Юрий Иванович - Ускоренный реверс
– А нечего понижать дееспособность нашего десятка, затягивая лечение! – после чего повернулся к замершему Седьмому. – Господин Дьюк! А тебе особое приглашение делать? Заскакивай в модуль!
– Так я вроде здоров, – заикнулся было тот.
– Нога повреждена!
– Да ерунда, вывих всего лишь…
– Всё равно – не боец! – прозвучал вердикт временного командира. – Ну-ка, господа, поможем «увальню юному, сомневающемуся».
Товарищи грохнули смехом, легко уложили вяло сопротивляющегося бессмертного в ложе модуля и стали заталкивать в стенку. Разве что Шестой, как самый заинтересованный в данном процессе, крикнул в уменьшающуюся щель:
– Выздоравливай быстрей! И сразу ко мне: расскажешь, какие были ощущения у донора!..
– Ошибаешься, – возразил ему Пятый, – не у донора, а у… у-у-у… него самого… как бы…
Все замерли, пытаясь себя представить на месте Седьмого. По сути, никакого шока произойти у донора не должно. Потому как это один и тот же человек, как бы вдруг, правда, совершенно неожиданно, «вспомнит» всё, что с ним произошло на Полигоне. И три смерти, пережитые на заданиях, вспомнит, как же без этого. А с другой стороны, как себя ощутит «копия», неожиданно попадающая в совершенно иную ситуацию? Хорошо, если там покой и праздность, но ведь не стоило забывать, что на родине Александра Дьюка шла ядерная война, там могла сейчас быть невесть насколько ответственная ситуация и… вдруг раз! Копия, имеющая некое моральное преимущество из-за знания, нежданно врывается в собственное тело. А это тело как раз разогналось и вот-вот взовьётся в максимальном по дальности прыжке, пытаясь перепрыгнуть глубокую пропасть.
Может такое быть? Гипотетически? Может! И не только подобное, а что и похлеще случается. Особенно во время ядерных катаклизмов. Так что с некоторым опозданием Фредерик пожалел, что так поторопился с излечением товарища. Скорей всего, следовало Александра подготовить, настроить должным образом, чтобы он мягко «возвращался в себя», стараясь не помешать ведущимся там действиям.
Теперь-то уже ничего назад не вернёшь! Только и следовало задавить грызущие душу сомнения иными, неотложными, присущими распорядку дня делами.
– Шестой! Немедленно избавиться от скафандра! Мы из-за тебя задерживаемся с утренней разминкой! Шустрей, дружище! Шустрей! А то у нас так до сих пор не осталось разыгранным прозвище на весь день. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы к тебе обращались «Увалень»?
Тут же встрял Четвёртый, игнорируя дисциплину и порядок:
– И появится в нашем коллективе «бессмертный Увалень»! – на что все остальные грохнули смехом.
Здоровяк уже почти выпутался из защитной одежды, и, не зная предварительных разговоров, косился с недоумением на хохочущих товарищей. Решил и сам пошутить, но ничего лучше не придумал, чем перефразировать своё самое первое восклицание:
– И всё-таки, почему не организовали девушек с цветами для встречи героев?
– Кто бы говорил о девушках? – изумился Пятый. – Отец восьмерых детей? Примерный семьянин? И решил подсесть на измену любимой супруге?
– Ничего, ничего… – бормотал Гладрик Литогорский, присоединяясь к строю и вместе со всеми переходя на бег, – уже сегодня ночью я встречусь со своей женой и докажу свою любовь с юношеской страстью. И у нас вскоре будет девятый ребёнок. А ты, Хенри, так и будешь дрыхнуть в компании озабоченных мужиков! Ха-ха! Кстати, в нашей цивилизации Тайгалов не считаются изменой сексуальные отношения с иными партнёрами, когда он или она находятся в ином государстве. Эти правила ещё до императора и основателя Градимира Первого были введены, задолго до союза, объединившего наши семь звездных систем…
Неполный десяток выбежал на плац, традиционно расположившись на коротком построении, когда Восьмой с непередаваемой печалью пожаловался:
– Хорошо тебе, Гладрик! А у нас если женился, то за измену смертная казнь. Или простят, при условии перехода в статус вдовца…
Вот тут высокородных солдат догнал вначале крик, а потом и сам Эйро Сенатор.
– Почему стоим?! Отчего бездельничаем? – он прибежал, словно на пожар, осмотрел улыбающегося Шестого и, не дожидаясь доклада временного зама, продолжал надрывно горлопанить: – Что за разгильдяйство?! Почему личный состав не на пробежке?..
– Только что прибежали! Господин сержант!
– И куда делся Седьмой?! По моим данным – он вернулся без ранений!
– Небольшой вывих голеностопа, – продолжил докладывать Фредерик, – который не позволил бы солдату передвигаться с нами во время утренней разминки. Наверняка к завтраку, в крайнем случае – к тестовым тоннелям Седьмой будет находиться в строю.
Командир выглядел жутко недовольным такими объяснениями. О причинах недовольства оставалось только гадать. Но формально его заместитель поступил правильно, придраться было вроде не к чему. И всё равно придрался:
– За попустительство и неверное решение делаю предупреждение! Бойца-притворщика следовало пинками заставить встать в строй, и пусть бы бежал вместе со всеми. Вон, как жирный Шестой сейчас побежит!.. Бегом… марш!
Разминку сержант провёл с личным составом, мчась впереди и постоянно наращивая темп. Так быстро ещё никогда не скакали по малой полосе препятствий. На завтрак пришли раскрасневшиеся, всё ещё пытаясь отдышаться и приобрести нормальный цвет кожи лица. Недовольный русский и там разорался:
– Где этот шланг? Неужели вывих так долго лечится?
– Я мог и ошибиться, господин сержант! – начал оправдываться принц Астаахарский, давя в себе рвущийся наружу смешок. – Вместо вывиха во время боя мог и закрытый перелом образоваться. Вот его и лечат так долго.
– Сомневаюсь! Скорей всего, лежит совершенно здоровый в модуле и с блаженной улыбкой идиота вспоминает, как он там всех удивил своим поведением! Ха-ха! А то думаете, я не знаю, как некоторые там чуть ли с ума не сходят от радости, когда в донора возвращались. Были случаи, наслышаны… Так что бегом к модулям, и если шланг позеленел, но не выполз наружу – сам его на месте накажи!
Получивший приказ зам сорвался с места, только грустно скользнув взглядом по своему щедро накрытому столику. После «оживления» копии – всегда есть хотелось так, словно сутки маковой росинки во рту не держал.
Но надежда оставалась, что позавтракать всё-таки успеет. Ведь при всём своём цинизме, крикливой вульгарности, злобе или бескультурье – Эйро Сенатор ещё ни разу не наказывал отстранением от стола. Изредка только уменьшал время, заставляя есть поспешно, забыв о разговорах между собой.
К тому же принцу повезло, на модулях с ранеными подсветки панелей не горели зелёным и даже не мигали, так что землянин шустро развернулся и в том же аллюре примчался в столовую. На вопросительный взгляд командира пожал плечами и предположил:
– Все-таки перелом… наверное…
Тот лишь махнул рукой, разрешая сесть и насытиться. К тому же явно продлил завтрак на несколько минут. А перед тем как вставать, пробормотал, конкретно ни к кому не обращаясь:
– Наши коллеги из второго десятка погибли в океане все до единого… Никто не добрался до поверхности, хотя резервуар всё-таки всплыл…
Вот тогда стало частично понятно плохое настроение командира.
На построении перед тестовыми тоннелями он сделал некое подобие проповеди для всех, где смешал в одну кучу похвалу, укоры, удовлетворение, недовольство:
– Вы вообще-то молодцы! Имею право гордиться как воспитатель и наставник. Но это не значит, что вы уже готовы ко всему и можете зазнаваться. И самое важное, что к моменту вхождения в собственное «я» следует готовиться особенно и ни в коем случае не совершать его наобум, в спешке или необдуманно. Порой психологические стрессы получаются слишком глубокими и сложными в излечении. В том числе и для близких, родных людей человека, ставшего бессмертным. Статистика у нас в десятке великолепная: двое имеют по одному удачному возвращению, шесть – по два, а два счастливчика – так вообще… – Он глянул на улыбающегося Шестого и хмыкнул: – Сегодня ночью окажутся в объятиях супруг… По всем историческим аналогам, лучших чем вас – не было. Но! Учитывайте суммарные совпадения и невероятные… особо подчеркну, счастливые случайности. Если бы не они – сегодняшний результат был бы гораздо скромнее… Поэтому… – Он неожиданно перешёл на грозный рёв: – Не расслабляться! Действовать так, словно у вас ни у кого до сих пор нет удачного возвращения! Бегом в тоннели, неповоротливые ленивцы! Бегом, я сказал, а не трусцой! Последние двое получают единички! И не удивляйтесь, что сложностей теперь станет у вас на пути больше!.. Получите!..
Шестой и Десятый, последние коснувшиеся своих дверных створок, дёрнулись телами после болевого наказания, которое напоминало удар бича по спине. Так что без всякого на то личного желания заметно ускорились.
«Вот урод! – внутренне вопил Фредерик, обозлённый невероятно за такое отношение и к себе, и к товарищам. – Весь праздник испортил! Ну что за варвар такой?!. Только мне показалось, что отношения стали налаживаться, нечто человеческое в этом русском проклюнулось, а он взял и всё разрушил! И такое впечатление, что специально! Может, он приболел?.. Или живот у него пучит?..»
