Илья Павлов - Другая жизнь
Старшой, помню, читал книжку какого-то дядьки. Про человеческую жизнь. Жизнь – как караван. Кто-то на рысях в неизведанное, а кто-то сзади. В пыли. Зато сытно и безопасно.
Здесь все покатилось лавиной. Даже не знаю, смогли бы мы что-нибудь сделать, если бы Старшой тогда не прочухал все в первый же день.
Взяли деньги на выпивку, пошли в кабак. Он один и был в городе. Город-то, тьфу, одно название. Прилепился к баронскому замку, ну как везде. Стена, правда, хорошая. И ворота одни, ну, возле замка еще калитка, чтобы, если надо, к внутренним воротам можно было напрямки, не через весь город. Улица вдоль, улица по кругу. На площади начальство, у ворот таверна, она же кабак.
Народ жил сыто, но как-то нервно. Вроде все есть, но что-то в воздухе витает. Я, как старый караванщик – к богам скромность, – это сразу просек. Повидал и людей и городков. Где вроде и свиньи худые, и у барона камзол штопаный, а народ – добродушный и веселый. И без пьянки веселый. А тут – с жирком, да с оглядом. «Караванщик, следи за самой слабой лошадью, она твой начальник, твой кормчий и твой самый верный слуга. Падет она, потеряешь всех». Вот так.
Прут окосел сразу, хорошо, что вдвоем пошли. Старшой на меня так и посмотрел давеча, мол, ты не пей, а слушай. Вокруг нас сразу образовалась толпа. Праздновали халявную выпивку. Я разливал, Прут провозглашал новый тост, и по кругу. Скоро начался пьяный шум. Стал кидать всякие вопросики. От погоды и девок – до видов на урожай. Потихоньку скатились «за жизнь», как всегда: она дерьмо, начальство – полное дерьмо, а впереди одна дерьмовая дорога с дерьмовыми столбами, дерьмовыми мостами и дерьмовыми «людями». Спросил про барона, тут все и вскрылось. Оказывается, барон-то наш не прямой наследник, а племянник. Во время мора все благородные слегли, он один, мальчишкой, пережил. Цеплялся, говорят, за жизнь, как колючка за штаны. А когда подрос, горожане его как власть и поддержали. Лучше малой, да свой, чем непонятно кто.
А недавно какая-то родня нарисовалась со стороны покойного дяди, и внаглую попыталась замок отжать. Не получилось. Но пообещали вернуться, и, по слухам, уже второй месяц вокруг городка непонятные наемники шастают.
А горожанам что? Пусть бароны между собой разбираются, всегда так было. А то, что может прийти на место своего какой-нибудь упырь, им невдомек.
С этим ясно. Донес на плече Прута до казармы, благо идти было через дорогу, мы занимали дом тут же, у ворот. Рассказал все, что понял, Старшому.
– Или они наскоком на штурм пойдут, у барона своих людей мало, мы вот только тут еще впутались, – голова у меня шумела, тоже приходилось иногда для разговору прикладываться к кружке, – или отстанут.
– Это вряд ли, – Старшой что-то накорябал на бумажке, – где ты видел, чтобы от такого добра отказывались? Правда, еще другой путь есть.
– Какой?
– Да ткнуть барона тихонько в его же замке, и все.
– А…
– За деньги, может, и найдут кто возьмется. Подождем, что Лиса нароет, следопыт наш. Иди спать, еле стоишь…
С утра обнаружил возле наших с Прутом кроватей по жбану пива. Я-то был в форме, а Прут пил и плакал от счастья, плакал и пил… Пришли в себя, спустились вниз. Старшой осмотрел нас, кивнул:
– Живы?
– Да, спасибо… – еле пискнул Прут.
– Хорошо, ты к Кувалде, он скажет, что делать. Хак, Немой, пойдете со мной к барону.
– Что происходит-то?
– Пока все тихо, но времени мало. Готовимся.
Готовимся так готовимся. Знать бы к чему.
1 утеля 318 года. Утро. Каррг. Старшой
Дойти до барона не успели. Столкнулись с ним в воротах замка. Судя по его лицу, он как раз собирался к нам. Удача. Значит, созрел для прямого разговора. Мы раскланялись и вдвоем вышли на середину площади. И его люди, и Немой с Хаком остались стоять у ворот. Немой стоял, скрестив руки на груди, посматривая вокруг, а охранники барона разглядывали его амуницию, два топора на поясе и две кирки, которые он нашел в старой шахте и насадил на новые рукояти, за его спиной. И топоры, и кирки он кидал с изумительной точностью и силой. А сила в этом деле даже главнее точности: чтобы свалить мужика в броне одним ударом – это надо уметь.
– Ваша светлость, я вас слушаю. – Я повернулся к барону вполоборота и принял непринужденную позу. Как сумел.
– А что вы хотите от меня услышать, командир?.. – Барон был озадачен моим напором.
Я повернулся к нему. У барона молодое открытое лицо и умные, но очень встревоженные глаза. Попробую напрямик:
– Ваша светлость, мне хотелось бы услышать, почему я должен рисковать всем отрядом за мизерные деньги в деле, которое оказывается не простым наймом. Я хотел бы понять, что мне сказать своим людям: за что им сражаться, когда городок осадит многочисленный противник. Я хотел бы знать, что мне сказать вашим противникам, которые наверняка перед боем пришлют мне предложение перейти на их сторону, за бо́льшие деньги, разумеется. Я хотел бы услышать, кто нам заплатит, если завтра вас ненароком прирежут в вашем же замке.
Барон посерел; он не был трусом, но эту возможность он, по молодости, не учел. Он хотел вытереть выступивший пот, но шляпа помешала. Снять ее стоя он не мог. Воспитание. Я махнул рукой Немому, он подбежал.
– Стол, два стула, для его светлости и меня, вино и чай.
Немой кивнул. За ним подскочил охранник барона.
– Вам что-то нужно, любезнейший? – остановил я его. Тот остановился. Барон махнул ему рукой, отсылая в сторону.
Из ближайшего дома два горожанина уже несли стол, за ними шел Немой с красивым креслом в руках и табуреткой под мышкой. Я принял у него кресло и подставил барону. Тот сел и только тогда снял шляпу и бросил ее на стол.
– Разрешите, ваша светлость? – Я показал ему табуретку. Тот опять махнул рукой. Я сел сбоку. «Почему бы двум благородным господам не сесть там, где им хочется…» Откуда это? Надо вспомнить.
Возникли два фужера, две кружки, кувшин вина и чайник. Немой разлил все это и отступил на пару шагов. Барон взял вино, я – чай. Он посмотрел на меня, поставил фужер, схватил кружку чая и отпил половину.
– Правильно, ваша светлость, – я решил нарушить молчание первым, за столом это разрешалось. Вот ведь, не подумал – а действительно, усадив барона за стол, решил сразу несколько церемониальных трудностей, – не следует в вашем положении пить вино из чужих рук.
Барон поперхнулся, об этом он тоже не подумал.
– Пейте смело, ваша светлость. В чай трудно подмешать яд, и здесь мы случайно. Это я вас предупредил на будущее. – Чай-то был свежий, из Южной провинции, недешевый.
– Что вы говорили про замок?.. – наконец выдавил он.
– Ваша светлость, а вы всем доверяете в своем замке? И сразу второй вопрос: не появилось ли в вашем окружении новых людей, уже после событий, о которых, я надеюсь, вы мне расскажете.
– Своим людям я доверяю, они со мной не первый год. Да их всего несколько человек, вы же знаете. Из новых – два каменщика, ремонтируют комнаты; наконец хоть какие-то деньги на это появились. И еще в охрану взяли одного, вон стоит в шлеме с шишаком. Хороший боец.
– Откуда он?
– Не знаю, наняли после тех событий, на всякий случай.
– И про этот случай расскажите, ваша светлость, если можно…
Барон снова отхлебнул из кружки, я долил по новой.
Все оказалось заурядным, как старое пиво в захудалом кабаке. Родственники, родня по дяде, приезжали и раньше, сразу после мора. Но городишко был почти пустой, поля заброшены, замок без ворот с разворованными комнатами… Брать нечего. Потрепали молодого барона по плечу, с собой не взяли, а был готов: хоть какие, но родственники. Все лучше, чем мерзнуть в заброшенном замке. Не взяли. Хорошо, остался жив старый слуга, друг погибшего отца еще по детским играм. Он и вы́ходил пацана, и внушил ему, что теперь тот барон, в ответе за город. И другим оставшимся втемяшил это. Жаль, умер два года назад, правда успев увидеть и новые ворота в замке, и мясо на столе вместо луковой похлебки и моченой репы.
А родственники вернулись. Пожилые не стали пачкаться, прислали своего сына с двумя товарищами. Те повели себя нагло, как хозяева, в отремонтированном замке, во всем городке. Барон терпел, не зная, как к этому ко всему относиться. Но когда пришлые попытались прилюдно его унизить, не вытерпел и приказал верной охране вышвырнуть наглецов за ворота городка. Те, протрезвев, стали орать непристойности и пообещали вернуться, отобрать замок и повесить барона на новых воротах. И он им верил. Семейка была паскудная, способная на все.
– Насколько они сильны? – задал я главный вопрос.
– Не думаю, что может прийти большой отряд. Наемникам надо платить, а они очень жадные. Своих людей, как у всех баронов, не больше двух десятков, ну и сами подраться любят. Их там человек пять – десять.
