Милена Оливсон - Резистент
Первая тренировка – борьба. Валяем дурака с Гарри. Поначалу Адам за нами следил, но теперь решил, что мы и сами можем тренироваться. Так что мы предоставлены сами себе, пока Адам тренируется с кем-то из старших разведчиков. Вяло машем кулаками, больше болтаем. Помню, какой разбитой я была после первой тренировки здесь – мокрая насквозь, от одежды несет потом, мышцы болят, словно тонну на себе тащила. Еще и синяки. Правда, синяки и сейчас есть; порой я даже не замечаю, когда они появляются, только потом обнаруживаю их в душевой. А к остальному я просто привыкла – наверное, привыкнуть можно к чему угодно.
Возвращаемся в свой корпус, принимаем душ. Пора на обед. Но на первом этаже я сталкиваюсь с растерянной пожилой докторшей.
– Послушай, – подзывает она, – ты не могла бы отнести эти документы в «Солар»? Ничего не успеваю.
И сует мне в руки толстенную кипу бумаг.
– Простите, – трясу головой я, – я не смогу, у меня нет права ходить по корпусам.
– Возьми это. Оставишь в моем кабинете. Номер тридцать три.
Порывшись в карманах, она кладет поверх бумаг ключ-карту. Такую, как у меня. Вот только эта карта позволяет заходить куда угодно. И не страшно ей давать ключ от всех дверей незнакомой девчонке-разведчице? Но я долго не раздумываю. В голове созревает диковатый план.
Выскакиваю из корпуса и несусь по двору, едва не роняя бумаги. «Венера». Я должна увидеть, что там происходит. От бега кулон на моей шее болтается из стороны в сторону. Кулон Иванны.
Пересекаю двор, останавливаюсь у входа в лабораторию. Осознаю всю нелепость своей задумки. Я решила, что просто войду и начну искать ребят, а если меня кто-то заметит, изображу дурочку и скажу, что перепутала корпус. Только как можно перепутать корпус? Никто не поверит. Может, так и останусь в этой лаборатории до конца своих дней.
Только я уже твердо решила, что войду. Провожу ключ-картой в замке, на щитке высвечиваются имя и номер врача. Несколько бумаг слетает со стопки на землю; судорожно собираю их, рискуя растерять всю стопку. Наконец вхожу внутрь.
Обычный холл. Светлые стены, яркий электрический свет. Пара диванчиков, двери, лифт. Никакой охраны. И тут вдруг приходит в голову: а ведь Агата могла врать. С самого начала кормить меня сказками. Может, Иванна и остальные и правда вернулись домой? Может, нет никаких секретных лабораторий? Допустим, Агата просто хотела уйти из Центра, а для этого была нужна помощь разведчика. Наивного, ничего не подозревающего разведчика. Вроде меня. Вот она и дала мне стимул, а я развесила уши.
Все складывается, как паззл. Почему она выбрала именно меня? Потому что Гарри умней, он не такой доверчивый осел. Разве не странно, что в ЦИР все так спокойно? Пока единственный человек, который пугал меня своими рассказами, – доктор Агата. И ее слова я никак не могла проверить; оставалось принимать их за чистую монету. Может, я даже не абсолютный Резистент. Просто очередная ложь, чтобы заставить меня помогать.
Я еще никогда не была так зла и растеряна одновременно.
Собираюсь уже бросить все и вернуться в «Солар». Разворачиваюсь к выходу и сталкиваюсь с Берневым. Прямо лицом к лицу – точнее, своим лицом к его груди. Втягиваю воздух и слышу запах Бернева – пахнет он каким-то лекарством.
Черт.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, растягивая слова. И смотрит на меня так яростно, что вот-вот дыру в голове прожжет. Медленно поднимаю взгляд на его лицо. Глаза у Бернева серые, холодные, с отблесками стали.
– Простите, – плавно отступаю назад, – меня попросили помочь.
– Кто?
– Одна медичка…
– Медичка? – он повторяет это слово прямо-таки с отвращением. – Чтобы больше от тебя этого слова не слышал.
– Простите. Доктор. Она была занята, так что попросила отнести эти бумаги.
– Сюда?
– Ну… да.
Мне конец. Надо было сказать что-то другое, более правдоподобное, но я потеряла способность соображать под взглядом этих холодных глаз.
– Сюда, – Бернев чуть наклоняется ко мне, его хищный нос оказывается совсем рядом с моим, – вход строго запрещен. Всем. Здесь опасно. Ты хорошо меня поняла?
Быстро-быстро киваю. Я боюсь даже дышать, чтобы не вдохнуть его запах.
– Хорошо.
Он отстраняется, и я перевожу дух. Как человек может вызывать столько ужаса одним своим взглядом? Ноги трясутся, я неровной походкой иду к дверям. Чувствую, как Бернев смотрит мне вслед. И как только оказываюсь снаружи, пускаюсь бежать. Вбегаю в «Солар», поднимаюсь в тридцать третий кабинет. Здесь уже ждет другой медик. Оставляю бумаги на столе. А вот ключ-карту незаметно кладу в карман.
Теперь-то я просто обязана узнать, что же происходит в «Венере».
На занятиях после обеда я сама не своя. Во-первых, я не знаю теперь, можно ли верить Агате. Во-вторых, Бернев видел меня в лаборатории и теперь наверняка что-то заподозрил, даже если не сделал этого раньше. В-третьих, медичка, то есть доктор, может обнаружить исчезновение карты и доложить кому-нибудь. Конечно, она может открывать двери и с помощью своего пальца, как и все врачи. Но надежда, что она просто забудет о том, что давала мне карту, – ничтожная. Если мне все же удастся проникнуть в «Венеру», я просто подброшу карточку в кабинет, как будто она там и валялась где-нибудь под столом. А если не удастся… это уже не будет иметь значения. Если меня застанут за проникновением в лабораторию, мне конец. Уже не получится сделать вид, что я что-то не так поняла. Пропаду, как пропали Иванна и мальчики…
– Эй, ты слышишь? – Гарри трогает меня за плечо.
– А? Что?
– Что-что. На ужин пошли.
Я и не заметила, что занятия кончились. Иду за Гарри по коридору и чувствую себя тряпичной куклой, такой же вялой и мягкой. Мне невыразимо страшно. Остаться бы сейчас в тихой комнатке, – но нет, тогда я никогда не успокоюсь. Мне если что в голову взбредет, потом не выгнать.
Дожидаюсь отбоя. Никто, конечно, не ходит по комнатам, не укладывает нас спать, но свет выключается ровно в десять, причем по всему корпусу. Хочешь посидеть за книжкой допоздна – включай фонарик и не шуми. Мне это даже на руку. Собираю вещи: нож в карман, фонарь в руку. Нахожу свою старую куртку – не носила ее больше месяца. Вот уж не думала, что надену снова. Но на ней есть капюшон, а мне стоит прикрыть лицо. Собираю волосы в хвостик и заталкиваю под черную шапочку, которую получила уже в Центре. Вряд ли меня можно будет узнать, даже если камера засечет: высокая девчонка (а может, и не девчонка, в темноте не различишь), стандартная черная форма, волосы и лицо скрыты. Вот только если камера снимет, как кто-то проникает в «Венеру», Бернев и так поймет, что это я.
Выбираюсь из комнаты. Повезло, что я теперь живу одна. Одной проблемой меньше. Стараюсь не шуметь, хотя по коридору мне ходить и не запрещено, пробираюсь к лестнице. Крадусь по двору вдоль стены. Надеюсь, она как-то ограничит видимость. Знать бы, где эти камеры расположены! Я довольно ловкая, может, смогла бы все время идти по «слепым пятнам». А так – прячусь за углами, мусорными контейнерами и коробками, сваленными у зданий. Короткими перебежками приближаюсь к «Венере». Грудную клетку просто распирает от стука сердца. Но к страху присоединяется что-то еще. Азарт. Да, я чувствую себя шпионкой, пробирающейся в секретную лабораторию. Но разве это не почти то же самое?
Черная дверь уже маячит рядом. Провожу картой в замке. Лишь бы не был отключен! Но все работает. Вхожу, озираюсь. Куда идти? Лифт на этаже звякнет. Это мне не подходит. Надеюсь, здесь есть лестница. Прикладываю ухо к одной из дверей – тихо. И закрыто. Хорошо, что у меня есть карта. Провожу своим ключиком в замке, и раздается гудок, а на экранчике высвечивается: «нет права доступа». Вот так-то. У доктора, значит, прав нет. Тут точно что-то не так.
Подхожу к следующей двери. Она вообще не заперта, так что я просто заглядываю внутрь. Впереди длинный и темный, похожий на разинутую звериную пасть, коридор. И я ступаю в эту пасть. Дохожу до самого конца. На двери слева – табличка «туалет». Остальные двери без названий и даже без номеров. Вот и догадайся, что там.
И тут я застываю, как будто снова потеряла контроль над телом. В другом конце коридора открывается дверь. В упавшей оттуда полосе света я вижу чью-то тень. Двигайся! Делай хоть что-нибудь! Заторможенно, как в дурном сне, отрываю от пола одну ногу, затем вторую. Дергаю дверь туалета и влезаю внутрь, падаю на кафельный пол. Боль от удара локтем возвращает мне трезвый рассудок. Если он меня не заметил, то все хорошо. Отсижусь здесь. А если он и шел в туалет? Тогда мне точно конец. Но, может, шанс и есть. Закрываюсь в одной из кабинок, проверяю, держит ли защелка дверь. С ногами влезаю на унитаз. Вроде не будет видно снаружи. Главное – не шуметь. Жду. Кажется, бешеный стук сердца меня выдаст. Или это только у меня в ушах он звучит так громко?
Дверь открывается. Слышны шаги.
– Не могу уже. Мне нужен кофе, – говорит кто-то. Голос мужской, взрослый, басистый.
