KnigaRead.com/

Василий Горъ - Меченый

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Горъ, "Меченый" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Цитата из Изумрудной Скрижали[34], чуть ли не каждую проповедь повторяемая братом Димитрием, ударила по сердцу, как молот кузнеца – по панцирю светлячка. И сковала мое горло льдом.

– Тео – верный вассал короля! – справившись с собой, чуть слышно прошептала я. – Он отправился на войну только потому, что выполнял высочайшее повеление нашего верховного сюзерена.

– «Нет королей, кроме Вседержителя! – патетично воскликнула старуха. – А те, кто тщится затмить славу его, суть слуга Двуликого…»

– Его величество Шаграт – слуга Бога-Отступника? – ошалело переспросила я. – Ты вообще понимаешь, что несешь?

Амата вскинула подбородок и презрительно усмехнулась:

– Слуга! Причем один из вернейших! Ибо кто, кроме них, мог издать богомерзкий указ об особом судопроизводстве в отношении Бездушных?

Спорить с последним утверждением было трудно: о народных волнениях, которые последовали за этим указом, рассказывала не только Амата, но и отец. Поэтому я замолчала. И невольно поежилась.

Поняв, что ее аргумент подействовал, старуха потянулась к свитку, все еще зажатому в моей руке. Ее голова на миг оказалась между мною и подсвечником, и спутанные седые лохмы, не знающие гребня, вдруг вспыхнули и превратились в холодное белое облако[35]! Я побледнела: Вседержитель подавал знак, проигнорировать который смог бы разве что неразумный младенец…

– Спаси и сохрани, – прошептала я, отбросила в сторону свиток и осенила себя знаком животворящего круга.

Не знаю, что Амата углядела в моих глазах, но гнев в ее взоре тут же угас. А она, враз забыв про мэтра Ланниора и его рисунки, ласково погладила меня по голове:

– Ну, как тут твое рукоделие?

Я взяла со стола пяльцы и протянула их ей.

На эскизе работы брата Вийера желто-оранжевое солнце выглядело почти как настоящее. И, казалось, даже немножечко грело. А вот от сине-зеленой книги[36] почему-то веяло холодом. Видимо, поэтому символ Пути к Вседержителю я вышила целиком, а символ Познания – только наметила. Причем нитками, оттенки которых были чуть теплее рекомендованных.

Как ни странно, Амата не стала заострять на этом внимания – оставив в покое мои волосы, она провела пальцем по почти законченному корешку, перевернула пяльцы, осмотрела изнаночную сторону вышивки и улыбнулась:

– Ты потрудилась на славу. Поэтому можешь отложить рукоделие в сторону и начать готовиться к празднику.

Я удивленно покосилась на окно, за которым продолжал лить дождь, и угрюмо вздохнула:

– Какой может быть праздник в такую погоду?

Кормилица улыбнулась:

– К нам приехали жонглеры[37]. И твой отец пригласил их на ужин.


Мое любимое темно-красное бархатное платье с открытыми плечами, которое я надевала в первой десятине первого снеженя[38] на бал по случаю приезда барона Олмара Геррена, оказалось мне мало: корсет больно сдавливал грудь и не сходился на спине, рукава уже не закрывали пальцы, а подол – о, ужас!!! – демонстрировал всем желающим мои щиколотки!

Другое платье – светло-зеленое, с глубоким вырезом и кружевными оторочками – жутко топорщилось на бедрах.

Пришлось надевать третье. То, которое мне пошили к празднику совершеннолетия Тео…

Правда, стоило мне в него влезть и сделать шаг к зеркалу, как Амата вытаращила глаза и заявила:

– В этом непотребстве я тебя из покоев не выпущу!

Я закусила губу и с трудом удержала наворачивающиеся слезы:

– Надену зеленое, зайду в трапезную раньше всех, сяду, и… никто ничего не заметит!

Кормилица посмотрела на меня, как на юродивую:

– Ты – дама! Значит, должна покинуть общество задолго до того, как вино развяжет языки и превратит мужчин в похотливых скотов…

Я вспомнила взгляды, которыми меня пожирали барон Олмар и его свита, и обреченно вздохнула:

– Ладно, спою себе сама…

Амата приподняла бровь и довольно улыбнулась:

– Смирение – это шаг к Вседержителю. Я счастлива, что ты приняла его душой, поэтому… сейчас принесу тебе что-нибудь из платьев твоей бабушки.


По рассказам отца моя бабушка – баронесса Катарина д’Атерн – была одной из самых известных красавиц Вейнара: ее благосклонности добивался чуть ли не весь высший свет королевства, включая первого министра, королевского казначея и камерария. Да что там королевства – к ней сватались посол Белогорья, один из сыновей короля Алата[39] и младший брат вождя эрратов[40]! А тогдашний король Оммана[41], увидев ее на одном из балов, назвал Ясным Солнышком Вейнара.

Однако несмотря на то что среди ее воздыхателей хватало писаных красавцев, известных рубак и лиц, имеющих влияние на короля, бабушка отдала свое сердце молодому герою только что закончившейся Вейнарско-Рагнарской войны. И ни разу об этом не пожалела: до конца ее недолгой жизни барон д’Атерн не отходил от жены ни на шаг.

Видимо, в благодарность за это бабушка ни разу не дала деду повода усомниться в своей верности: она игнорировала любые знаки внимания со стороны поклонников и как-то прилюдно заявила, что будет вскрывать все послания в свой адрес только в присутствии мужа.

Как ни странно, такое поведение Катарины д’Атерн больше всего бесило представительниц слабого пола: они искренне считали ее самовлюбленной выскочкой… однако пытались подражать ее манере одеваться, причесываться и даже улыбаться.

Лиственей в восемь, поняв, что ослепительно красивая черноволосая женщина, изображенная на одном из портретов в кабинете отца, и есть та самая Катарина д’Атерн, я несколько дней в буквальном смысле слова жила в зеркалах – искала в себе хоть какое-то сходство с ней. Увы, ни волосы, поднятые вверх, ни глубокое декольте, собственноручно вырезанное в детском сарафане, ни тщательно скопированная поза не сделали меня ни Ясным Солнышком Вейнара, ни чем-то похожим.

Видимо, поэтому, надев на себя роскошное темно-синее бархатное платье своей бабушки, я долго не могла решиться посмотреть на свое отражение – знала, что увижу все то же рыжеволосое, конопатое и на редкость мелкое создание с впалыми щеками, тощими плечами и костлявыми ключицами.

Потом все-таки заглянула, привычно ужаснулась и… с интересом уставилась на свое изображение.

Конечно же, за годы, прошедшие с того времени, рыжие волосы и конопушки никуда не делись. А вот щеки и плечи заметно округлились. Кроме того, бабушкино платье очень выгодно подчеркивало талию, красиво приподнимало грудь и делало меня выше, чем я есть.

Пару раз повернувшись вокруг себя, я кинула взгляд на Амату и застыла: кормилица смотрела на мои бедра и угрюмо хмурила брови. Видимо, пытаясь решить, нравится ей мой вид или нет.

– Это платье делает тебя взрослее! – проворчала она через десяток ударов сердца.

Я потупила взгляд и незаметно осенила себя знаком животворящего круга. Вернее, мне показалось, что незаметно – не успела я закончить движение, как на лице кормилицы заиграла довольная улыбка:

– Ты права, дочка! Раз Вседержитель послал тебе это платье, значит, пришло твое время…

– Спасибо, Амата!!! – воскликнула я и бросилась ей на шею. – Я тебя так люблю!!!

– Я тебя тоже, – ответила она, легонько шлепнула меня пониже спины и добавила: – Ладно, обниматься будем потом. А сейчас займемся твоей прической.

Я обрадованно метнулась к пуфику, стоящему напротив зеркала, села… и тут же вскочила на ноги: в коридоре раздался топот подкованных сапог:

– Ваша милость, вы у себя?

– Что тебе тут надо, а, Кулак? – раздраженно рыкнула Амата. И, распахнув дверь, высунулась из комнаты.

– Его милость срочно требует баронессу к себе в кабинет! – преувеличенно громко – видимо, чтобы мне было слышно каждое слово, – протараторил десятник.

Я тут же оказалась на ногах: в его голосе звучали нотки, которых я еще ни разу не слышала!

Видимо, его тон подействовал и на Амату, так как она помрачнела и коротко поинтересовалась:

– Что-то случилось?

– Только что прилетел почтовый голубь от его величества, – угрюмо буркнул Кулак. – В Авероне мятеж.

Я выдернула из волос поддерживающие их шпильки, влезла в туфельки и, торопливо посмотрев на себя в зеркало, выскочила в коридор.

В замке было шумно, как на меллорском рынке. Или, скорее, как в военных лагерях, о которых так любят рассказывать мужчины: по лестницам носились перепуганные слуги, со стороны оружейной комнаты слышался лязг железа, этажом ниже ворочали что-то тяжелое, а выше – причитали.

Причитания доносились и с улицы – через настежь распахнутое окно Восточной башни, заглушая шелест дождя, до меня доносился многоголосый женский ор. Заглавную скрипку в котором играла Инария – жена десятника Урмана по прозвищу Ворон. Голосу ее мог позавидовать даже королевский глашатай, поэтому ее душераздирающую мольбу слышал, наверное, весь лен:

– …И на кого же ты меня бросаешь, сокол мой сизокрылый? Что я без тебя делать-то буду, счастье ты мое окаянное? Иди же, обними меня напоследок, услада ночей моих…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*