Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости
– Конвой?
Он кивает.
– Мы заплатим сколько скажешь, стражник.
Он просто пресмыкается передо мной. Я не знаю, принято ли обращаться к стражникам с такими просьбами. Наверное, принято. Только стражники дерут неимоверные цены за свои услуги.
Обоз… Это неплохо. По меньшей мере, не придётся искать дорогу.
– Сколько займёт путь до столицы с обозом?
– Восемь дней, стражник.
Они не задаются вопросом, почему стражник не знает, сколько добираться до столицы. Может быть, местные стражники никогда там не бывали. Они хранят верность своей части Фаолана.
– Когда выезжаем?
Его глаза светятся от радости. Он понял, что я соглашаюсь.
– Послезавтра, послезавтра на рассвете, стражник. Ты можешь задержаться на день? Мы заплатим!
Он ждёт от меня согласия.
– Послезавтра, – я спрыгиваю со своего зверя. – Куда отвести носорога?
* * *Я лежу на мягкой кровати. Носорог пасётся где-то позади дома. Он не переносит крытых помещений. Это я узнал от Лиука – так зовут мужчину – с помощью нескольких наводящих вопросов.
Никто, кроме стражника, не может касаться носорога. При этих словах Лиука мне становится смешно. Кажется, я нарушил и этот закон Фаолана.
В дверь стучат. Это Лиук.
– Стражник, тебе больше ничего не нужно? – спрашивает он.
Интересно, как он расценит требование привести мне женщину.
– Нет, – говорю я.
Он исчезает.
Проходит всего несколько минут, как дверь открывается без стука. Тихо, едва заметно. Но я не сплю. Я вглядываюсь в темноту. Женский силуэт. Кажется, тут читают мысли.
Женщина подходит к кровати и садится на край.
Я шевелюсь, показывая ей, что не заснул.
– Ты – Риггер, – говорит женщина.
Я напрягаюсь. Когда моё имя произносят в Санлоне или в Оменескорне, я горжусь этим. Моё имя внушает страх. Когда моё имя произносят в первой попавшейся деревне империи Фаолан, мне становится неуютно.
– А кто ты?
– Я – Марфа.
Что-то крутится у меня в голове, но выскальзывает.
– Я названная сестра Бельвы, – говорит Марфа.
Я вспоминаю. Я не знаком с Марфой. Когда я встретил Бельву, Марфа уже жила в Фаолане. Она была лучшей подругой Бельвы. Бельва рассказывала мне о Марфе. В мире, где нет родства, дружба приобретает совсем другое значение.
– Не волнуйся, Риггер, – говорит Марфа. – Я тебя не выдам. Я знаю, зачем ты здесь. Границы закрыты, но письма доходят. Много лет назад одно из писем Бельвы, отправленное в пустоту, нашло меня. Я знаю, что она в Санлоне, я знаю, что она – твоя женщина. Когда ты отправился в путь, она послала мне весточку – и я приехала сюда, чтобы тебя перехватить. Впрочем, я живу неподалёку, тут меня все знают.
– Я мог поехать другой дорогой.
– Тут нет другой дороги. Я знала направление, и этого хватило.
В темноте я не вижу черт её лица.
– Я поеду с тобой, Риггер. Ты будешь меня защищать. Я буду тебя вести. В Фаолане совсем другие законы. Здесь, в приграничных областях, ты почти как дома. Но чем ближе ты к столице, тем явственнее будет отличаться твоё поведение. И тебя убьют, Риггер…
Она знает?
– …и отправят в вечные казематы.
Я успокаиваюсь. Не знает даже Бельва.
– А если я не соглашусь?
– Это твой выбор, Риггер. Бельва попросила у меня помощи. Помощи для тебя. Отказаться – твоё право.
Я дотрагиваюсь до её руки. Провожу по бедру. Она не отстраняется.
Риггер, ты сволочь.
Марфа наклоняется и целует меня.
Конечно, я согласен.
* * *Не бывает ничего случайного. Я понял это ещё тогда, когда с Киронагой ехал в Оменескорн. Я почти уверен, что Марфа знает больше, чем говорит. Всё-таки с большой вероятностью я мог проехать через другую деревню. Мог проскочить эту без остановки. Я ощущаю себя куклой на верёвочке.
Утром Марфы уже нет. Оружие и одежда аккуратно лежат у кровати.
Я выхожу из дома, готовый к бою. Мне кажется, что сейчас из-за угла появятся настоящие стражники на боевых носорогах и втопчут меня в землю. Смешают с грязью.
Но нет. Мне улыбаются женщины. Со мной здороваются мужчины. У всех лёгкий акцент, но мой говор их не смущает. Они приветствуют меня как своего.
– Стражник! – меня зовёт полный мужчина в полотняной рубахе.
Оборачиваюсь к нему.
– Мне поручили покормить тебя, стражник. Пойдём в мой дом.
Это выглядит, как идиллия. Как обетованный остров, в который давно уже никто не верит. С тех пор, как вся земля стала обетованным островом. Где-то тут, на зелёных лугах, пастухи и пастушки должны бегать вокруг душистых стогов и заливисто хохотать. Здесь не может быть гладиаторских боёв. Не может быть машин для снятия кожи. Здесь не было императора Аонги.
Я иду к мужчине. Он исчезает в тёмном дверном проёме. Я инстинктивно жду засады, но всё в порядке. В сенях никого нет, а в комнате меня ожидает накрытый стол с дымящейся кашей из неизвестной мне крупы.
Мужчина садится напротив.
– Меня зовут Лимон.
Смешное имя.
– Нет, – он чувствует мой взгляд. – Правда, Лимон. Это не кличка, это имя.
Он похож на лимон. Кругленький, желтокожий.
– Риггер, – говорю я.
Никакой реакции. Он просто кивает, принимая моё имя к сведению.
Он ест вместе со мной. Просто ест, спокойно и размеренно. В Санлоне только Лосось мог позволить себе подсесть за мой стол.
И я чувствую, как во мне закипает ненависть. Мне казалось уже, что я научился контролировать себя. Ко всему прочему, моя злость в последнее время получила массу каналов для выброса: позавчера я дрался с пограничниками, а два дня назад вырезал целое племя.
Сдержаться, Риггер. Нужно сдержаться.
– Лимон, – говорю я. – А ты бывал в империи Оменескорн?
В его глазах интерес.
– Нет, а это возможно?
– Ну, – я делаю хитрый вид. – Через границу иногда проходят и без документов.
– Правда?
– Я вижу, ты бы хотел побывать там.
Он мнётся, а потом кивает.
– Ага. Хотел бы. Я Фаолан на самом-то деле вдоль и поперёк объездил. А границу никогда не переходил… Боязно нелегально-то.
– Я могу устроить.
Мне нужны друзья здесь. Помимо Марфы.
Лимон стесняется.
– Ну…если….
– Когда мы вернёмся, я тебе обеспечу проезд и документы, – я вру без зазрения совести, – только ты мне сейчас немного расскажи, хорошо?
Он кивает.
– Как в деревне появилась Марфа?
– Не знаю. Я тогда как раз в отъезде был. Вернулся, а она уже здесь.
– В ней есть что-нибудь необычное?
Прямее некуда.
– Ну, – он снова мнётся.
– Давай-давай.
– Она передаёт письма. За границу. Через Стирру, почтаря.
– И всё?
– Ну, всё, в общем. Живёт как живёт. Иногда мужиков меняет. Сейчас одна, но это ты и сам догадался, стражник, – он подмигивает.
Ем кашу, запиваю каким-то сладким напитком с небольшим хмельком.
– Стражник, можно спросить?..
– Давай.
– А что тебе до Марфы? Или это потому что ты с ней…
В его речи слишком много несказанных слов.
– Ничего, Лимон. Это просто не твоё дело.
Как трудно сдержать себя. Ещё несколько минут, а потом я достану нож и перережу ему горло.
Встаю, не доев.
– Невкусно? – в его голосе обида.
– Очень вкусно. Но я не люблю много есть с утра.
– Ну ладно… – он разочарован.
Выхожу на улицу. И нахожу выход из положения.
Встаю по центру дороги. Достаю клинок.
– Эй! – кричу громко. – Кто хочет поучиться обращаться с мечом, – ко мне!
И после этого медленно иду к дому Лиука.
Практически тут же подбегает невысокий крепкий парень.
– Меня, меня научи, стражник!
– И меня!
– И меня!
Через две минуты желающих набирается пятнадцать человек. У десяти находятся клинки. Я осматриваю оружие. Все клинки – одной работы. Простые, но качественные. Никаких филигранных изысков на рукоятях, но сталь добротная, слоёв достаточно, точно клинки делали для профессиональных воинов.
– А кто клинки делал? – спрашиваю я.
– Виркас-кузнец, – говорит кто-то.
– Местный?
– Да наш, тутошний.
Надо будет навестить этого деревенского мастера.
– Кто с мечами – со мной. Остальные могут посмотреть.
На заднем дворе встаю по центру.
– Посмотрим, кто чего стоит. Бить буду насмерть. Кто пройдёт экзамен, того чему-то да научу, остальные будут просто смотреть.
Если я никого не убью сейчас, я буду убивать потом.
Они набрасываются сразу, скопом. Десять человек с клинками. Первые двое не успевают остановить мой удар снизу. Одному ноги отсекает начисто, в ноге второго клинок застревает. Всё-таки непросто сражаться пилой. Увёртываюсь от двух ударов, выдёргиваю клинок и распарываю чей-то живот. Застываю с поднятым оружием.
Они кружат вокруг, но подойти не решаются. Двое корчатся на земле. Удар в живот был смертельным.
– Что ж… – опускаю клинок. – Достаточно.
Добиваю обоих раненых. Меня отпускает. Жажда крови чуть-чуть успокоилась.
– Первый! – говорю я. – Насмерть не буду, не боись.
Выходит тот, кто подходил ко мне первым, невысокий и коренастый.
