Гай Орловский - Ее Высочество
Я сказал зло:
– Что ж, аккумулятор… это не все, что у меня есть.
– Даже я это знаю, – ответил Фицрой с намеком. – Как в старое доброе время, да?
– Сплюнь, – посоветовал я. – Кто знает, как на этот раз. Вдруг эта сволочь круче или что-то пойдет не так?
Он сказал со знанием дела:
– Колдун из него сильный, ничего не скажешь! Установить такой купол… Это же не только остановит даже самого сильного, но ничем не пробить! Ни стрелами, ни файерболами, ни камнями из катапульт…
Я пробормотал:
– Посмотрим, насколько хорош против бронебойной усиленной. Любая защита строится против чего-то конкретного.
– Да, – сказал он с восторгом, – хочу посмотреть!
– За кого будешь болеть? – спросил я. Он не понял, судя по вздернутым бровям, я пояснил: – На кого бы сделал ставку?
Он подумал, развел руками.
– Увы, на тебя.
– Свинья, – сказал я. – Тоже мне товарищ!
– Я за справедливость, – пояснил он.
– В жопу твою справедливость, – отрезал я. – Дружба выше. А теперь не отвлекай, может быть, удастся подстеречь его, когда будет только подъезжать к своей башне.
Понсоменер подошел со спины.
– Вот…
Я обернулся, он протягивает мне мой мешок.
– Спасибо, – сказал я. – Ты, как всегда, понимаешь раньше, чем тебе говорят. Оставайся с мастером здесь, а мы с Фицроем прогуляемся на вершинку. Он гулять обожает. Просто мастер…
Глава 14
На вершине я присел и начал вытаскивать и собирать винтовку, а Фицрой с биноклем в руке плюхнулся на траву животом.
– Пока не вижу, – сказал он сразу. – То ли уже проскочил, то ли остановился в лесу цветочки понюхать.
– Достанем и в башне, – заверил я с угрозой. – Не может быть, чтобы ни разу к окну!
– Узкие больно, – сказал Фицрой озабоченно.
– Пуля протиснется, – сообщил я.
Он покосился на винтовку в моих руках, даже мне не просто бывает поверить, что вся умещается в чемоданчик размером со стандартную бумажную книгу. А сейчас вот в собранном виде только ствол длиной почти в два метра и вся растопыренная, не считая опорных ножек.
Вес в этой модели резко уменьшен, но неизбежная тряска гасится работой продвинутой электроники, она все равно направит пулю точно в указанное место.
– Как это, – проговорил Фицрой задумчиво, – мудрецы отказываются от пути героев?.. Я бы с такой штукой вообще королем стал… А вот Рундельштотта не тянет. Кстати, он не один такой чудак. Уже встречал шибко умных. Могли бы, но не восхотели и даже не возжелали, непонятные существа…
Я припал к прицелу, оптика моментально приблизила изображение. В наступающей ночи серые блоки стен уже превращаются в фиолетовые, но цвета скоро исчезнут, хотя это не важно, четкость и ясность картинки пока важнее.
Фицрой пробормотал рядом, не отрываясь от бинокля:
– Все еще не вижу… Ни в башне, ни внизу… Ты пока не таращи глаза, устанешь. Я буду смотреть, а как только эта сволочь появится, сразу толкну так, что проснешься…
– Если появится, – буркнул я. – Если он уже в башне, то может прямо от стола брыкнуться в постель.
– Даже не посмотрев, – переспросил он, – на то, что охраняет?.. Это же для нас тот магический купол незрим, а он его наверняка видит… Чуть цвета изменятся, тут же подправит.
– Интересная теория, – сказал я. – Хорошо, смотри, но только не…
Он охнул:
– Вон он!.. Как же, сволочь, незаметно выехал из леса!.. И почти уже у башни!..
Я торопливо сместил прицел, в объективе появилась спина мага, лошадь идет неспешно, тряска солидному человеку ни к чему, а он, действительно сволочь, держит в левой руке коробочку аккумулятора и что-то говорит ей.
– Действительно, гад, – прошептал я. – Велит ей подчиниться, мерзавец. Доминант хренов.
Лазерная точка, быстро теряя цвет, прыгает по его спине, я начал опасаться, что промахнусь, а то еще хуже, раню, и тогда он, все поняв, сумеет принять какие-то меры, а тут холодок и так пробирает до костей, как только думаю о непонятных пока что мне возможностях магии.
Лошадь остановилась перед башней, маг медленно и устало покинул седло, левая рука равнодушно-покровительственно шлепнула по конскому боку, конь сдвинулся с места, а сам хозяин повернулся к башне.
И снова я не успел нажать на скобу. Стиснув челюсти, навел крестик прицела сразу на дверь, дождался, когда маг протянет к ней руку, дверь исчезла, он занес ногу через порог, и я плавно надавил на скобу.
Фицрой ликующе вскрикнул, пуля саданула мага в спину. Он рухнул лицом вниз вовнутрь, дверь захлопнулась.
– Есть!.. Одно плохо…
– Что? – спросил я встревоженно.
– Нельзя на таком расстоянии попинать ногами! Или можно?
– Спросишь у Рундельштотта.
Я не договорил, по далекой башне пробежала вертикальная трещина, разделив ее до самой земли. Обе половинки изогнулись по чуть-чуть, а дальше начали укорачиваться, схлопываться, пошли вниз, рассыпаясь сперва на глыбы, потом уже в песок.
Мы все ждали, когда же докатится грохот падающих глыб, но на землю сыпался только мелкий песок, да и тот большей частью истаивал в воздухе. Мы неотрывно смотрели, как распадается башня, а за спиной послышались торопливые шаги.
Даже не оборачиваясь, я узнал шаркающую походку Рундельштотта и осторожный, как у зверя, шаг Понсоменера.
Рундельштотт выдохнул с огромным облегчением в голосе:
– Свершилось… Я ощутил!
Фицрой заговорил весело, блестя глазами и размахивая руками, будто сейчас что-то станцует:
– Вы такое не видели!.. Эх, я сам не ожидал!.. Смотрите, башня тю-то, даже не нявкнула.
Понсоменер привычно промолчал, Рундельштотт спросил опасливо:
– А сам маг… вдруг он еще жив?
– Вряд ли, – ответил я осторожно. – У него в груди все превратилось в кровавую кашу… Мгновенно. В мясной фарш, как сказала бы хорошая повариха.
– Тогда да, – протянул Рундельштотт. – Он не успел…
– Другое тревожит, – признался я, – стражники найдут труп, сразу могут подумать, что не зря убрали такую защиту, кто-то готовит нападение!
Он подумал, покачал головой:
– Вряд ли.
– Почему?
– К нам приходил, – объяснил он, – очень старый маг. Когда я был мальчишкой, он был уже очень старым. Никто не знает, сколько ему.
Я начал догадываться, спросил:
– Как и башня?
Он кивнул:
– Да. Он превратится в то, каким должен быть без магии все это время.
– Это облегчает дело, – пробормотал я. – Значит, если что и уцелело там, то лишь мой аккумулятор… А его не найти в густой траве.
Рундельштотт покачал головой в сомнении, а Понсоменер проговорил бесцветным голосом:
– Я найду.
– Было бы неплохо, – сказал я осторожно, – однако теперь надо спешно выручать принцессу. Кто знает, поверят ли в замке, что маг умер своей смертью.
– Пусть не своей, – вставил Фицрой. – Вызвал не того демона!.. Я слышал, у них такое сплошь и рядом. А демон взял и сожрал дурака. Или уволок с собой, чтобы там у себя сделать слугой. Я бы так и поступил!
Рундельштотт посмотрел на него, вздохнул, но смолчал, а Фицрой, судя по его виду, на всякий случай обиделся.
– Понс, – сказал я строго, – вы с мастером останетесь на самом важном участке! Мы с Фицроем пойдем всего лишь выпугивать добычу из нор, а вы перехватывайте, когда побегут в вашу сторону.
Рундельштотт кивнул.
– Да, здесь только одна дорога.
Понсоменер поинтересовался мирным голосом:
– Перехватывать… и что делать?
– Отстранять, – ответил я. – Отстранять от существования. Убирать из эволюционного процесса, как недоброкачественные звенья, не сумевшие выбрать более мирную и потому безопасную профессию, что дает больше шансов на размножение и продление рода… В общем, убивать всех подряд на хрен!.. Потом разберемся, как говорится, хотя кому оно надо, разбираться? Главное – результат! А факты подгоним.
Рундельштотт сказал поспешно:
– Да-да, знаем. Ты говорил, это не люди, а живая сила противника. И хотя вроде бы люди, но не люди.
Понсоменер сказал туповато:
– Людей убивать нельзя, даже нехорошо, а живую силу противника хорошо и можно?
– За это еще и наградят, – подтвердил я. – Понимаешь, это такое хитрое и великое волшебство: одним-двумя словами превращаешь хороших и добрых людей, что никакого зла тебе не сделали, в злобных чудовищ, которых обязан убить, истребить, очистить от них землю!
Рундельштотт посмотрел на меня с неодобрением.
– Никакое не колдовство, – сказал он недовольно, – а подлый трюк королей!.. Они так всегда делают, но, увы, это работает… Народ видит на той стороне только злобных чудовищ, которых надо убить как можно скорее.
– Работает, – согласился я. – Причем королевское колдовство поражает всю страну, заставляя видеть в прежде добрых соседях мерзких гадов, что только и думают!.. Но я не король, потому если говорю, что против нас гады и сволочи, то так оно и есть. А теперь за дело!
