Сергей Малицкий - Провидение зла
Кто-то коснулся ее плеча. Кама затянула узлом намокший от крови шарф и увидела разевающего рот Муруса. С полминуты она смотрела на него с недоумением, пока не поняла, что он кричит изо всех сил, но рев трибун заглушает его.
– Как ты, Черный! – наклонился к ее шлему Мурус. – Ты можешь продолжать?
– Да, – хрипло произнесла она. – Но я останусь на арене. Пусть Софус сам подойдет ко мне, поправить магию панциря.
Адамас вышел через минуту. Кама еще пыталась крутить головой, чтобы разглядеть, куда пропал Рубидус, но вот ее взгляд наткнулся на бледного Адамаса напротив. Он держал шлем в руке. Холод, который она опустила из сердца в ногу, сковывал движения, но избавил на время от боли. Она бросила взгляд на ратушу. На скамье в ряд сидели Софус, Лава и Фламма. Эти-то куда выползли? И отчего Мурус не стучит о диск молотком? Или он уже ударил? Тогда почему не нападает Адамас?
Кама вновь посмотрела на сына короля Тимора. Тот был бледен, но меч не поднимал и смотрел под ноги Каме. Она скосила взгляд и разглядела лужу крови. «Надо же, сколько из меня вытекло», – появилась мысль, и Кама сделала сначала один шаг, затем другой. Кровяная дорожка тянулась за нею, но силы еще были. И не только на схватку, но даже и на победу. «Зачем я здесь, – вдруг обожгло ее новое знание. – Ведь я здесь только ради Рубидуса. Да, он не сдержался, ударил меня. Ударил вместе с гонгом или чуть позже, случается, не расслышал гонг. Игнис ведь тоже ударил, я же не перестану из-за этого любить своего брата? Так почему я должна перестать любить Рубидуса? Конечно, если я люблю его. Но ведь должна же я в семнадцать лет кого-то любить?»
Она сделала еще один шаг, качнулась, но подняла меч. Хорошо, что не рассечено сухожилие, но мышца почти перебита. И крови потеряно слишком много. Адамас станет победителем заслуженно.
Адамас Валор покачал головой, поклонился Черному и положил меч рукоятью в сторону противника на доски арены. Кама остановилась, в недоумении замахала рукой, требуя схватки, но в это мгновение ударил гонг. Крик едва не оглушил ее. Но когда она сняла с головы шлем, оказалось, что это был не крик, а тихий шепот.
Глава 9
Ночь
Игнис не мог поверить, что под маской неизвестного скрывается не искусный воин, а его сестра. Нет, он знал об этом, но уж больно серьезным бойцом она ему показалась. Не он ли смеялся над Камой, которая часами упражнялась на заднем дворе замка с мечом, словно должна была отправиться в дозор к Светлой Пустоши или еще куда похуже? Не он ли, ее старший брат, подшучивал над сестрой, когда она надевала порты, грубую рубаху и вставала против него в зале для борьбы? И впрямь, странным было бросать на суконные, набитые соломой тюки ту, которую следовало носить на руках. Но она снова и снова вскакивала на ноги, шипела, когда он позволял себе пожалеть ее, сама готова была вцепиться в него зубами, а когда схватка заканчивалась и он, взмыленный, с удивлением понимал, что вымотался с хрупкой девчонкой никак не меньше, чем со здоровяком Вентером, Кама подхватывала меч и вновь отправлялась на задний двор, чтобы потанцевать еще немного. И вот результат ее усердия перед его глазами.
– Очень хорошо, – сказал Алиус, когда Кама подрезала Пуэра. – Но от серьезных соперников одним танцем не убережешься.
Игнис и сам понимал, что с серьезными соперниками Каме придется нелегко, тем более что каждый из них был не промах, даже те, кто проигрывали свои схватки, показывали отличное фехтование, те же близнецы братья Валпес и Лупус Валор, не их вина, что они попали на своего же брата Адамаса Валора и на стремительного Фалко Верти, было отчего неистовствовать трибунам, но Кама… Кама не походила ни на одного из них. Ей не хватало сущей малости, тысячи, а лучше десяти тысяч поединков за спиной, чтобы сталь поселилась и в руках, и в ногах, и в голове. Чтобы тот ветер, который нес ее над ареной, превратился в стальной вихрь, способный не только лететь, но и встать непробиваемой твердью. Сор Сойга выразился бы лучше. Он всегда искал и находил нужные слова. Жаль, что Игнису они не пригодились. Жаль, что холод, проникший в его сердце, только на сердце и подействовал. Что Сор говорил ему о борьбе, когда принц Лаписа посчитал, что достиг уже всего? Молодец, сказал Сор, а теперь забудь все, чему я тебя учил. Считай, что ты ничего не умеешь. Оставь свое умение своему телу. И начнем сначала. С самого простого. Ты удивишься, когда начнешь проходить все заново.
– Почему? – уже удивился Игнис.
– Потому что ты учился читать, – объяснил Сор. – Учился складывать руны в слова. Постигал их написание и звучание. И научился, в конце концов. И даже прочитал что-то. Но теперь пришло время вернуться к той книге, по которой ты осваивал чтение. И прочесть ее заново, чтобы постигнуть ее смысл.
– О чем ты? – так и не понял тогда ничего Игнис.
– Не о чтении, – улыбнулся Сор.
Может быть, он наконец начал что-то понимать. И Каме, которая как раз теперь на его глазах совершила еще одно чудо, сумев поразить Церритуса Ренисуса, немногим уступавшего лучшему фехтовальщику Бэдгалдингира, своему старшему брату Тутусу, следовало вернуться к первой книге, потому что пришла пора постигать смысл прочитанного.
– Успокойся, Вавато, – стиснул локоть соседа Алиус, – все идет так, как должно идти. Да, Церритус был сражен по наитию, по таланту, без ремесла, которое идет от нудной и утомительной работы. Но чего ж ты хотел? В этом и сила…. Черного. И… его слабость.
– Рубидус не прощает слабостей, – процедил Игнис. – И малейших ошибок. Он может покалечить… Черного.
– Вот и посмотрим, – отчего-то стал холодным и спокойным Алиус.
Игнис взглянул на своего соседа по лавке, оглянулся на ревущую толпу, упивающуюся зрелищем, – еще бы, мечами тыкали друг в друга вельможные сынки, к тому же один из них был безымянным, что оставляло простор для догадок и поднимало ставки, снова посмотрел на приставленного к нему угодника. Что заставило этого в общем-то еще молодого лаэта пойти в бродяги? Что сломало его жизнь? И сломало ли? Или он из тех бедолаг, которые считают себя счастливыми, потому что ничего не знают о счастье? А что знает о счастье он сам?
– Рубидус Фортитер и безымянный, именуемый Черным по цвету его шарфа! – провозгласил Мурус.
– Смотри! – прошептал Алиус, коснувшись плеча Игниса.
Кама вышла на арену, словно в полусне. Она двигалась медленно, почти спотыкалась, пока не заняла отведенное ей место, и продолжала вращать головой, словно пыталась понять, куда она попала, хотя Рубидус с ехидной усмешкой на губах уже стоял напротив и Мурус занес молоток над бронзовым диском.
– Смотри! – еще громче прошипел Алиус и снова сжал локоть Игниса, хотя тот и так не отрывался от арены. – Сейчас или никогда!
– Что-то не так, – выдавил через силу Игнис. – Не так, как раньше.
– Она начала все с самого начала! – восторженно прошептал Алиус. – Да поможет ей благословенный Энки!
Видно, что-то было в движениях безымянного воина, что не только насторожило, но и озадачило Рубидуса. Кама, которая только что спотыкалась, обходя арену, едва пробил гонг, изменилась. Она уже не закручивалась вихрем и даже как будто никого не собиралась удивлять. Она шла навстречу сопернику так, как молодых фехтовальщиков учат ходить в первый год. Впервые безупречно следовала указаниям Сора Сойга. Выполняла то, чего он безуспешно добивался от нее многие месяцы. И меч перед собой держала именно так, как говорил он. «Правило простого приема, – с болью подумал Игнис, вспоминая, как его нога не нашла ногу Литуса. – Выучи простой прием, доведи его до совершенства, и ты будешь выигрывать им все схватки. А потом столкнись с мастером, который эти приемы выучил чуть лучше тебя, и проиграй».
Рубидус был очень осторожен. Пожалуй, Игнис впервые видел, что принц Кирума тоже ставит ноги по-школярски. Но кое-что его все-таки отличало от соперника. Отсюда, с высокой трибуны, Игнис не мог сказать этого наверняка, но ему казалось, что каждый жест, каждое движение Рубидуса излучают ненависть. А наставник Сор учил своих подопечных спокойствию. Интересно, что бы он ответил на вопрос о ненависти Рубидуса? Ведь победителем в прошлые годы как раз становился принц Кирума, а не ученики Сора. А испытывал ли ненависть к Литусу Игнис? Что кипело у него внутри, когда он вскочил на ноги и ударил в спину удачливого соперника? Ненависть? Нет. Если только к самому себе. Или к собственной неудаче. Ну что же ты, Кама? Держись!
Все-таки кое-чего она добилась первыми двумя схватками. Принц Кирума не попытался ее растоптать. Но напасть он должен был первым. Он всегда нападал первым. Вот он сделал выпад, вытянулся над согнутой правой ногой. Кама отбила его удар в сторону, но Рубидус не просто дважды получал серебряный ардуусский рог. Его удар, чуть сбитый в сторону, продолжился, тупой клинок двигался к животу Камы, но и ее защита не ограничилась одним скрещением оружия, она развернулась, уходя от удара, и отбила клинок Рубидуса теперь вниз.
