! Ты не мог бы немного потише?
Слова наконец пробились сквозь вызванный мной самим туман, и я замедлил шаг, давая Кальвину догнать меня.
– Уф! Спасибо, – произнес джинн, паря на своем уже привычном месте. – Я ж тебе говорил, что не очень силен. Даже парение, знаешь ли, требует энергии. Ты что, рекорды устанавливаешь?
– Извини, – коротко отозвался я, больше по привычке, чем по какой-то иной причине.
По правде говоря, в тот момент удобства джинна занимали меня далеко не в первую очередь. После того как мы вышли от Мотылька, я попросил Эдвика отвезти нас к отелю. Однако, вместо того чтобы подняться к себе в номер, я направился вперед по тротуару. Уличный торговец, с которым я ранее разговаривал, дружески помахал мне рукой в знак приветствия, но я ответил на это лишь кивком головы. Замечание Мотылька о моей жизни вызвало у меня в голове целый взрыв мыслей, и я счел, что быстрая прогулка поможет мне их упорядочить.
Уж не знаю, долго ли я шел, прежде чем мольба Кальвина резко сорвала меня с мысленной карусели. У меня остались лишь смутные воспоминания о том, как я проталкивался сквозь поток пешеходов и рычал на тех, у кого не хватало проворства вовремя убраться с моего пути. Полиция порадовалась бы при виде этого… всего два дня на Извре, и я уже ходил по улице словно местный.
– Слушай, ты не хочешь поговорить об этом? Присели бы где-нибудь, что ли?
Я посмотрел на джинна пристальней. Он действительно выглядел усталым, лицо у него сделалось полосатым от струек пота, а грудь так и вздымалась, когда он пытался перевести дух. Странно, сам я совсем не чувствовал переутомления.
– О чем поговорить? – буркнул я, сознавая, что слова выходят из меня с натугой и напряжением.
– Брось, Скив. Сказанное Мотыльком расстроило тебя. Не знаю почему, но мне его слова показались очень неплохим советом, но если ты выговоришься, будет легче.
– С чего мне расстраиваться? – огрызнулся я. – Он всего-навсего бросил вызов тем принципам, по которым я жил, и предположил, что мой лучший друг – самое худшее обстоятельство в моей жизни. С какой стати это должно меня волновать?
– Ни с какой, – невинно отозвался Кальвин, – если, конечно, он не прав. А то бы я понял, почему это все-таки тебя взволновало.
Я открыл было рот, чтобы опять сердито огрызнуться, но промолчал. Мне действительно нечего было сказать. Джинн огласил то, в чем сам я боялся себе признаться.
– …И никуда от этого не убежишь! Тебе придется с этим разобраться прежде всего ради себя самого… да и не только, если уж на то пошло.
Голос Кальвина долетал до меня откуда-то сзади, и я сообразил, что снова ускорил шаг. И в тот же миг я понял, что он прав, я и в самом деле пытался убежать от вопросов, убежать в прямом и переносном смысле слова. С осознанием этого на меня одновременно обрушились психологическая и физическая усталость, и я сбавил скорость, почти остановившись посреди тротуара.
– Вот так-то лучше. Можем мы теперь поговорить?
– Разумеется. Почему бы и нет? К тому же у меня сильное желание чем-нибудь наполнить желудок.
Джинн театрально вздрогнул:
– Уй! Ты хочешь сказать, нам предстоит опять посетить ресторан? Призабыл, что случилось в прошлый раз?
Я невольно улыбнулся его иронии:
– Вообще-то я думал больше о выпивке.
Говоря это, я оглядывался по сторонам в поисках бара. На Извре одно хорошо: где бы ты ни оказался, всегда поблизости найдется хотя бы одно заведение, подающее спиртные напитки. Место, где оказались мы, не стало исключением. К тому же я настолько здесь освоился, что легко обнаружил такое заведение совсем рядом.
– Это местечко не хуже любого другого, – заметил я, взявшись за ручку двери. – Пошли, Кальвин, первый круг за мой счет.
Мое предложение было, конечно, шуткой, так как я не видел, чтобы джинн чего-нибудь ел или пил с тех пор, как я выпустил его из бутылки. Однако эта идея почему-то его взволновала, и он немного от меня поотстал, вместо того чтобы двигаться рядом.
– Подожди, Скив, по-моему, нам не следует…
Я не стал задерживаться, чтобы дослушать его. Какого черта, мысль-то эту подал он… в какой-то степени. Борясь с волной раздражения, я протолкался в помещение бара.
На первый взгляд заведение это казалось немного убогим. Так же как на второй и на третий, хотя мои глаза не сразу привыкли к тусклому свету. Зал был небольшим, места в нем едва хватало для полудюжины жавшихся друг к другу крошечных столиков. Стены украшали отклеивающиеся фотографии и вырезки, хотя что на них изображалось, я сказать не мог ввиду затемнявшей их поверхность глубоко въевшейся грязи. Вдоль одной стены шла небольшая стойка с табуретами, где сгорбились, беседуя с барменом, трое подозрительных на вид типов. Когда я обозревал заведение, они прекратили разговор и бросали в мою сторону холодные, недружелюбные взгляды, хотя было неясно, что, собственно, вызывало их враждебность – что я просто незнакомец или что из иного измерения. Мне пришло в голову, что я по-прежнему ношу вызванный чарами личины деловой костюм, который определенно выделялся на фоне темных, потрепанных нарядов завсегдатаев. Я даже подумал, что это не самое подходящее место для тихой выпивки.
– По-моему, нам следует убраться отсюда, Скив.
Не знаю, когда Кальвин опять присоединился ко мне, но он снова парил рядом. Слова его отражали мои мысли, но из упрямства я вдруг занял противоположную позицию.
– Не будь снобом, Кальвин, – прошептал я. – К тому же идея-то где-нибудь посидеть принадлежала тебе, не так ли?
Прежде чем он успел ответить, я подошел к одному из столиков и плюхнулся на стул, подняв руку, сигналя бармену. Тот проигнорировал мой жест и вернулся к разговору с выпивохами.
– Брось, Скив. Давай поймаем такси и вернемся в отель, там и поговорим, – принялся уговаривать меня Кальвин. – Ты не в таком душевном состоянии, чтобы начинать пить. Это лишь ухудшит дело.
В его словах содержалось много здравого смысла. К несчастью, при том настроении, в каком пребывал я, он не играл никакой роли.
– Ты же слышал, что сказал Мотылек, Кальвин. Я позволял слишком многим вертеть моей жизнью, выслушивая их доброжелательные советы. Мне надо было почаще делать то, что хочется мне… а в данную минуту мне хочется именно выпить… и именно здесь.
Мне подумалось, что он станет спорить, но он вздохнул и опустился на мой столик.
– Как скажешь, – покорился он. – Наверное, каждый имеет право время от времени свалять дурака.
– Что будем пить?
Над моим столиком обрисовался бармен, избавив меня от необходимости придумывать сокрушительный ответ на шпильку Кальвина. Очевидно, теперь, утвердившись в своем праве не подходить, когда его зовут, он решил-таки взять у меня заказ.
– Я…
Мне вдруг расхотелось вина. К несчастью, я разбирался в выпивке так же плохо, как и в противоположном поле.
– …О, дайте мне то, что пьют там у стойки.
Бармен крякнул, то ли одобрительно, то ли неодобрительно, и отбыл, вернувшись спустя несколько мгновений со стаканчиком жидкости, который бухнул на столик с такой силой, что часть содержимого выплеснулась через край. Может, я ничего и не разобрал, но стаканчик казался мне наполненным янтарной жидкостью с пузырьками, собиравшимися наверху в пену.
– Вам надо заплатить за порцию, – фыркнул он, словно это было оскорблением.
Я выудил из кармана пригоршню мелочи и, бросив ее на стол, потянулся рукой за стаканом.
Некоторые из вас, возможно, недоумевают, откуда у меня такая готовность экспериментировать с незнакомой выпивкой после всего сказанного мной о пище на Извре. Ну, по правде говоря, я в какой-то степени чувствовал, что моя затея кончится катастрофой. К тому времени я уже достаточно поостыл, чтобы признать правоту Кальвина насчет возвращения в отель, но помня, как только что шумел о независимости в решениях, не счел для себя удобным передумать. В какое-то мгновение мне пришло в голову, что если меня стошнит от новой выпивки, то это будет прекрасным предлогом для изменения прежнего решения. Вот с этим я и поднес стакан ко рту, и пригубил.
Ударившая мне по горлу ледяная вспышка вызвала такое удивление, что я невольно сделал еще один глоток… и еще один. Я и не сознавал, как мучит меня жажда после стремительной прогулки, пока не осушил стакан до дна, не отрываясь и не переводя дух. Чем бы там ни было это варево, оно показалось мне чудесным, а оставленный им слегка горьковатый привкус лишь напомнил мне, что я хочу еще.
