Евгений Лобачев - Поход скорпионов
Я снова лег на спину. Спать уже не стоит, а вот поваляться минуток пять – десять не мешало бы. Голову свою дурную в порядок привести. Подумать не о воображаемом коварстве варвара, не о несуществующих кознях и интригах, а о чем-нибудь совсем простом, обыденном. Завтрак вот хорош был, да, божественный был завтрак…
Не меняя позы, я почесал в затылке. Нормальный был завтрак. Но ведь ничего особенного – обычная свинина, зажаренная на углях, свежий хлеб, овощи, фрукты. Что я, виноград раньше не видел или год от мяса воздерживался? А ведь готов был чуть ли не по-звериному рычать, зубами рвать мясо… и того, кто попробовал бы у меня это мясо отнять. Да разве только я – Глаз тогда от меня мало чем отличался, ничего мы, кроме еды, не видели и знать ничего не хотели. Странно все это, подозрительно…
Решительно тряхнув головой – чтоб мозги встали на место, – я рывком сел. Лаита, сидевшая, по-моему, в той же самой позе, что и утром, едва заметно вздрогнула. Все, пора просыпаться окончательно. Что еще через минуту мне подозрительным покажется? Голодны мы с Глазом были, зверски голодны – за сутки кроме скудной закуски в харчевне у Суслика ничего в свои утробы не закинули. А повариха Лаита и впрямь знатная, Эписанф не врал. Чего уж удивляться, что простая, но вкусная и сытная еда нам пиром богов показалась?
Пробравшись мимо все еще посапывающего Глаза, мимо корзин с провиантом и забившейся в угол рабыни, я вылез на вольный воздух. Потянулся, зевнул, по щекам себя чувствительно похлопал – это вместо умывания вполне сойти может при необходимости. После душноватой повозки дышалось до одури легко. Дневной зной я очень удачно проспал – вечерняя свежесть заставила меня даже слегка поежиться. Напившееся крови солнце готовилось спрятаться за горизонтом.
«Молодец Эписанф, – добродушно подумал я, – сумел-таки выжать из своей клячи больше, чем я от нее ожидал. В столице мы будем еще дотемна, можно поужинать в каком-нибудь достойном заведении. Трапеза на траве – вещь приятная, но этого мы еще успеем отведать не раз, не стоит перебарщивать, когда есть возможность покушать культурно, за столом. В Скваманде есть очень приятные местечки, а если Эписанф, взяв с собой вдосталь провизии, не поскупился и на свои драхмы… Гуляй, Бурдюк, пока есть возможность. Доберемся мы до Проклятых Земель или нет – на все воля Скорпиона».
Усмехнулся я своим мыслям, соскочил на дорогу и поравнялся с кобылой – для этого мне пришлось даже пробежаться. Ухватившись рукой за оглоблю, я заскочил на козлы рядом с Эписанфом. Тот встретил меня сонным взглядом. Ничего, старик, ночью отоспишься. Перед визитом к Тарантулу это не помешает…
– Далеко до Скваманды? – подавив зевок, спросил Эписанф.
– Нет, – помотал я головой. – Вон тот холм видишь? На него поднимемся, оттуда город уже виден будет.
Варвар кивнул и все-таки зевнул, рискуя вывернуть рот наизнанку. Дал кнута лошади, которая прореагировала на это с философским спокойствием, и снова завел разговор. Чтобы не заснуть, я думаю.
– В город будем въезжать?
– Будем. – Я кивнул. – Столица – это тебе не Хроквер, город большой. На солидном постоялом дворе остановимся, ничего с повозкой до утра не сделается. Если, конечно, хозяину пары-тройки дзангов не пожалеть. Поужинаем, выспимся – и к Тарантулу.
– Я все же хотел бы знать… – начал было Эписанф.
– Узнаешь, – отмахнулся я. – О тебе же забочусь, честное слово. Ты ведь сейчас и спать хочешь, и пожрать бы не отказался, разве не так?
– Так, но… – Варвар не понимал, куда я клоню. А все просто было.
– Ну вот! – Я хлопнул его по плечу. – А узнаешь подробности – и сон, и аппетит потеряешь, точно тебе говорю. Цени мою заботу.
Не могу сказать, что мои слова здорово приободрили варвара, но настаивать он не стал. А мы как раз взобрались на холм.
– Притормози-ка свою кобылу, Эписанф.
Твердое, укатанное полотно дороги неласково встретило мои пятки, когда я соскочил с повозки. Отойдя немного в сторону, я встал на самой высокой точке холма. Конный ли, пеший – я всегда здесь останавливаюсь, хотите верьте, хотите нет. Не найдется другого места, откуда столица была бы видна как на ладони.
Люблю я Скваманду. Постоянно жить там вредно для моего здоровья – столичная стража мало похожа на сонную и ленивую охранку Хроквера, – но бывать стараюсь почаще. Нет города красивее и величественнее во всем мире, а я-то во всех двенадцати Землях побывал, каких только чудес не видел.
Городская стена была настоящей стеной – высокой, неприступной, ощетинившейся сторожевыми башнями и бойницами. Круглые крыши домов – другой архитектуры столица не признавала – матово отсвечивают черной смолой все как одна. В центре города стоит главный дом, жилище Сына Скорпиона. Его крыша также черна, но покрыта не смолой, а черным мрамором. На таком фоне белый рисунок огромного скорпиона смотрится особенно впечатляюще. Скорпион выложен из костей разбойников и душегубов. Как обычно в такие моменты сердце сжалось, дыхание перехватило. И от преклонения перед великим символом, и… Где-то среди тех костей есть останки моего наставника, Тощего Карамаса. Быть может, вскорости и мне суждено пожертвовать косточку-другую для замены старых и иссохших.
Ну, тут я гордыню свою умерил. Рылом ты не вышел, Бурдюк, чтобы твои ребра на такое великое дело пошли. Кто был Карамас и кто ты… И по сей день молодым ворам рассказывают историю про то, как Карамас из опочивальни Сына Скорпиона вазу вынес. Да, ночную вазу, зато из чистого золота. Чтобы в такой дом залезть, смелости надо вдвое больше, чем мне отпущено. А чтобы назад живым вылезть – умения втрое. И удача, само собой, улыбнуться должна, в нашем деле без этого никак. Она от наставника моего только раз отвернулась, восемь лет назад. Впрочем, обычно второго раза и не требуется.
Ладно, перевел взгляд свой я дальше, на Храм. Прищурился. Показалось? Ладонь к глазам поднес – да нет, похоже, не показалось. Острое, изогнутое, смертельно опасное Жало на крыше, вонзенное прямо в небо, стало заметно выше. А ведь оно и без того было в двадцать два человеческих роста. Выше только знаменитый водопад в Лиане был.
Нынешний Сын Скорпиона, как только сан принял, сразу перед всеми зодчими Земли задачу поставил: устранить эту несправедливость, сделать так, чтобы ничто в мире не смело возвышаться над священным Жалом. Только желающих не нашлось, несмотря на щедрые посулы. Почему – понятно любому, знакомому с науками хоть немного. Мне, например. Было бы Жало вертикальным, проблем бы особых не возникло. Так оно ведь, во-первых, кривое, как и надлежит, во-вторых, под углом расположено. В этом угле вся прелесть, так Жало совсем живым выглядит. Настоящим, опасным. Видать, тот, кто Храм строил, дело свое знал. Только по этой самой причине он максимально возможный размер определил и точно выдержал. Потому казалось, что Жало держится на своем месте только чудом.
Сейчас это впечатление здорово усилилось. Неведомый мне мастер добавил к длине Жала добрых два роста, и глаза уверяли меня, что Жало уже падает. Я поймал себя на мысли, что встряхиваю головой, пытаясь избавиться от этого наваждения и убедиться, что Жало все так же грозно нависает над городом. Ай да зодчий, доведется его увидеть – пожму руку. Утер нос высокомерным водолеям. Пари могу держать, они ведь свой водопад намеренно строили выше Жала, чтобы потешить свое болезненное самолюбие. Пусть теперь знают свое место.
Рядом со мной что-то зашуршало, и я повернул голову налево. Оказывается, я так увлекся созерцанием нашей славной столицы, что не заметил, как Эписанф встал рядом. Губы мои сами собой растянулись в покровительственной улыбке – видно, величие Скваманды затронуло даже темную душу варвара. На его вытянутой физиономии застыло выражение человека, впервые в жизни узревшего нечто знаменательное. «Быть может, Непосвященные не ущербны по самой своей природе, – подумал я великодушно, – а просто несчастны, ибо обделены милостью богов? И если их вразумить, то будут они почти как нормальные люди?»
Изъян в такой логике, конечно, имелся. Ни с того ни с сего бессмертные боги не стали бы отворачиваться от варваров. Ведь даже грубые и неотесанные тельцы пользуются покровительством одного из Пантеона. А жалкие варвары готовы каждого мелкого лесного духа почитать за бога.
– Скажи, Бурдюк, – хриплым голосом обратился ко мне Эписанф, – этот скорпион… ну, тот, что на крыше… Я читал… Он что, на самом деле…
– На самом, – прервал я поток его красноречия.
Неуместная гордость тронула мне сердце. Значит, даже кое-кто из варваров слышал кое-что о Скваманде.
– Глаз все еще дрыхнет? – немного более резко, чем требовалось, спросил я. Не тот собеседник варвар, чтобы обсуждать с ним наши святыни.
– Что? А, Глаз… Да, наверное. Из повозки он не выходил.
Плотно задев плечом Эписанфа, я подошел к повозке. С того момента как я ее покинул, ничего не изменилось. Глаз действительно спал, запрокинув голову и широко раскрыв рот, а Лаита… Ну да, Лаита сидела все в той же позе. Изваяние, честное слово. Мне вдруг стало обидно, что она не посмотрела на столицу, не смогла оценить…
