Морган Райс - Клятва братьев
Дариус смотрел, как разматываются мотки верёвок, рисуя в воздухе высокие дуги, и, взлетев на пятьдесят футов вверх, цепляются с другой стороны ровно так, как он ожидал.
Дариус тут же схватил свою верёвку обеими руками, подтянулся на ней и полез вперёд, цепляя босыми ступнями за выступы в стене. Сердце его оглушительно билось, он лез так быстро, как только позволяли ему руки и ноги, и молился, чтобы их не обнаружили. Если имперские солдаты встретят их наверху, они не смогут защититься.
Жёсткая верёвка жгла ладони, а Дариус, тяжело дыша, всё карабкался вверх, зная, что от скорости зависит его жизнь. Тысячи его людей вокруг делали тоже самое и не жалея сил ползли по стене, как муравьи.
Дрей остался внизу и прикрывал их спины.
Наконец, с горящими лёгкими и стёртыми ладонями, Дариус достиг вершины и рывком вылез на широкую каменную площадку. Он сразу же потряс свою верёвку, давая сигнал остальным, что всё чисто и они могут подниматься. Его сообщение быстро разнеслось по рядам. Внизу выстроилась следующая партия его воинов, они тоже схватились за верёвки и полезли вверх в на расстоянии нескольких футов друг от друга, дюжинами держась за одну и ту же верёвку.
Дариус присел и стал осматривать Волькару с высоты птичьего полёта. Весь форт был у него как на ладони, освещённый тусклым светом факелов вдоль стен. Это была очень хорошо вооружённая база с сотнями солдат, беспрестанно патрулирующих её периметр.
Но, присмотревшись, Дариус заметил, что они были расслабленными, даже слишком. Половина солдат спали на постах, а остальные шатались туда-сюда, болтали или играли в азартные игры. И все они были повёрнуты лицом ко главному входу. Никто не оглядывался назад. Было совершенно очевидно, что никто из них, снявших шлемы и доспехи и отложивших оружие, не ожидал этой ночью нападения. Да и с чего им было волноваться? Какой враг был настолько безумен, чтобы на Империю? Никакой.
Дариус знал, что момент был подходящий. Он взял свободный крюк, подпалил привязанную к нему верёвку и подбросил его на добрых тридцать футов вверх, посылая назад в пустыню яркий огненный сигнал.
В ответ на горизонте его люди зажгли факел, как он им и велел.
"ШЕВЕЛИТЕСЬ!" – резко прошептал Дариус.
Все, как один, перекинули крюки на другую сторону стены и начали спуск. Дариус намотал на руки по лоскуту ткани и съехал вниз так быстро, что даже ткань не защитила его руки от ожога. Он фактически упал вниз, земля понеслась на него с головокружительной скоростью, и через пару секунд он легко и бесшумно коснулся её босыми ногами.
Вокруг стали приземляться его люди.
Ни секунды не мешкая, Дариус сорвался с места и побежал в город, ведя за собой своих людей, нацелившись на ближайший отряд солдат. Дариус подбежал к ничего не подозревающему солдату и, как только он обернулся и начал осознавать происходящее, Дариус проткнул его сердце кинжалом.
Затем Дариус подошёл к другому, зажал ему рот рукой и перерезал ему горло. Потом следующему. И ещё одному.
Каждый из его людей выбрал по одному противнику, как он их и учил. Его войско накрыло город, будто покрывалом, и стражники падали налево и направо, их тела бесшумно валились в кучи, и они не знали, что их косит. Они по-прежнему не подозревали, что враг уже был среди них.
Дариус направился к главным воротам c целью взять полный контроль над городом. Он дал своим людям сигнал, и они остановились, укрывшись за массивными каменными колоннами, ожидая его приказа атаковать.
Дариус присел на корточки, тяжело дыша, и окинул взглядом переднюю часть города. Сотни солдат стояли и бродили там и сям, и ему нужно было собрать их вместе и заставить повернуться к нему спинами, чтобы их было проще убить. Он сидел и наблюдал в ожидании знака, чтобы претворить в жизнь заключительную часть своего плана.
Наконец Дариус с облегчением заметил именно то, на что он надеялся: к городским воротам по каналу подплыло маленькое судно, охваченное пламенем.
Дариус увидел, как караульные очнулись от спячки и стали собираться у входа в город, удивлённо наблюдая за ним. Они скучились у ворот и с любопытством вглядывались в темноту, пытаясь понять, что за гости к ним пожаловали. Дариус выждал, пока толпа имперцев максимально увеличится.
"В АТАКУ!" – крикнул Дариус.
Его люди все, как один, с мечами наголо бросились в атаку и напали на ничего не подозревающих солдат Империи сзади, пока их внимание было захвачено горящей лодкой. Они начали колоть и рубить их, успев убить дюжины имперцев, пока те спохватились.
Оставшиеся солдаты обернулись и наконец заметили вторжение. По всему городу затрубили рога Дариус понял, что начинается настоящая битва.
Сотни имперских солдат в полном обмундировании и с профессиональным оружием дали им отпор, войско Дариуса начало нести потери.
Дариус пригнулся, уворачиваясь от удара мечом, но другой клинок задел его руку, и он, вскричав от боли, выронил своё оружие. Он успел быстро выхватить кинжал и заколоть нападавшего в шею.
Дариус нагнулся, подобрал свой меч и тем же движением, размахнувшись снизу вверх, перерезал глотку ещё одному имперцу. Двое солдат бросились на него, и Дариусу пришлось закрыться щитом от града их ударов. Наконец, появился Дезмонд и убил одного из нападавших, а Дариус, воспользовавшись моментом, оглушил другого солдата щитом, а затем заколол его в сердце. Сражаясь, он думал о том, скольких его братьев уничтожила Империя.
Много людей Дариуса полегло, но имперские солдаты тоже гибли, и кучи трупов росли с обеих сторон. Дариус почувствовал, что перевес на его стороне, ведь его люди смогли по-настоящему напасть а имперский город собственными силами, а это уже было подвигом.
Пока все солдаты Империи были заняты схваткой с Дариусом, передняя часть города осталась незащищённой, и третье, последнее подразделение его войска наконец вступило в бой и атаковало город через главные ворота. Поднимая фонтаны брызг, они преодолевали канал вплавь, выбирались на сушу по другую сторону городской стены и нападали на имперцев сзади.
Теперь имперцы оказались зажаты между войсками Дариуса с двух сторон, и расклад сил изменился. Люди Дариуса сражали солдат Империи скоростью и проворством, уверенно сокращая их ряды.
Бой продолжался, лязг мечей стоял у Дариуса в ушах, искры озаряли ночную тьму, крики дерущихся слышались по всему форту. Всюду вокруг Дариуса гибли люди. Но, не смотря на это, повстанцы не отступали и с каждым ударом клинка приближались к победе.
Наконец, когда Дариус после особенно яростного обмена ударами убил очередного солдата и замахнулся мечом, чтобы разделаться со следующим, он в шоке обнаружил, что враги кончились. Все солдаты Империи были мертвы.
Дариус стоял у главных ворот, смотрел на город и не мог поверить, что у них всё получилось. Он видел, как его люди, тоже ещё не успевшие осознать победу, слонялись между трупами солдат Империи. Город был завален мёртвыми телами как его воинов, так и имперцев, чьи доспехи блестели в лунном свете. Город погрузился в тишину.
Наконец к людям пришло понимание, и они вдруг разразились победными возгласами, и вскинули в воздух кулаки и факелы.
Все бросились к Дариусу обниматься, а затем подхватили его на плечи. Он наслаждался моментом, едва веря в то что, что всё произошло на самом деле.
Имперский город оказался у них в руках.
Они победили. Победили по-настоящему.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Гвендолин шагала на трясущихся ногах по Великой Пустоши, ослабевшая от голода, с кожей, сгоревшей под безжалостными лучами дневного солнца. Это был ещё один день, когда они шли много часов подряд, кое-как цепляясь за жизнь. Рядом прихрамывал Крон, слишком обессилевший, чтобы скулить. Все приближённые Гвен – Кендрик, Сандара, Стеффен, Арлисс, Брандт и Атме с Абертолом на носилках, Иллепра и Стара – тоже пока ещё шли бок о бок с ней. Но многие её подданные, слишком многие, полегли в пути, и их тела теперь лежали разбросанными по пустынной земле, потому что Гвен и остальные были слишком слабы, чтобы их хоронить. Гвен передёргивало каждый раз, когда ещё кто-то падал замертво, и тотчас же неизвестно откуда сползались насекомые, покрывали тело и в считанные секунды обгладывали его до костей. Казалось, что вся пустыня только и ждёт, пока они свалятся.
Гвен смотрела на горизонт, вечно укрытый дымкой из красной пыли, в поисках хоть какого-нибудь знака.
Ничего не было.
Она осознала, что страшнее любых врагов и чудовищ, страшнее всего на свете, была пустота. Отсутствие всякой жизни.
Пустота не знала пощады. Для Гвен она стала синонимом смерти. Не только собственной, но всего её народа, всех, кого она сюда привела.
Гвендолин еле переставляла ноги, но не останавливалась. Она отыскивала силу в самых далёких закоулках собственного существа и заставляла себя идти, быть сильной, быть впереди, вести своих людей, как пастух ведёт стадо, которое, как она знала, никогда не найдёт себе пристанище. Их припасы давно уже исчерпались, бурдюки с водой опустели, а её горло так пересохло, что она едва могла дышать. Она понимала, что смерть была их единственной перспективой.
