Андрей Мансуров - Конан и Слуга Золота
Да, эта самая странная неуязвимость и бездействие явно умного противника начинали его сильно беспокоить. Монстр же, похоже, находя ситуацию забавной, смотрел с откровенной издёвкой.
— Н-ну… Язык! Я отрубила футов пять! — неплохо для «хрупкой» женщины. Но, похоже, на боеспособности чудовища это никак не сказалось…
— Молодец, конечно. Но не похоже, что он сильно ослаблен этой потерей! — мрачно сыронизировал варвар, — Во всяком случае, от потери крови он явно не умрёт! А ещё?
— Н… не знаю! Больше, вроде, ничего!
— Ну и как теперь быть? Может, с ним можно договориться? — Конана злила дурацкая ситуация, в которую они попали, и беспокоило странное молчание твари. Та же уж точно чувствовала, что он теперь осознаёт своё полное бессилие, и получала от ситуации большое удовольствие — словно кошка, забавляющаяся с пойманной мышкой. А то, что он пойман, было понятно без слов — иначе разве он пришёл бы сам?!
— Нэт, договорыться со мной вам нэ удастся! — внезапно разлепило рот чудовище в момент, которого Конан меньше всего ждал, — Я ОЧЭНЬ расстроэн врэменной потерей языка! Теперь придётся целый месяц ждать, пока он снова отрастёт. А мнэ он был нужен сегодня!
— А может, если мы извинимся, ты простишь нас? — криво усмехнулся варвар.
— Нэт. Но извиняться и умолять меня вы можетэ. Это доставляет мнэ удовольствие! Ха-кха-кха! — отозвалась захохотавшая голова, вскидываясь кверху, и сотрясая могучее тело в издевательском смехе.
— Ах ты мразь! Не дождёшься! — подскочивший гигантским прыжком Конан чтобыло сил рубанул по шее. Удар был так силён, что загудевший меч выскочил из рук киммерийца и отлетел к распахнутым дверям.
Монстр в ответ на это, казалось, легко и небрежно махнул головой с двухфутовым бивнем, и белая кость насквозь пробила левое бедро Конана.
Снова махнув головой, тварь отправила варвара в полёт, окончившийся ударом о стену футах в пятнадцати от того места, где, так и не сдвинувшийся с места грозный, наглый и неуязвимый противник продолжал стоять. Да, позицию монстр выбрал спокойно и обдуманно — женщина сбежать уж точно не могла, а чтобы вынести её, Конану так и так пришлось бы пройти мимо уродливой туши…
Киммериец, оглушённый болью и ударом, рухнул вниз, даже не успев спружинить руками, и ударился ещё и об пол. Тот оказался ничем не мягче стены.
Ругался Конан теперь на трёх языках, выбирая выражения поцветистей, поминая всех родственников монстра как по материнской, так и по отцовской линии, и оглядываясь в поисках меча. В голове всё гудело от удара. Боль в ноге была жуткой.
— А, мэч ищешь! Похвально! — откровенно издевательским тоном констатировало чудовище, наконец сдвинувшись с места и подойдя к киммерийцу вплотную. Несокрушимая туша нависла над варваром, а он всё никак не мог подняться. Кровь из огромной раны хлестала толчками, в такт с сердцем, разлившись огромной лужей вокруг беспомощного северянина.
— Люблю смэлых… — голова, опустившаяся вниз, к самому лицу киммерийца, сделала паузу, — есть! Их мозг по вкусу гораздо лучше, чем у обычных людей, даже женщин! Я оставлю твою голову на закуску! А про мэч не беспокойся: он тэбэ уже нэ понадобится.
Опустившаяся с силой землетрясения тумбообразная нога, размозжила по локоть правую руку! Хруст костей отдался и в уши и в мозг!
Как не был Конан мужественен и силён, страшный крик вырвался из его уст. Где-то сзади отчаянно закричала Каринэ. Монстр поморщился:
— Нэ надо так орать! У меня ещё есть дела, и я нэ хочу, чтоб мне снова мэшали!
Тумбообразная нога, опрокинув киммерийца на спину, теперь медленно опустилась всей своей тяжестью ему на грудь. Огромные глаза, с вожделением расширившись, приблизились. Тварь явно уписвалась его муками.
Снова раздался страшный хруст, и новая волна дикой боли накрыла Конана.
«Бедная Каринэ!» — успел лишь подумать он, проваливаясь в спасительную пучину потери сознания и жизни… Похоже, он всё же начал путь к престолу своего Крома.
* * *Проклятый варвар! Пробил бритунийскую кольчугу!
О, сколько крови! Тряпка, которую Хаттаф-бек оторвал от нижней рубахи, и плотно прижимал к ране, вся пропиталась насквозь, а кровь всё равно сочилась, пропитав и шальвары, и хлюпая в сапогах.
Боль оказалась мучительной. И ужасно кружилась голова. Хоть кинжал и вошёл в плоть Хаттафа лишь на ладонь, с такой раной — он не жилец! Ни один лекарь не спасёт от заражения крови, когда прорезаны кишки!
Спасенье теперь лишь в одном: может, Хозяин соизволит вылечить его. Если, конечно, захочет!..
А чтобы он захотел, его верный и преданный раб как раз и должен доказать свою верность и преданность: надо добраться наверх, и послать своих людей, чтобы убили дерзкого северянина! И как это он так глупо не взял его в расчёт — посчитал за обычного клиента, которому плевать… А ещё интересней — как этот дикарь вообще оказался здесь?! Неужели справился со всем десятком, охранявшим вход?!
Чёрт с ним, с этим вопросом можно и подождать! А вот позвать на помощь надо! Быстрее! И плевать уже кого — своих ли, султановских придурков, только бы убить наглого негодяя, осмелившегося помешать Хозяину в священном ритуале!..
Кое-как отвалившись от стены, он заставил себя прервать крохотную передышку, и вновь, шатаясь от боли и слабости, двинулся наверх — туда, где были люди. Где люди «охраняли». Неизвестно, правда, охраняли ли они ещё вход в секретный туннель!
Если чёртов варвар не поубивал их ещё, как это несомненно сделает сам Хаттаф! За такое исполнение своих обязанностей они и заслуживают только смерти! Чтоб другим — неповадно было!.. Но это — позже… А сейчас они должны… убить наглеца!
И почему это никто не идёт на помощь на его истошные крики?..
А, ну да. Он же сам запретил совать нос, чего бы они не услышали…
Придурки чёртовы… И султан этот… Та ещё сволочь! Не может, и не хочет пачкаться!.. А жить хочет?! Трусливая мразь! Ох, что-то тяжко… мысли разбегаются…
Ничего — если Хаттаф выживет, он этому Боташу покажет!..
Чёрт, почему — если?! Он — выживет! Выживет… Он докажет Хозяину это… Как это… А, да — свою силу, мужество и преданность!.. А Хозяин — спасёт его!
Скорее, наверх!
Ох, ноги стали словно ватные… Нет, вперёд! Давай, двигайся, чёртово тело! Останавливаться нельзя! Иначе — смерть! Хозяин не простит оплошности!.. Не простит…
Нет, так думать нельзя — от этого по всем жилам расползается ужас и предательская слабость… А он должен быть сильным! Он… должен доказать… им всем… О чём это он?.. Что — доказать?..
Никогда ещё эти двести ступеней не казались Хаттафу таким тяжким трудом, такой каторжной работой. Но он дойдёт. Он — дойдёт. Он уже видит… Правда, сквозь какой-то красный туман… Но он видит последний поворот лестницы! Там — его люди! Там — жизнь! Ну же, ноги… Чего это они вдруг гнутся?! Вот же — осталось… И там… там…
* * *Конан очнулся от душераздирающих криков.
Огромная, словно безбрежный океан, боль, пронзала всё его тело, перекатываясь обжигающими волнами через сознание, призывая лежать и не шевелиться!.. Чтоб не стало ещё невыносимей…
Да, плевать ему на эти крики…
Нет, не плевать — вдруг сознание прояснилось, и он вспомнил всё!
Там мучают, быть может, смертельно пытают женщину! Его женщину!!!
Волна злости и лютой ненависти затопила его душу. Мощный приток адреналина наполнил силой раздавленное и раненное тело, заставив отступить в сторону дикую боль. Кром! Пока он жив — он не побеждён!
Ох, не зря монстр нахваливал его мозги! Нет, он не оставит, пока жив, пока может двигать хоть одной рукой, любимую женщину на растерзание проклятому чудищу! Ну, давай же, северная боевая машина!..
Открыв глаза, Конан быстро осмотрелся.
О, Мирта!!!
Его взору предстали два обнажённых зада!
Проклятая извращённая тварь, повалив несчастную Каринэ животом на какой-то сундук, и наступив своими задними ногами ей на икры, пыталась своим — таким крохотным для такого гиганта! — мужским достоинством, на ощупь попасть в цель у стоящей на коленях женщины!
Для этого монстру пришлось даже присесть — его брюхо не давало жертве разогнуть спину, и всё равно — чтобы старания увенчались успехом, монстр должен был бы опуститься ещё ниже. А где же его уродливая голова?
А, вот она! Хочет получше рассмотреть гримасы от мук, и слёзы несчастной женщины, для чего шея тоже засунута под омерзительное брюхо! Да он же наслаждается страданиями и полной беспомощностью бедняжки, стараясь ещё и ещё продлить эту жестокую игру! Нет, это не может длиться вечно… Это кощунство! Да за такое!..
Сопротивление, рывки и крики Каринэ явно слабели — от боли и отчаяния она, кажется, сейчас потеряет сознание! Да и кто смог бы выносить такую боль!
![Валентин Русаков - Трехречье[СИ]](/uploads/posts/books/262684/262684.jpg)
