Юрий Иванович - Десятый принц
Он посмотрел на неё скептически:
– Откуда такая уверенность? Разве можно наблюдать нечто подобное с такого огромного расстояния? Или ты пряталась в соседней комнате?
– Если мать наблюдает за сыном или за дочерью, – королева больше обращалась к внимавшей её невестке, – то расстояния в пределах города не имеют большого значения. Надо только правильно использовать силу родственной связи да иметь все те инструменты, о которых я тебе рассказывала.
– А если не удастся собрать комплект для меня? – засомневалась Луара, и Фредди понял, что благоверную надо срочно как-то спасать от влияния матери. Не хватало только ей удариться в мистику, каббалистику и шаманские гадания на кофейной гуще.
– Мама, ты, конечно, извини, но мне надо собираться, да и Луаре…
– Ради бога! – перебила его королева. – Иди и немедленно ложись, не хватало, чтобы ты выглядел завтра, словно после ночного шабаша. А мы тут ещё немножко посплетничаем…
– И не волнуйся, – добавила принцесса, – утром я тебя лично разбужу, не проспишь. Хотя ты и сам всегда прекрасно просыпаешься за десять минут до подъёма.
Судя по её решительному тону, последнее слово было сказано. Переигрывать поздно, не следовало сразу оставлять женщин наедине, а потребовать от короля общения в семейном кругу. Разве что оставалось устроить открытый и некрасивый скандал, заставив мать ретироваться поневоле, но на такое Фредерик пойти не смог, потому что любил, уважал, безмерно ценил и свою мать, и свою очаровательную супругу.
Поэтому он, чтобы не уронить свой авторитет и не распылить окончательно мужской шовинизм, вскочил с кресла, чмокнул женщин в подставленные щёки и с важным видом отправился почивать. И только в дверях, чтобы хоть как-то сохранить собственное самомнение, бросил через плечо:
– Долго не засиживайтесь! Потом проверю!
Быстренько закрыл за собой дверь, отсекая наглухо два возмущённых голоса. Так что всё-таки последнее слово, пусть и номинально, осталось за ним.
Сцена 10
Ужин закончился словами сержанта:
– Перебор, так много жрать вредно… Всем встать! В казарму, бегом, марш!
И сам, лёгкой трусцой оголодавшего охотника, рванул из столовой. Десяток, наученный горьким опытом наказаний, поспешил за командиром даже скорей с излишней ретивостью. Потому что отяжелевшие желудки заставляли относиться к себе с особой бережливостью: если будет наказание «двоечкой», а уж тем более «троечкой», то может незакрепившийся ужин выскочить в рвотных мучениях. Сам факт, что сейчас состоится некий отбой, а истерзанные тела получат возможность просто прилечь, заставлял постыдно радоваться. На фоне всех остальных сегодняшних унижений и издевательств стыд о своём желании выспаться любой ценой – совершенно нивелировался.
Эйро уже стоял с левой стороны прохода и покрикивал на подчинённых:
– Построиться! Каждый у изголовья своей кровати… После ужина – всегда так делать без напоминаний! Стоять следует до тех пор, пока не приду я, не сделаю разборку прошедшего дня и не дам указания на будущее. Итак, начну с итогов ваших первых тестов… Скажу откровенно: они меня разочаровали. Общая их оценка, если судить по стобалльной шкале, не превышает пятидесяти-пятидесяти пяти баллов. От наследников престолов ожидалось большего. Много, много большего! Так что теперь вам остаётся надеяться на благосклонную к вам удачу. Сложатся обстоятельства благоприятно – вы завтра не получите оружие и не пойдёте умирать за некие, так вами и не понятые цели. И тогда у нас будет шанс создать воистину элитное, невероятно боеспособное воинское подразделение. Ну а если не повезёт…
Он цокнул языком, показывая своё то ли злорадство, то ли сожаление, и только потом с пафосом продолжил:
– Если не повезёт, то вы узнаете, что такое смерть. Прочувствуете её в полной мере и до самого конца! – заметив поднимаемую руку, зло рявкнул: – Стоять и не двигаться! Во время вечернего общения перед отбоем стремление к любопытству не поощряется, и только в крайнем случае я могу дать разрешение на вопросы. Мм… ну вот, теперь сбился с мысли… Ага! Знать вам много – пока вредно, но про это помещение вы должны усвоить истину сразу. Здесь не столько спальня, как всё то же продолжение Полигона. Даже во сне вас продолжат тестировать многочисленные устройства, а со временем постараются изменить ваше тело, ваш метаболизм, ваши внутренние органы. Опять-таки повторюсь, если это время у вас появится благодаря вашим ангелам-хранителям.
Он многозначительно ткнул указательным пальцем в потолок, сделал паузу и только затем продолжил:
– Сейчас вы можете посетить душевые с умывальниками и сортирами вон за той раздвижной стенкой и даже почистить зубы, если кому это в удовольствие. На процедуру у вас всего четверть часа. После второго гудка, который прозвучит через сто секунд после первого, всем лежать в кроватях и спать. Любые хождения, дискуссии и тем более драки – запрещены. Наказывать буду жестоко. И учитывайте, что в любое время возможна боевая тревога в виде резкого визга хищной твари. В этом случае вы обязаны одеться и мчаться по синим стрелкам в сторону арсенала. Там вам выдадут оружие, поставят задачу и бросят в бой, во время которого малейшее неподчинение моим приказам приведёт к расстрелу строптивца на месте. Разойтись! – рыкнул последнюю команду сержант и сам тут же отправился прочь из казармы.
Кто смотрел ему вслед, кто переглядывался между собой, но как только он скрылся из поля зрения, Пятый сразу же потребовал:
– Десятый! Рассказывай, что выяснил во время ужина! – и девять пар глаз уставились на землянина.
Фредди очень не понравился тон обращения, словно старший приказал младшему. Поэтому он, двинувшись в сторону душевых, словно невзначай поинтересовался:
– Тебе уже тридцать годиков, а вежливости так и не научился… Или тебя воспитывали «не как всех»?
Пятый скривился, но промолчал, зато встрял в разговор Третий:
– Ты, шавка безродная! – начал он сразу с низменного оскорбления. – Отвечай, когда к тебе обращаются наследники империй!
Испанский принц и глазом в ту сторону не повёл, делая вид, что слова спесивого идиота его совершенно не касаются. Приблизился к стене, на которую указывал сержант, поднял руку, и створки беззвучно разъехались в стороны. И замер на пороге на некоторое время, рассматривая увиденное.
Сзади послышался голос Шестого, который осаживал нахала:
– Третий, тут драки запрещены, но я рискну получить наказание за то, что сейчас сломаю тебе челюсть, если ты не заткнёшься! – Он не скрывал своей злости на спесивца, потому что потерял на него напрасно много собственных сил и нервов во время второго забега на полосе препятствий. – Так что закрой рот и не тявкай, гнида! Здесь мы все равны, а ты – на самой низшей ступени стоишь, не забывай об этом.
Внутренне улыбнувшись и мысленно поблагодарив товарища, Фредди двинулся к своему персональному умывальнику. Они, пронумерованные, располагались с правой стороны внушительной, выложенной сероватой плиткой комнаты. Напротив – кабинки душевых, дверцы которых могли прикрыть моющегося солдата от колен и до груди. Ну а слева – туалетные кабинки уже с нормальными створками во весь рост. Вся нумерация шла слева направо, так что пришлось сделать всего несколько шагов к довольно простенькому на вид моечному приспособлению. Вместо нормального зеркала, кругляш в две ладони. Ручка разовой щётки торчала из стены. Оттуда же виднелся кусочек разового полотенца, трубка подачи мыла да непонятная штуковина в виде разрезанного по высоте стакана. Внизу стояло подобие ведра для мусора. На вынутой щётке уже лежал пласт выдавленной пасты для чистки зубов, а на её место тут же выдвинулась ручка следующей щётки.
Желание всё-таки совершить процесс гигиены пересилило любые доводы разума о том, что следовало бы и в самом деле поделиться с товарищами невероятными новостями. Поэтому принц быстро почистил зубы, ополоснул лицо и, вытираясь, покосился на остальных. Некоторые поспешили в туалет, но большинство умывались, чистили зубы или брились. Как раз для последнего действа и использовалось прежде невиданное землянином устройство. Приложил предмет, похожий на гранёную половинку стакана к лицу, – и никакой щетины. И судя по действиям пары представителей высших технических цивилизаций, эффектная бритва им была знакома не понаслышке.
Только сейчас пришло понимание того, что весь десяток не носит ни бороды, ни усов. Некоторое исключение являл собой Первый, имевший экзотично смотрящиеся вместе с лысой головой бакенбарды.
Так как время шло, землянин не стал больше испытывать терпение своих товарищей по несчастью.
– Господа! – ничего лучше, чем говорить сухо и официально, в голову не пришло: – Сразу вынужден признаться, что время разговора с сержантом, да и заданные ему вопросы оказались потрачены мною не совсем верно, и не настолько продуктивно, как хотелось. Но зато удалось выяснить два постулата, которые, как я думаю, являются для нас основополагающими. Первое касается наших родных, близких и подданных, которых мы оставили где-то там. Так вот, они о нас не переживают и по нам не ведут тризну, потому что мы там остались живы и полны здравия.
