Андрей Мансуров - Конан и Слуга Золота
Дверь! Да, конечно. Всё верно: слово «хаттаф» по-офирски, насколько он помнит, как раз и означает — «дверь»!
* * *Хаттаф-бек с опаской держал руку на толстом бруске, запиравшем заменённые створки.
Конечно, он знал, что для его повелителя выломать, или просто материализоваться с другой стороны двери — дело нескольких секунд. Однако двери были расчитаны на то, чтобы удержать внутри предназначенных монстру женщин. Но снаружи никого, кроме охраны, нет. Дверь, судя по всему, не пострадала, и не открывалась.
И раз монстр, судя по могучему топоту, и неразборчивому взрыкиванию, всё ещё там, внутри, может, не стоит входить и… отвлекать его? Ведь он и сам запретил это.
Зачем же он тогда так ревел? Хаттаф-бек мучительно колебался, не зная, что предпринять.
Всё же услужливый раб и слуга победил в нём свежеиспечённого вельможу, и он решился спросить громким и слегка дрожащим и охрипшим голосом:
— О, повелитель! Всё ли у тебя в порядке? Не нужно ли тебе чего-нибудь от твоих послушных рабов?
Спустя несколько мучительных секунд тишина за дверьми была нарушена знакомым, но ставшим почему-то менее разборчивым, чем обычно, голосом:
— Нэт, мнэ нычего нэ нужно! Убирайся, и нэ мэшай мнэ! Придэшь сюда завтра, как всэгда!
Хаттаф-бек со вздохом облегчения, что всё прошло так просто, повернулся было к выходу.
И вдруг у туннеля, ведущего в сокровищницу, увидел гигантскую полуобнажённую фигуру, дочерна загорелую, или просто обмазанную чем-то чёрным. Он как-то сразу догадался, что это мужчина последней из добытых его людьми шлюх.
А могучий северный варвар в это время совершенно бесшумно приблизился с огромным мечом в руках к ротозеям-телохранителям, увлёкшимся странными переговорами своего начальника с неизвестным страшным Божеством. Судя по силуэтам, мешками валявшимся на полу, стражники входа уже ничего не охраняли.
Среагировал Хаттаф-бек мгновенно, выбросив вперёд указующий перст:
— Убейте его, вы, глухие болваны!
Болваны, надо отдать им должное, попытались честно исполнить это приказание. За доли секунды пещера заполнилась звоном стали и злыми выкриками.
Снова подтвердилось, что не зря Хаттаф-бек делал ставку на «своих» людей.
Вдвоём им кое-как удавалось сдерживать бешенный натиск гиганта-северянина, бившегося молча, с мечом в одной, и длинным кинжалом в другой руке.
Жаль только, что клинки сардаров были не такой закалки, как сами люди.
Не прошло и полминуты, как под могучим ударом тяжёлого хайбарского меча один из ятаганов переломился у самой рукояти, и вот уже его хозяин удивлённо пялится на полтора фута стали, торчащие из его спины, невзирая на препятствие в виде закалённого аргосского панциря!
Второй телохранитель вынужден был под бешенным напором киммерийца отступать, постепенно отходя к дверям сокровищницы.
Хаттаф-бек думал, и оценивал ситуацию недолго. Воспользовавшись тем, что незванный гость занят его людьми, честно отрабатывавшими хлеб телохранителей, он осторожно, чтобы не привлекать внимания, двигаясь вдоль стены пещеры, стал красться к единственному выходу.
Ускользнуть без помех, к сожалению, не получилось. Глаза, что ли, у этого дикого зверя на затылке?!
Проклятый гигант, отпрыгнув на миг от своего растерявшегося противника, и даже, вроде, особо даже не целясь, метнул левой рукой кинжал! И тот вонзился прямо в живот дико заоравшего и сразу забывшего о сохранении осанки и достоинства, Хаттафа!
Упав на пол, он отчаянно завыл, всхлипывая и согнувшись в три погибели.
Киммериец вновь обернулся к противнику, продолжая теснить его к тупику, и теперь яростно рыча. Хоть последний враг и не сдавался, Конан видел отчаяние, вспыхнувшее у того в глазах. Он понял — сардор уже побеждён! Смерть отчаявшегося человека наступает ещё до того, как суровая сталь выпустит его кровь!
Переключившись на последнее препятствие на пути к двери, варвар не видел, как вельможа, оставшийся на полу за его спиной, уже молча выдернул его кинжал из тела, поднялся на ноги, и, не разгибаясь, и качаясь на ходу, пустился бежать прочь по тёмному коридору.
Когда последний телохранитель гнусного и беспринципного сутенёра пал, пронзённый прямо в лоб, Конан кинулся к высоким двустворчатым дверям, из-за которых теперь доносились явно женские крики. Срывая и срезая какие-то дурацкие верёвки с многочисленными разноцветными восковыми печатями, он свирепо рычал, и секунд за десять добрался до замков и бруса, с его бедро толщиной, надёжно блокирующего двери. Откинув и его, киммериец схватился за фигурные литые ручки, и распахнул, наконец, обе створки настежь.
Кром! Ну и чудовище!
То, что в мерцающем свете факелов предстало взору киммерийца, и вправду могло повергнуть в панику любого обычного человека.
Но Конан и не был обычным человеком.
Поэтому, оценивающе оглядев с головы до ног страшного противника, он, сжимая меч обеими руками, медленно двинулся вперёд на пружинисто напряжённых ногах.
Враг ждал его. И ждал спокойно. Он словно нарочно не двигался с места, чтобы дать наглецу возможность как следует рассмотреть себя.
Да, рассмотреть нашлось что.
Ростом в холке странное тело достигало футов семи. Странным оно казалось потому, что представляло собой как бы гибрид туловищ слона и носорога. Ко всему прочему, задние конечности казались гораздо короче передних, что усиливало нелепость двенадцатифутового тела.
Четыре колонны мощных ног, оканчивающихся, как у слона, расширенной ступнёй, были больше четырёх футов в обхвате. Но плечевой пояс передних был шире, и сильнее развит: ещё бы, ведь передние ноги поддерживали мощную, длинную и очень толстую, шею футов восьми-девяти. На которой сидела ещё и крупная, лягушкоподобная голова размером с добрый бочонок.
Голова эта была поперёк раза в два шире, и с красными широко расставленными глазами навыкате, что ещё усиливало сходство с лягушкой. Что до хвоста, то его киммериец не заметил, а может, его и не было вовсе. Толстая шкура кое-где бугрилась противными морщинистыми складками, и была странного, серо-жёлтого цвета.
В бою с варваром монстр, скорее всего, мог рассчитывать только на бивень, ноги и зубы — частокол трёхдюймовых, загнутых вовнутрь и окровавленных приспособлений для разрывания человеческой плоти, внушал невольное уважение хотя бы своей многочисленностью. Нелепый, но явно страшный противник буравил незваного гостя глазами молча, хотя Конан и слышал, что говорить чудище умеет.
Но почему же оно не нападает? Ждёт чего-то?
Мысли Конана о предстоящей схватке оказались внезапно прерваны:
— Конан! — полуистерично-радостный крик показался ему райской музыкой, — Я знала, что ты придёшь! — О! Хвала Мирте Пресветлому, она ещё жива!
— Ага, привет, дорогая! Извини, что пока не могу обнять тебя — я немного занят! — варвар двигался, прикидывая, где могут быть в броне тела слабые места, и медленно обходя по кругу здоровенную тварюгу, тоже медленно разворачивающуюся к нему всё время передом, по мере того, как человек продвигался к своей женщине.
Конан и так и так прикидывал, как бы лучше достать чего-то явно выжидавшего монстра, и, наконец, неуловимым движением от бедра метнул один из кинжалов в выпученный глаз.
Глаз моргнул, кинжал со звоном отлетел прочь, высекая искры из стены.
— Чёрт! — выругался Конан, — Бронированный он у тебя, что ли?!
— Да, да, Конан! Туловище никак не пробить! Я уже пробовала!
— А ты у меня молодец! Я смотрю, времени не теряла! — завершив обход туши, варвар теперь закрывал своим телом сидевшую на одной из груд золота абсолютно нагую, и придерживающую одну свою ногу обеими руками, Каринэ. Состояние его подруги внушало сильное и вполне обоснованное беспокойство. Других же женщин в пещере вообще не наблюдалось — даже в виде растерзанных тел. Странно.
Мельком взглянув на морщившуюся от боли женщину, Конан, уже предвидя неприятности, спросил:
— Как ты? Сможешь идти сама? — на что немедленно получил подтверждение своих самых худших опасений:
— Нет! У меня раздроблена ступня!
Варвар грязно выругался в рожу монстру, доставая ещё кинжал.
Но и его постигла участь первого — разломившись от могучего броска, половинки, отскочив от лба, со звоном упали к ногам невредимой и невозмутимой твари.
Чудище всё так же молчало, с очевидным интересом наблюдая, что же теперь будет делать нежданный спаситель.
— Ладно. Ты тут с ним, вроде, довольно долго. Может, подскажешь, где у него уязвимые места? — несколько раздражённо спросил киммериец, не поворачивая к Каринэ головы — не хотелось хоть на долю мига упускать противника из виду. Мало ли как быстро на самом деле может двигаться эта туша! Он чувствовал себя в положении идиота, которого заведомо неуязвимая тварь хочет вначале унизить, а потом и убить.
![Валентин Русаков - Трехречье[СИ]](/uploads/posts/books/262684/262684.jpg)
