Галина Романова - Неугомонный эльф
«Его больше нет!» Драур исчез. Нет, он не испарился, превратившись в пыль и обломки полуистлевших костей, которые не соберет заново ни один любитель древностей, – его тело, так сказать, вернулось в исходное состояние. Теперь это просто еще один труп, который вот-вот начнет разлагаться так быстро, что никакой некромант не успеет вдохнуть в него подобие жизни. Не пройдет и месяца, как то, что останется от Фрозинтара, можно будет собрать веником и вымести с мусором на помойку.
В этом и заключалось разочарование. Ибо, была бы его воля, лорд Лоредар убил бы предателя-слугу несколько раз. Или нет – сначала он бы заставил его страдать и мучиться, по одному человеку уничтожая всех, кто ему дорог. И, лишь когда не останется никого и ничего, добил бы.
Раздосадованный, лорд Лоредар попытался смахнуть со стола стеклянную пыль – и неожиданно вскрикнул. Ему показалось, что в ладонь впилась раскаленная игла.
– Что это?
Он и его дочь выкрикнули это одновременно. Среди стеклянной пыли и крошки слабо мерцала крошечная искорка. Но откуда она тут взялась?
Наместник Фейлинор тихо вздохнул и, отложив перо, протер пальцами глаза.
Стояла ночь. Замок почти весь отошел ко сну. Недреманной оставалась только стража и молодой Наместник.
С тех пор как уехал Асатор, Фейлинор боялся спать. Он подолгу ворочался на постели, борясь с бессонницей. Задремывать ему удавалось лишь под утро. Весь день хотелось спать, но стоило наступить темноте, как сон бежал от него. Чтобы хоть как-то оправдать свои ночные бдения, Фейлинор начал чаще смотреть на звезды, приказал раздобыть карты созвездий и внимательно всматривался в символы, пытаясь понять, что означают все эти градусы и радианы. Потом также внимательно наблюдал за небом. Звезд там было в два раза меньше, чем на карте, и иногда приходилось догадываться о том, какие созвездия он видит. Но, во всяком случае, это давало хоть какую-то пищу для ума и позволяло забыть о чем-то еще, чье присутствие никому не удавалось засечь.
Но это «что-то еще» существовало. Об этом знали или догадывались многие, но большинство предпочитало помалкивать, решив, что проблема может исчезнуть сама собой, как рано или поздно исчезает снег под лучами солнца. Откровенно говоря, сам Фейлинор тоже закрывал глаза на это «что-то еще», но совсем по другой причине – он ждал возвращения Асатора. Его телохранитель был теми самыми «лучами солнца», в присутствии которых, как по волшебству, исчезнут все проблемы.
Отложив перо, которым чертил линии поверх карты, пытаясь набросать схему созвездия Змеелюда, Фейлинор решительно встал и направился к дверям. Неплохо бы пройтись, – разминка иногда вносила ясность в его мысли, помогала жить в ладу с самим собой.
Откровенно говоря, Наместник Серебряный не чувствовал себя подходящим для этой роли. Отец был рожден для того, чтобы властвовать, – сильный, решительный, жесткий, умный. Сын пошел не в него – задумчивый, осторожный. «Мягкотелый, – говорил отец и добавлял: – Когда-нибудь твоя робость погубит всех!» И вот сейчас, вместо того чтобы действовать, он сидит и чего-то ждет.
Мягкие шаги пропадали в тишине. Домашние туфли почти не стучали по полу, да и сам эльф привык ходить тихо и плавно. Полная луна озаряла светом пустой просторный зал, лучи проникали сквозь стрельчатые окна и ложились неровными витражными пятнами на мозаичный пол. Балконные двери были распахнуты настежь.
Это был так называемый церемониальный балкон – на нем несколько раз в год Наместник принимал парад своих легионов, с него приветствовали высоких гостей, почтивших Серебряный Остров своим присутствием. С него же взирали на всякие шествия.
Прохладный ветер колыхал светлые одежды. Юная эльфийка стояла, опершись на перила и всматривалась в даль. Даже со спины Фейлинор узнал сестру и на миг почувствовал страх. Неужели опять…
Стараясь не делать резких движений, он стал подкрадываться к молодой женщине, но в самый последний момент она что-то почувствовала и резко обернулась. Глаза их встретились. В зрачках сестры не было и намека на ужас или безумие – только удивление.
– Фей? Что ты здесь делаешь?
– А ты, Фея? – спросил в свою очередь он.
– Жду. – Она дернула плечом, снова поворачиваясь к широкой подъездной аллее. Аллея утопала в лунном свете, и тени от деревьев лежали на ней темными полосами и пятнами.
– Кого ждешь? – Брат встал рядом с сестрой, осторожно приобнял за плечи.
– Его. Ты же знаешь…
– Фея, это невозможно, – попытался возразить он. – Ты сама понимаешь…
Молодая женщина вздохнула и прижалась к брату. Глупые! Они уверены, что Он – всего лишь плод ее расстроенного воображения, что она придумала Его, как все прочие свои ночные кошмары, что Его не существует и о Нем никто никогда не слышал за пределами того крошечного мирка, где обитала сестра Наместника. Да хотя бы и так! Пускай она все придумала, но эта реальность ей нравится гораздо больше, чем мир, в котором ей приходится жить.
– Я понимаю, – с какой-то детской покорностью промолвила она. – Вы мне не верите, но…
– Нет, Фея! – воскликнул Фейлинор. Он хотел сказать: «Только не я!» – но тонкие пальчики уже легли ему на губы:
– Тсс, тихо… Я и так знаю все, что ты скажешь. Вы все говорите одно и то же. Как вам не надоест? Ведь скучно же. А Он…
Он был не таким, как все. Он был необыкновенным, единственным в своем роде, единственным в мире. Он существовал – и если бы Его не было, Его следовало бы придумать. И Он придет.
«Придет, потому что так придумала я!»
Тара никогда не думала, что может так устать.
Шестой день пробиралась она по густым нехоженым лесам, неосознанно выбирая чащу погуще, хотя болели натертые ноги, ныло все тело, не говоря уже о сильном голоде. Лишь жажду как-то удавалось утолять, когда находила ручей. Поскольку выросла в монастыре и почти всю сознательную жизнь провела в городе, типичная горожанка Тара не умела раздобыть себе еду. Нет, она знала о существовании грибов и ягод, но где их искать в начале месяца Быка[10]? О том, чтобы охотиться, вообще не шло речи.
Беглянке повезло лишь дважды за все это время. Первый раз она на берегу ручья нашла гнездо какой-то птицы и, морщась от отвращения, выпила все сырые яйца. У нее потом ужасно болел желудок, а во рту долгое время был неприятный привкус, словно яйца были несвежими, но девушку не стошнило, температура не поднялась и прочих признаков отравления тоже не было.
Благодаря этой неожиданной «помощи» на другой же день Тара сумела добраться до одинокой фермы. Некоторые светлые альфары селились вот так уединенно, на опушке леса – одна-две семьи с детьми и домашними животными. Для торговли и общения они выбирались в ближайшее поселение, все остальное время охотились и возделывали поля и сады. Почти теряя рассудок от голода и нетерпения, Тара как настоящая хищница дождалась, когда все взрослые уйдут на поле, оставив дома только детей, после чего перелезла через низкий заборчик и попыталась проникнуть в дом. Дети напугались до истерики, увидев грязную, оборванную, лохматую девушку с голодными, безумными глазами. Не обращая внимания на их вопли, Тара стащила каравай хлеба, а со двора унесла большую мужскую рубаху и чьи-то сапоги. Светлые альфары меньше ростом и более хрупкого сложения, чем эльфы, так что мужская одежда пришлась воровке впору. Нет, конечно, стоило задержаться чуть подольше и пошуровать в кладовой основательно, но вопли мелкоты здорово действовали на нервы. Кроме того, уставшая девушка была уверена, что по ее следу идет погоня. Чем дольше она остается на одном месте, тем больше у ее врагов шансов поймать беглянку. Судьба и так чрезмерно щедра к ней, раз позволила несколько дней скрываться от разъяренного Танира. Наверное, хочет как следует измотать, прежде чем отдать в руки эльфа.
И девушка поняла, что не ошиблась, когда вечером восьмого дня неожиданно вышла к реке, чуть ниже по течению которой ее острый взор разглядел какой-то укрепленный городок. К тому времени она так вымоталась, так проголодалась, так измучилась и отупела от недоедания и постоянного страха, что недолго думая сорвала с шеи свой кулончик и заковыляла в ту сторону. Она продаст свою первую собственную вещь, самое дорогое, что у нее было и…
Что – «и», додумать Тара не успела. Чуткий слух нелюдя позволил ей издалека услышать топот копыт.
Погоня! Она столько дней ждала ее за спиной, столько раз ей мерещился цокот подков и яростные крики, столько раз она с криком просыпалась под кустами среди ночи от кошмарных снов, что сейчас девушка даже не оглянулась. Сжав кулаки, она что было духу помчалась к городу.
Не было никаких мыслей о том, что местные жители могут ее спасти, что преследователи побоятся нападать на беззащитную жертву при свидетелях, что в конце концов можно позвать на помощь. Был просто инстинкт загнанного зверя – бежать, пока можешь переставлять ноги, бежать, пока есть куда отступать. Она мчалась изо всех сил, рвала сердце и жилы бешеным бегом и старалась не думать о том, что будет, если ей не удастся добраться до спасительных стен.
